Глава 5. Письмо от майора.
Рабочее утро Ильи Муромца начиналось по - крестьянски рано, но сегодня он проспал до обеда. Виною тому были 2 ведра водки и бочка пива на троих, выпитые вчера с Поповичем и Добрыней. Порядок в городе начал понемногу налаживаться, казна была полной, в городе почти не стреляли, бывшие бандиты, а ныне заключённые, ударно работали на строительстве новой тюрьмы. Можно было и расслабиться. Вот и посидели почти до утра.
Встал Илья с больной головой, и, прихватив с собой Мальчика Васю, Кубика и Поповича, отправился в «утренний» обход. Мальчик Вася большую часть времени проводил на своей ферме, вместе с котом Полосаткиным, Кубик же, записавшись в национальную гвардию, наоборот, почти все время проводил на службе: охранял арестованных бандитов.
Сегодня Мальчик Вася приехал в город, чтобы сделать кое-какие покупки по хозяйству, а заодно купить что-нибудь из книг. По вечерам, когда почти все постояльцы собирались в зале салуна, он любил устраивать чтения вслух. Толстяк Му, хотя и не любил читать, зато обожал слушать, особенно про рыцарей, разбойников и пиратов, но не любил, когда Васе попадались вестерны: говорил, что это всё выдумки, и у них на их Диком Западе всё не так.
По дороге «представители власти» заглянули в старую тюрьму. В одной из пустых камер увидели губную гармошку.
- Вот она! – обрадовался Попович.
- Кто? - изумлённо спросил Илья.
- Губная гармошка. Помнишь того ковбоя, что спать нам мешал? Добрыня всё перепутал: ковбоя выкинул, а гармошку арестовал и куда-то девал, а куда не мог вспомнить. А ковбой на следующее утро давай обратно свою губную гармошку требовать: и угрожал, и просил, и умолял, говорил, что память о брате.
- А штраф заплатил?
- И штраф заплатил. А мы её найти не можем. Пришлось бумагу составить.
- Какую бумагу?
- «Ввиду необходимости проведения баллистической, звуковой и бактериологической экспертизы на наличие опасного заболевания ящур, процедура выдачи вашей губной гармошки будет отложена на неопределённый срок».
- Так теперь надо выдать.
- Известим и выдадим в трёхдневный срок.
Выйдя из тюрьмы, остановились у колодца. Муромца мучил «сушняк». На колодце висела недавно отпечатанная листовка. «А ну-ка, Попович, прочти, чего там написано?» - устало пробормотал Илья.
Алеша сорвал прокламацию, прочитал и, скомкав, сунул её в карман:
- Опять поросята вместе с Кроликом бузу затевают. «Обращение к пролетариям Санта - Леоне!» Пролетариат здесь нашли!
- Это кто ж такой будет етот самый «пролетариат»?
- Безземельный, безлошадный крестьянин, живущий в городе, - пояснил Попович.
- Это тот, кто в «пролёте», - подал «умную» мысль Кубик.
- Пролетариат – это могильщик буржуазии, - вспомнил Мальчик Вася.
- Гробовщик, - тихо пробормотал Кубик.
- Наёмные рабочие на производстве, в городе, - пояснил Попович: - работяги.
- А… я думал бездельники! Вообще - то у нас есть два пролетария. На стройку нанялись. Вместе с арестантами тюрьму новую строят. За поесть, за одежду и за полбутылки виски на день. И это для них целую листовку напечатали?
- Нет, Ильюша, эти двое – не пролетарии, а люмпены. А пролетариат – это сила и достойные уважения люди! Да только нет этой силы у нас в городе.
- И, слава Богу!
- Говорят, Кролик в салун к Толстяку Му устроился? – спросил Мальчик Вася.
- Устроился. Он сначала профсоюз среди арестованных бандитов хотел организовать, но Илья сказал, что председатель профсоюза сам должен работать на предприятии, т.е. сидеть в тюрьме. Кролик, конечно же, отказался. А давеча пообещал Му международные поставки, ну тот и взял его с испытательным сроком.
- А как же отечественный производитель? – поинтересовался Мальчик Вася.
- Отечественного производителя мы не забываем! – гордо сказал Илья.
- Ну, ещё бы! Вчера Колобок с дедом новую партию самогонки поставили, «Богатырская радость» называется. Так вы до утра гулеванили, - проворчал Кубик.
- Не «гулеванили», а проводили техническую экспертизу, - важно поправил Муромец.
- А ты, Кубик, кажется, на службе? Вот и иди на службу, смени Добрыню.
- У меня, Попович, сегодня выходной, но если надо, то завсегда – пожалуйста!
- Надо, Кубик, надо. А то критиковать начальство все мастера. А как…
- Как что? Как водку пить?
- Иди, Кубик, на службу.
- Вот только в книжную лавку зайдем, и пойду. У меня всё равно после обеда репетиция.
- Какая ещё репетиция?
