Бог, пахнущий тобой, простит...
Пока я буду пить елей за мягкотелых
Твое папье - маше меня завяжет в узел,
И я явлюсь змеей, как в кадуцее, белой.
И лилии сожгут. Сожженные не пахнут.
И памятник сломают. Чтоб любящих задобрить.
Да точки все над i поставят, будь уверен.
Повешенных не будет. Не будет и утопленных.
И я явлюсь змеей, обвитой вокруг солнца.
И солнце на закате меня хоронит в камне...
Баюкает и плачет все звездными слезами.
И шепчет, будто знает:
Кетцалькоатль умер.