Мир царил во дворе, мир царил в государстве. Но мира не было в мире.
Это сейчас, с высоты «куриного полета» рассуждают о действиях Сталина, предшествующих началу войны. «Каждый мнит себя стратегом, видя бой со стороны!»
«Ах, сколько ошибок допустило Советское правительство!» - восклицают «прокуроры» сегодняшнего дня. А разве их не было в Европе? Что произошло с Польшей, от которой мы, кстати, получили хороший урок ведения войны в 1920 году?
А что произошло с Чехословакией, Австрией, Голландией и Бельгией? А с Францией, занимающей четвертое место в мире по экономическому и военному потенциалу? Забывают «прокуроры», что стране Советов был противопоставлен человеческий и военный потенциал всей Западной Европы, за исключением Англии…
Забывают, что на Советский Союз обрушилось 190 дивизий, пятимиллионная армия, оснащенная по последнему слову техники.
У нас в стране царили мир и спокойствие, на темы войны велись редкие разговоры да и то после солидного приема горячительных напитков.
О войне напоминали фильмы: «Шел солдат с фронта», «Если завтра война?» Самое большое количество фильмов тематикою своею избрало революцию. Не уступали им по количеству фильмы, в которых действовали шпионы, диверсанты и вредители. Сюжет не замысловатый, понятный, воспитывающий чувство гордости за страну и призывающий к бдительности. Бдительность эта разрослась среди юных до уровня шпиономании.
Почти все фильмы на военную тематику заканчивались картинками такого содержания: скачут конники, помахивая саблями, мчатся танки, летят самолеты краснозвездные, мелькают титром крупным – «Нас не трогай, мы не тронем, а затронешь – спуску не дадим!»
Виктор фильмы посещал, но не часто. Цена билета была невысока, но надо было учитывать расход в рубль пятьдесят на троих детей, а это уже и не так мало…
Семья жила на доходы гл. бухгалтера колхоза «Сакко и Ванцетти», а их назвать большими было невозможно. Хищение, присвоение социалистической собственности тогда карались строго, а ускользнуть из под контроля карательных органов невероятно сложно. Так, что запустить руку в колхозную кассу было опасно, а шарить по сусекам не с руки, тем более, что к таким действиям душа Мелехова Михаила Максимовича никогда не готовилась
То, что было недоступно кинематографу в воспитании юношества, дополнялось школой.
Я уже говорил, что школа, в которой учился Виктор, носила номер одиннадцать, располагалась она в здании дореволюционного Кушнаревского института благородных девиц. Вместо жеманных девиц, которых учили, как следует держать голову, как следовало протягивать руку для поцелуя, как следовало делать книксен, по коридорам носились потомки пролетариев, в разношерстной одежде, которые при виде шляпы на голове мужчины, кричали: «Цилиндра бита!»
Почему это слово относили к женскому роду – кто знает?
В городе проживали лица множества национальностей, поэтому говорить о правильности разговорного языка было делом безнадежным.
Есть только один язык, сближающий людей разных национальностей, разного вероисповедования, разных наклонностей и устремлений, язык, заставляющий забывать о матери и отце – это язык любви.
Этот язык может быть беззвучным и всегда бедный словами. У любящего язык прилипает к гортани, когда наступает кульминационный момент самого признания в любви. Человек не птица, поющая о любви. Птица, извлекающая из клюва своего трели, зовет самку, причем любую самку. Руководствуется только единым стремлением - создать потомство. Ради самки соловей выводит такие рулады, что человеку можно долго-долго, затаив дыхание, наслаждаться пением его. Человек, слишком много говорящий о своей любви, похож на птицу распевающую. Настоящей любви у такого нет, действует только физиологический инстинкт и не более.
Виктору семнадцать лет, он вступал в фазу взросления, когда резко меняется отношение к женскому полу. И объект его повышенного внимания оказался живущим здесь же, во дворе. Звали ее Вероника Дементеева, девушка на месяц старше его, одноклассница. Прежде у паренька открыто проявлялось негативное отношение к женскому полу. Проще говоря, он его не терпел, естественно, исключая из общего правила своих сестер. Прежде Мелехов и Дементеева ходили порознь, хотя шли к одному и тому же времени, в одну и ту же школу и даже, в один и тот же класс. Теперь его можно было видеть рядом с Вероникой. Возвращаясь из школы, они еще подолгу стояли у ворот, о чем-то разговаривая. Виктор всегда что-то быстро говорил ей, часто заглядывая ей в лицо - она была чуть меньше его роста. До войны школьницы не носили туфли на высоких каблуках. Став на них, девушка сравнялась бы ростом с Виктором. Прежде было не принято целоваться в присутствии посторонних. Сам поцелуй рассматривался, как акт, порочащий девушку. Не знаю, были ли между Вероникой и Виктором случаи тайных поцелуев? Но я не сомневаюсь, что находиться в ее присутствии ему было приятно.
