Нервно перебрав всё своё барахло, остановился на синей футболке и безрукавке, серого цвета, ручной вязки, которую я не имел счастие носить ещё с прошлой, семейной жизни. Ну, не сподобилось как-то. Прижал к лицу свёрнутую в рульку вещь, понюхал. Еле уловимый запах табака присутствовал. Это сколько же я не курю! Разгладил руками «дорогую память», повспоминал, выщипывая закатушки из объемного узора. Да кто там на меня сквозь табачный дым смотреть-то будет? А перед Дариной нечего миллионера разыгрывать. Какой есть, такого пусть и принимает, со всеми потрохами, болячками и тараканами. И вообще, кто сказал, что я на долгие отношения настраиваюсь? Волчара голодный внутри меня уже глотку сорвал, воя от тоски. Может так, трах-бах и разбежались по Локам. Откуда ж мне знать, что у этой красавицы на уме, если я в своей голове не успел разобраться.
Резко встав, размял занывший бок – память об удавшихся танцульках. Нахмурился, вспоминая последующие за тем жизненные повороты. Потер нос, который ещё помнил подошву моего же бота.
- Ну, кто старое вспомнит… Начинаем с чистого листа! – пробормотал я себе под нос, чем привлёк внимание Воблера. Тот с удивлением смотрел на меня, разговаривающего с самим собой. И вот ведь, всё он понимает. После стольких подарков и открытий со стороны своего мохнатого друга, я бы не упал в обморок, случись ему заговорить человеческим голосом. С него станется!
Соорудив на подоконнике стол для глажки из сложенного в четверо, редко используемого пододеяльника, привёл отобранный гардероб в надлежащий вид. Долго вглаживать вытянутые колени на своих запасных штанах не стал, чего над собой издеваться. Нечего крышки жалеть. Решено: в случае успеха рандеву, раскошелюсь на нормальный прикид. Да ещё и новую знакомую приобщу к моему перевоплощению, дурочка из себя построю. Повод, однако, время вместе провести и дать понять, что я всецело вверяю себя на её попечительство. Дамы на такое клюют, как щука, влёт. Умный котяра, предвидя моё долгое отсутствие, запрыгнул на ещё тёплый подоконник и потянулся всем телом к форточке.
- А, ну да, на унитаз ходить ты так и не научился. Прошу, - распахнув обе форточки настежь, я жестом обеих рук предложил Воблеру прогулку. Одним движением Охотник скрылся в начинающих сгущаться сумерках. Долго не гуляй, хату выстудишь, - крикнул я в темноту.
Так, сколько на моих непромокаемых натикало? 18-45. Пора и выдвигаться.
Застолбив у Бармена в своём углу столик, перевернул и поставил на его матовую поверхность пару стульев: мало ли чего. Времени оставалось ещё минут пять, потому вышел из Бара и, от нечего делать, стал читать всё подряд на листках, пришпиленных к доске объявлений. Вот, Артель «Козырные тузы» зазывала в свои ряды предложением халявного снабжения новичков всем необходимым, от советов до снастей. А вот, кто-то слишком добрый, сливал других Артельщиков, заподозренных в коллективном браконьерстве на одной из Локаций. А тут, рыба дня… и так, Бармен принимает…, Бармен принимает… Налима! Тьфу, три раза! Знали б, сразу сюда отнесли весь улов. Разница в наличности – весьма ощутимая, да и вкушать лично пойманную свежеприготовленную рыбу всегда в удовольствие.
За чтением не заметил, как подошла Дарина. В последний момент, услышав, сквозь несущуюся из приоткрытых дверей Бара лёгкую музыку, шаги, я оторвал свой взгляд от чтения. Сказать что я был удивлён, значит вообще ничего не сказать. В простеньком жилете чёрного цвета, поверх белой блузки и в черных коротких брюках-галифе она выглядела такой стройной и аппетитной, что я побоялся, грешным делом, такую красоту вести на люди в зал. Тряхнув своей головкой, украшенной каким-то невообразимым плетением волос, напоминавшим украшение праздничного пирога моей бабушки, вспомнив про который я мысленно улыбнулся, она спросила: - Ну что, проходим?
Открыв обе створки дверей по шире, я пропустил даму вперёд, указав направление и она поплыла по залу, цокая по шлифованной каменной крошке набойками невысоких лодочек.
Волна возбуждения вновь захлестнула меня. Сердце запрыгало, разгоняя застоявшуюся кровь, ладони предательски вспотели. «Сходите, Рыбоням, корешок валерианочки пожуйте, говорят помогает. А то, неровен час, обмишуритесь при дамочке!» - Моя разумная половина не преминула подколоть и тут же продолжила: - «Руки-то, руки суньте в карманы, а то похожи сейчас на Римского абордажного ворона».
