Первый снег выпал за два дня до Нового года. Еще накануне, хотя деревья уже рисовали в воздухе невидимые письмена растопыренными пальцами голых ветвей, трава была зеленой и ярко цвели осенние цветы – дубки, или корейские хризантемы. И даже львиный зев, настурция и лунария самосевки радовались длительному теплу. А наутро природа надела свадебную фату. На юге так бывает часто. Цветы щеголяли в высоких боярских шапках, ветви деревьев – в пышных жабо.
Снег был мягкий и пушистый. Не рассыпчатый, как при сильных морозах, а липкий, легко сминаемый в комки. И, конечно, дети были несказанно рады нежданному подарку.
Пожалуй, в это утро никто не усидел дома. Те, кому в школу нужно было идти в первую смену, по дороге весело играли в снежки, а визжащих от удовольствия девчонок непременно вываливали в снегу.
Больше повезло тем, кто в школу с утра не спешил. Детвора затеяла лепить снеговика. Комки, вначале величиной с обычный снежок, быстро увеличивались в размерах, катаясь по свежему снегу. Самый большой ком, который должен был стать основанием снеговика, пришлось катать уже вдвоем. Ком наматывал на себя снег до самой земли, захватывая сухие травинки, листья, камушки и вскоре напоминал большого неряшливого ежа, свернувшегося клубком. Совочками и голыми ладошками налипший мусор быстро счистили, и ком засиял белизной. На него водрузили ком поменьше, а на него уже самый маленький – голову. Все это венчало пластмассовое ярко-оранжевое ведро, в тон носу-морковке. Брови были густыми и кустистыми, ими стали веточки можжевельника. Усы получились из кусочков меховой старой шубы. В руки дали ненужную хоккейную клюшку. Получился очень бравый боец ледового поля. Картину несколько нарушали два ряда пуговиц из плодов дикого каштана, отчего снеговик походил и на швейцара в ливрее.
Время позволяло, снега было еще достаточно и, чтобы снеговик не скучал, ему решили слепить подругу – снежную бабу. Красавица получилась. Нос, небольшой аккуратной картошечкой, щеки нарумянили свекольным соком, благо по домам в избытке готовили винегрет. На голове сидела кокетливая шляпка из плетеной корзинки, украшенная красными гроздями калины. Из калины же были и серьги. Ее и бабой язык не поворачивался назвать, скорее – снежная дама. Тем более, что мальчишки постарше с помощью двух довольно больших снежных шаров, вылепили внушительный бюст, как у соседки тети Тамары. В руки, памятуя все ту же соседку, даме дали алюминиевую сковороду.
Парочка получилась хоть куда, слаще «Твикса». Так и стояли они рядышком, снежная Тамара, сжимая сковороду, вполоборота к своему суженому, словно за ним глаз да глаз нужен был. И он, как бы в виноватом смущении, норовя отодвинуться от грозной половины.
А температура между тем снова стала плюсовой. И настолько плюсовой, что 31 декабря снег вокруг снеговиков растаял, и они стояли на зеленой лужайке. Но это были уже не вчерашние статные снеговики. Они стали ниже ростом и скособочились. Ведро у снеговика съехало набекрень, можжевельниковые брови опустились, нависая над глазами, и снеговик смотрел исподлобья. Да и все его лицо выглядело опухшим, словно снеговик изрядно отметил накануне встречу еще не наступившего Нового года. Клюшку он выронил, и рядом стояла, невесть откуда взявшаяся пустая бутылка из под пива «Белый медведь». Да и его подруга, снежная дама как-то обабилась, оплыла и без того не слишком стройной фигурой. Но сковороду продолжала сжимать еще более грозно.
В Новогоднюю ночь было почти по-весеннему тепло. А наутро, там, где стояли снеговики, не было ничего. Ни самих снеговиков, ни деталей их туалета – ведра, корзинки, сковороды и прочего. Лишь валялась на земле пуговица-каштан.
Взрослые не придали этому значения. Скорее всего, они просто не заметили отсутствия снеговиков. Зато все дети абсолютно точно знали, что стало со снежной парочкой. Дети не сомневались, ночью, разложив под елки подарки, Дед Мороз забрал снеговиков с собой на далекий Север, где их ждала долгая счастливая жизнь.