. Любому человеку тепло, когда с ним рядом пешком идет тот, с кем постоянно хочется быть вместе. Встречу между ними можно сравнить с первым радостным весенним дождем. Стихов Веронике Виктор не писал, проза была ближе к его математическому складу ума. Да и в самой прозе он выбрал тот вариант, который ближе всего подходил к спартанцам. Он так и до самой смерти не писал писем длиннее такого содержания:
«Здравствуйте! Жив, здоров! Ваш Виктор»
Возможно, ему хотелось стать другим при встрече с Вероникой, найти то самое главное и единственное слово, которое находилось где-то в глубинах его души, еще не понятое и неподнятое, но рвущееся наружу. Оно, казалось, уже было у самого отверстия его рта, но почему-то в тот момент, когда это было необходимо, оно не слетало с языка, крепко уцепившись за него.
Мысленно он рисовал картину, когда она, приподнимается на цыпочках, и тянется к нему, обхватывая его шею руками. Он ощущает запах ее ароматного рта, видит бьющуюся голубую жилку на тонкой девичьей шее.
Дети, не менее наблюдательные, чем взрослые, но откровеннее их выражающие свои чувства, при виде их начинали кричать:
«Тили – тили – тесто, жених и невеста».
Виктор догадывался о том, что Вероника любит его. Она же рассказала ему о том , о чем знал уже весь двор.
Цыганка, пришедшая во двор и попросившая Веронику принести воды попить, возвращая назад кружку, сказала: «Девушка, дай мне твою руку, я тебе погадаю!»
Девушка, покраснев, отдернула руку, словно опасаясь ожога.
Цыганка усмехнулась и добавила: «Ты добрая девушка вижу, я погадала бы тебе и бесплатно, но такое гадание не будет правдивым. Пусть это будет любая монета, даже копейка. Я тебе всю правду скажу о том, что тебя ждет! Ну, не бойся, давай монету и давай руку твою»
Вероника принесла двадцать копеек. Цыганка долго рассматривала линии руки, потом сказала, вздохнув:
«Ничем я тебя, красавица, порадовать не могу. Ты любишь, но не познаешь любви.
Ты умрешь в тот день, когда тебе исполнится двадцать лет»
Цыганка повернулась и направилась к выходу со двора, шурша многочисленными широкими юбками.
Вероника не верила гаданию, но почему-то сердце ее от слов цыганки мучительно сжалось.
Виктор, услышав об этом гадании из уст Вероники, сказал смеясь: «Да, брось ты прислушиваться к словам какой-то цыганки-попрошайки. Что было бы на свете, если бы все гадания цыганок исполнялись?»
Набирал обороты 1941 год. Нас по сводкам правительства в том году ожидал небывалый урожай зерна. А это означало, что часть зерна будет поставлено на продажу за границу, а за вырученные деньги будут приобретены новые промышленные технологии. Сталин никогда не покупал готовое оборудование. Все промышленное производство осваивалось в стране и пользовались мы своим.
Учебный год закончился. В школах шли экзамены. Но и они приближались к концу, сдавали последние экзамены десятиклассники. У Виктора они были успешными. Почти по всем предметам – отлично. Только по пению стояла оценка – хорошо.
Благодаря тому, что по математике Виктор готовился не только сам, но и подготавливал Веронику, у нее тоже были хорошие оценки. Было родительское собрание, на которое пришла Анна Григорьевна и слышала так много хороших слов о своем сыне, что легкое головокружение пьянило ее. И это – ее «бандит»?
Потом был выпускной бал. Выпускникам и на нем не полагалось пить спиртные напитки. Ситро, сладости и танцы… Виктор не увлекался танцами, но этим вечером, ведя свою подружку в вальсе, чувствуя ее плотное ладно скроенное тело, ощущая легкий запах духов, он чувствовал легкое опьянение, сердце сладостно билось.
И тут впервые у него мысль случайная, созданная из чего-то, когда-то слышимого, сложилась в две рифмующиеся строки:
«Жить на земле и в беспредельность рваться – не это ль человечества удел?
Раскинул руки, с силами собрался и с Вероникой к звездам полетел»
Он понимал, что эти строки никакого отношения к этому первому свиданию, которому никто не мешал, не имеют. И все же…
Он хотел ей прочитать эти строки, но тут произошло то, о чем так долго мечтал.
Ему уже семнадцать лет. Такой прекрасный возраст. Он еще никогда не целовал мягких и таких вкусных женских губ. И вот они сами прикоснулись к его губам…