- Кубик у нас руководитель кружка художественной самодеятельности у заключённых. Как прийдет домой, так берёт гитару, и начинает ковбойские блатные песни распевать: «В нашу гавань заходили корабли», «Это был кабачок Одноглазого Гарри», «Созрел маис на ферме дяди Билла». Полосаткин сразу уши затыкает и бежит к своим коровам, приговаривая, что он с этим псом – идейно-полосатый противник.
- Как это?
- У Полосаткина полосы идут поперёк тела, а у Кубиковских подопечных полосы на халатах – вдоль тела.
- Ты бы, Кубик, их лучше русским народным песням обучал, просвещал бы культурно.
- А я обучаю: «По диким степям Забайкалья», «Белое море, священный Байкал», «Бежал бродяга с Сахалина».
- Бежал, бежал, «Чубчик ты наш кучерявый»!
Книжная торговля в Санта - Леоне была убыточной, но с появлением в городе команды Ильи Муромца, дела её резко пошли в гору.
- Мне, пожалуйста, с картинками, - попросил Кубик.
- Сегодня новых комиксов нет.
- Это ты пошто нашего Кубика комиком называешь? – возмутился Илья, - Я тебя сейчас так отдубасю, что сам на клоуна походить будешь!
- Успокойся, Илья! Комикс – это книжка с картинками, а не клоун. Ты его с комиком перепутал, - поправил Муромца Алёша.
- Ладно. Пускай будет комикс. Навыдумывали слов, чёрт ногу сломит, а мне, шерифу, отдуваться.
- Мне что-нибудь интересное и новое, - попросил Мальчик Вася.
- Советую: новинка сезона «Когда я на почте служил ямщиком». Авантюрно-приключенческий роман. Автор – участник походов Ермака и Степана Разина, принимал участие в восстании Пугачёва, сидел в сталинских лагерях, лично знаком с Иваном Грозным, принимал участие в штурме Зимнего, беседовал с Лениным, личный адъютант графа Потёмкина, стрелял в Распутина, но промахнулся.
- Из чего стрелял? Из рогатки?
- Нет, из пистолета «Макаров». Но это не важно. Уверяю вас, скучать не будете.
- Кто автор?
- Некто п. Речкин.
- Почтальон дядя Речкин? Всё ясно.
- Да, вот, он и сам идёт.
По пыльной дороге, ведущей в Санта Леоне, медленно шёл человек. Одет он был в синий форменный костюм. Человек шёл медленно, потому что тащил за собой на верёвке большой почтовый ящик. Это был почтальон Речкин.
Почтальон подошёл к Муромцу и вынул из сумки серый пакет.
- Вам, уважаемый Илья, не знаю, как вас по батюшке, письмо.
- Не знаешь, как по батюшке, называй по матушке, - встрял в разговор Кубик.
- Я тебя сейчас сам назову и пошлю по матушке, комикс ты наш ходячий. Откуда письмо?
- Из города Сент - Робертсон. От некого майора, охотника за головами.
- Что пишет?
- Пишет, что поймал наших друзей – Тендеровскую команду и просит за них на несколько долларов больше.
- На много больше?
Речкин обвёл глазами присутствующих:
- Это государственная тайна. Впрочем, в письме всё написано.
Попович вскрыл плохо запечатанный конверт, прочитал письмо и что-то прошептал на ухо Муромцу.
- Хорошо, торговаться не будем, – Илья кисло поморщился, – Крохобор какой-то. Ты, Алёша, возьмешь телегу…
- Фургон.
- Хорошо, фурхон, Речкина и Мальчика Васю. В казне возьмешь, сколько надо, и даже больше: на дорогу, на расходы. Сильно не гужуй. От Энгельсона есть известия?
Энгельсон был «засланным казачком». Он был тайным платным агентом, знал все новости и сообщал их Муромцу за определённую плату. Время было военное. Шла Гражданская война между Севером и Югом. Илья не скупился на деньги. Информация стоила дорого.
Почтальон протянул Поповичу шифровку от Энгельсона. Шифр был несложный и защищал секретную информацию не столько от врагов, сколько от Речкина. Алёша прочитал шифровку и поморщился:
- Наш недешёвый друг сообщает, что с юга на нас идут южане, с севера – северяне…
- С запада – западяне, а сзади – армяне, – снова влез в разговор Кубик.
- здесь армяне? – удивился Илья: – Ты бы лучше помолчал, националист беспородистый!
- Далее Энгельсон пишет, что цель обоих противников – первым овладеть важным стратегическим объектом – мостом, расположенным рядом с Санта - Леоне. Он предупреждает, что в результате боёв, которые могут развернуться рядом, а может, и в самом городе, Санта - Леоне может быть разрушен и разграблен, а поэтому советует уничтожить мост до прихода любых войск, причём незамедлительно.
- Так я это… уже того… мост уничтожил.