Глядя на эти стройные ножки, вышагивающие в направлении к нашему столику, я подумал: - «И как дамам нравится носить эти копыта? Где-то читал, что ношение этого рода обуви для них равносильно оргазму». Правдиво сие утверждение или нет, мне как-то не удалось узнать, по причине своей мнимой скромности. Я бы ни в жисть не поменял свои боты и удобные мокасины ни на какую другую обувку. Да и не было её у меня отродясь, кроме заношенных штиблет и сапог. Я ж не городской кобеляка, в модельных туфляйках по Локам разгуливать, распугивая местных ворон и смеша Водяного.
Обогнав Дарину на повороте, снял со стола стулья и мускулистой рукой смахнул мнимую пыль: - Милости просим! – отодвинул стул со стороны зала. Я специально усадил красавицу на это место, что бы убить двух зайцев: заблаговременно пресекать всякие попытки знакомств и приглашений «на один танец» моей новой спутницы, а так же занять её моей персоной, а не созерцанием творящегося в Баре. Ну, вот такой я собственник. Не перекроить уже, поздновато.
Вечер пролетел быстро. Меня поразила природная скромность Дарины, её умение незаметно и легко уводить разговор с неприятных ей, по какой-либо причине, тем. Поразило меня и то, что имея 15 плюсов из десяти возможных в моей таблице, она до сих пор одна… Хотя, в жизни всякое может быть: то принц с коняжки упал и убился прямо у порога, то сваты не в тот проулок свернули...
За весь ужин она осилила лишь пару кружек дорогого вина, потратиться на которое я посчитал своим долгом, но при хорошей закуске хмель ей в голову не ударил, что было ещё одним плюсом в её сторону и минусом – в мою. Мы успели поприжиматься друг к другу, покачиваясь под негромкую медленную музыку в углу танцзала. А я, держа в своей мозолистой ладони изредка подрагивающие, тоненькие пальчики, не единажды пытался прочитать в её глазах ответ на мучавший меня вопрос:- «А что же дальше?»
А дальше… Дальше она упорхнула из моих непрочных объятий, проведя по моей щеке прохладной ладошкой и поблагодарив меня за прекрасный ужин. Упорхнула, не оставив ни единого шанса на проводы и надежды на продолжение вечера. И так бывает…
Вернулся к себе в комнату. Озадаченный и обескураженный, не включая света, помялся перед заправленной постелью и, прямо в одежде, рухнул на неё. «Ну что ж, тут некого винить. И планировать жаркую ночь не стоило. Теперь лежи и грызи себя изнутри. Самоед, мля», – хлопнув с досады по постели рукой, я повернулся на бок.
В форточку, почуяв возвращение хозяина, проскочило гибкое чёрное тело.
- Мя?! – Воблер, встав на задние лапы, в полный рост, пытался заглянуть своими немигающими глазами в мои.
- Не трави ты душу, мой хвостатый друг. Видишь же, я один вернулся.
Теперь придётся вставать, прикрывать обе форточки, раздеваться… Ааа, пропади оно всё пропадом! Чаю заварю, посижу в темноте, покумекаю, что, к чему. «Экий Вы, Рыбоням, нервный стали! Вон, на Провале Птерохрень какую-нибудь сходите, половите, оно всё само и рассосётся», - советовала моя добрая половина. Благо ещё вторая часть меня, с гвоздиком в попе, тихонько дремлет, а то б уже долбился, в поисках упущенных надежд, во все пятьдесят номеров четвёртого этажа и наверняка огрёб, по полной, да ещё и с добавкой.
Рано утром Воблер разбудил меня своим мявканьем. Я, ещё сонный, встал и, открыв обе форточки, быстро нырнул под одеяло, в ещё не остывшую постель. Кутаясь с головой от ворвавшейся в комнату прохлады, снова засыпая, я услышал, как по металлическому карнизу снаружи окна громыхнули лапы Охотника, уходящего по своим кошачьим делам.
Этот поганец так и не дал мне поспать. Навалился мне на грудь всем своим весом и давай наминать одеяло своими передними лапами. Ладно, хоть не задними, они у него после туалета, ну, о-о-чень чистые…
Терпеливо, замерев гематитовым болванчиком, мой ушастый помощник дожидался, пока я не закончу все утренние процедуры. И стоило мне завязать шнурки, раздавшихся в ширь от вечной сырости, бот, как он стал змейкой шастать промеж моих ног и тереться, призывая проследовать за ним.
- И куда на этот раз ты меня ведёшь, мой четвероногий сводник?
- Мя, - вякнул Воблер, прошмыгнув в открытую мною дверь.
- Поспевай теперь за ним, - пробубнил я себе под нос и, переступив через порог, отправился догонять шустрого товарища. Дверь сама закроется, не зря же я пружину установил после переезда в сии «хоромы».
Лоснящийся хвост завернул за угол в сторону выхода. «Уж не на улицу он меня тащит?» - мелькнуло у меня подозрение. Я не планировал сегодня ни каких вояжей по Локациям. А уж снова знакомиться с очередной кошачьей находкой, что бы опять наступить на те же грабли, у меня не было никакого желания.
Выскочив на просторное крыльцо, я остановился осмотреться. На бетонном ограждении справа, покачивая свешенными вниз ногами, сидела Дарина и, как ни в чём не бывало, поглаживала похрунькивающую ушастую скотомордию, возлежавшую на её коленях. Судя по одёжке, Рыбачка просто вышла прогуляться.
У меня пропал дар речи от такой неожиданности. Всё утро я строил Наполеоновские планы по извлечению информации о месте проживания, так внезапно исчезнувшей знакомой, о последующем разговоре… А тут, вот она, в полном здравии. Подходи и общайся…
- Вы извините меня за вчерашнее, Рыбоням, - первой начала Дарина. – Вчера обстоятельства так сложились. У нас, у женщин, это к сожалению происходит, часто не вовремя… Если Вы понимаете, о чём я… Наверное вино тому виной или…
«… или нервное», - продолжил мысленно я. Конечно понимал. Да, это «часто не вовремя» столько раз путало карты и заставляло вязать узлы на моём многострадальном «организьме», что легло отдельной главой «обломов» в «книге моей жизни».
- Прогуляться не желаете? – я глянул на свинцовые тучи, нависавшие над этой частью города. Судя по идущему при дыхании изо рта парку, небо вполне могло разродиться первым снегом. – Не долго. Для более долгих прогулок Вы, Дарина, слишком легко одеты. Да и снегом попахивает. Первым снегом.
- Ох, такое я никак не должна пропустить. А если похолодает, я к вам, под куртку, напрошусь. Пустите?
- Да что Вы, я весь в Вашем распоряжении, - в галантном поклоне, я призывно приоткрыл полы своей тёплой куртки.
Рыбачка мило улыбнулась и, отправив тяжёлого кота на бетонные ступени, встала.
Я взял её под руку и мы не спеша отправились обозревать унылые местные пейзажи. Кот не мешался под ногами. Он рыскал в выцветшей высокой траве где-то впереди нас, выискивая мелкую добычу. Хищник, однако.
За разговорами не заметили, как отошли на пару кварталов вглубь города. Мой дозиметр стал тихонько попискивать, предупреждая о начале запретной зоны. Я обернулся в поисках Воблера, но его чёрное тело больше не мелькало среди серых развалин, ни впереди, ни сзади.
- Он у нас радиацию за километр чувствует. Куда не нужно не полезет, - успокоил я спутницу.
Мы повернули назад. И не успели пройти с десяток шагов, как небо изверглось мелким, в колючую крупу, снегом. Я подставил ладонь. Снег таял не сразу, а мокрую руку холодил начинающий крепчать ветер.
- Вот только пурги нам не хватало! – Я полу обнял, съёжившуюся под холодными порывами ветра, Дарину правой полою куртки и мы, смеясь над собственной неуклюжестью, побежали обратно в Бункер.
Перед самым входом, чтобы не перекрывать рыбацкому люду дорогу, мы отошли чуть в сторону от дверей. Накинув на это милое создание свою куртку, я взял её личико обеими ладонями. На её длинных ресницах, на её бровях висели маленькие белые крупинки. Висели и медленно таяли. Я осторожно поцеловал Дарину в мокрый носик и затем, не находя отказа, жадно прильнул к манящему, полуоткрытому рту своими обветренными губами.
Проводив это сокровище до её двери и ещё, с полчаса потратив на прощальные поцелуи, и заверения о вечерней встрече, я вернулся в свой номер. Воблер, сидя на подоконнике, поджидал меня и, как бы между делом, слизывал воду, образованную от истаявшего, налетевшего через открытую форточку, снега.
- Мя!? – Он долгим взглядом изучал меня и, наконец, разгадав моё лирическое настроение, спрыгнул с подоконника и попросился на руки.
- Иди ко мне, мой мохнатенький сводник, - ласково проговорил я и, взяв его с пола, прижал к груди. Охотник, уютно устроившись, закрыл глаза и тихонько заурчал.