- Как уничтожил? Ты что, Речкин, прочитал шифровку.
- Ничего я не читал. Это случайно. В целях самообороны.
Почтальон открыл почтовый ящик, и взору присутствующих предстали: пулемёт «Максим», три пулемётные ленты к нему и около десятка гранат.
- Ты, что же это, Речкин, контрабандой оружия занялся?
- Это всё для охраны государственной почты, на службе которой я состою. Места уж больно здесь неспокойные.
- Ты, почтальон наш «служивый», не темни. Рассказывай всё по порядку, откуда у тебя пулемёт и прочие к нему прибамбасы?
Рассказ почтальона Речкина.
А дело было так. Будучи ещё в дивизии, Фурманов прочитал бойцам книгу «Хижина дяди Тома». Чапаев так растрогался, что даже хотел дивизию назвать «Томской», в честь старого негра, но передумал. Посоветовался со своим комиссаром и написал заявление, чтобы их дивизию после победы над белогвардейцами направили в Америку освобождать негров. Там, «наверху», заявление прочли, пришли в дикий восторг, но… попросили подождать. А тут хлоп! И мы в Америке! И эта самая война за освобождение негров!
Петька с Василием Ивановичем сразу же решили на север податься. Да как - то бывшему командиру без именного оружия в действующую армию идти не совсем удобно. Заглянули они к бывшему таможеннику Айвазовскому. Так, мол, и так, пошли с нами. Абрам Линкольн – вылитый вождь революции Лев Троцкий. А тот: «Нет, ребята, сам не пойду и пулемёта я вам не дам!» А потом узнал, что ординарца у Чапаева Петрухой зовут, расчувствовался, достал бутыль самогонки, красной икорки, посидели, как полагается. Сам, правда, не пошёл, но кое-что на дорогу дал. А Чапаеву с пулемётом тащиться далековато, вот он мне его и одолжил для охраны государственной почты. Дело это нужное, революционное – почту охранять.
Иду я себе тихо, никого не трогаю. Только на мост наш взошёл, а с того конца ковбой навстречу, за собой гроб на верёвке тащит. Я ему: «Гражданин, уступите дорогу государственной почте!». А он: «Сам уступи!» и из гроба пулемёт достаёт. Я, конечно же, тоже достал. Дали мы из пулемётов друг по другу по очереди, снесли перила у моста. Никто дорогу уступать не хочет. Хотел я его припугнуть: достал гранату, кинул. Видать гранаты у Айвазовского не того калибра, только снесло половину моста вместе с ковбоем в реку.
- Как имя - то у убиенного? – поинтересовался Илья.
- Джурбалайко. Да только жив он остался. Пулемёт под мышку и в гроб. Так в гробу и уплыл. Ещё кулаком мне на прощание пригрозил.
- Если войска мимо Санта - Леоне пройдут, тогда, Речкин, наградить тебя придётся.
- А если нет?
- Тогда вычтем из заработной платы стоимость ремонта моста.
- А чем наградить? – поинтересовался Кубик.
- Медалью. Попович, какие у нас в наличии имеются?
«За спасение утопающего».
Не подхо- дит. Сам чуть не утопил бедного ковбоя.
- «За отвагу на пожаре».
Вот, то, что надо.
- Это на каком пожаре? – удивился Кубик.
- На пожаре гражданской войны. Всё, некогда лясы точить, собирайтесь – и в путь! Выручать наших друзей.
- А что с ними будет? – не унимался хвостатый сторож.
- Самолично сниму штаны и выпорю, за исключением Агдама Ослевича. Он человек божий и подневольный, к тому же работа у него сидячая. И ещё Билли Буха.
- А того за что?
- А вот за это самое! – вмешался в разговор Попович, доставая листовку, на которой было напечатано новое стихотворение Билли «Долой Ильюшку – пивную кружку!»
- А как же критика? – удивился Кубик.
- Критика – да, но не клевета! Здесь написано, что каждый из нас в день выпивает по бочке пива, а мы её пузатую выпиваем на троих. Одну! Стихоплёт мохнатый!
- А поросята?
- А что поросята? Пусть хрюкают. Но если они и дальше будут бузу затевать, так мы их вмиг в полосатые костюмы оденем и к Кубику в команду, пусть «пионерские песни» разучивают.
- Суровый ты, Илья.
- Не суровый, а справедливый. Закон есть закон. И в стране должен быть порядок. Если каждый начнёт хрюкать, что ему вздумается, гадить, где ему вздумается, и делать, что ему вздумается, то страна превратится в свинарник, а мы станем свиньями! А я никогда свиньёй не был и вам не позволю. А если кому не нравится – скатертью дорога! Никого не держу. Но если кто против меня пойдёт, то пусть сначала посчитает свои силы, а я посчитаю ему его зубы и рёбра! Все слышали? Пока я у власти, в городе был, есть и будет порядок! На том стоял и стоять будет город Санта - Леоне!