- Это вам не подойдет, - раздался старческий тенорок за спиной.
- С чего вы взяли? – отозвался он раздраженно.
- Вы не похожи на человека, которого интересуют керамические статуэтки. Хотя это и гжель. Кажется.
«И на кого же я похож?», - усмехнулся он про себя и перешел к другому столу.
- Хотите марки? – не унимался старик. – У нас есть большая коллекция советских марок. Сейчас, знаете ли, модно демонстрировать свое хобби. Это располагает. Пристроите пару альбомчиков на своем столе в кабинете и при случае…
- У меня нет кабинета, - отрезал он.
Ну-ну… ищите, ищите, - обиженно вздохнул старик.
С самого утра он чувствовал раздраженное беспокойство, словно забыл сделать что-то важное и теперь это не исправишь. Но – что?
Вообще, неделя сложилась гадко. Были проблемы на работе. Но – ничего ужасного. Утряслось, можно сказать. А в пятницу вечером забарахлила машина. Пришлось ехать к мастеру, а тот заявил, что раньше воскресенья не закончить. Что-то с мотором. И хотя никаких особых поездок на выходные он не планировал, стало совсем паскудно.
В этом паскудном настроении и провалялся весь вечер перед телевизором. Выжрал целую бутылку коллекционного коньяка, которую приберегал совсем для другого случая.
Утром встал поздно. Кое-как отошел под холодным душем. Отсутствие сигарет вынудило выползти на свет божий. А выйдя, он вдруг почувствовал легкое облегчение от всего набежавшего за последние дни - и его потянуло побродить. Давно он не бродил по городу вот так, один, бесцельно, куда глаза глядят.
А потом этот ливень. Буквально – громом с ясного неба. А он в легком пиджачке. Вот и заскочил в первые распахнутые двери. Ну, не распахнутые, да. Дверь была большой, деревянной, растрескавшейся и разбухшей от времени, так что пришлось с силой тянуть на себя…
Он подошел к полкам и взял наугад что-то металлическое. Отсюда видна была улица сквозь большое окно. Все так же не переставая лил дождь. Тикали вразнобой часы на одном из столов. И что-то щелкало в руке.
Это был механический календарь. Нехитрый образчик советской сувенирной промышленности. На перекладине. Вертишь его большим пальцем и таблички с цифрами с приятным щелканьем выпадают из металлической утробы в прорезь экрана, ловко сменяя одна другую: 20, 21, 22… Хромированный гладкий корпус с ржавыми щербатинами по краям. Из далеко прошлого. Чем-то до щемящей боли знакомый. На одной стороне - медальон с изображением Исаакиевского Собора, а с другой – памятник Петру на коне. Был он в Питере. Давным-давно, когда тот еще Ленинградом звался. Потому, наверное, и знакомым показался этот календарь дешевый.
- Сколько? – спросил он неожиданно для себя.
- А что у вас там? – заинтересованно отозвался старик, отрываясь от книги.
- Вот, - вышел он окончательно из-за стеллажа, чувствуя непонятное смущение.
- А-а! – чему-то обрадовался старик. – Нашли?!.. Хорошая вещица! Нужная!
- Да чем же она нужная? – разозлился он, словно защищаясь от чего-то нелепого. – Совсем мне это не нужно!.. Просто забавная безделушка. Так сколько?
- Ну, если безделушка, - поджал сухие губы старик. - Если не нужно, давайте, сколько дадите.
- Нет! Так дело не пойдет. Назовите цену, - сказал он, обретая уверенность.
- Да какая же у нас цена? – затараторил старик. - Мы ведь не макаронами торгуем. Товар штучный. Можно сказать, мистический товар. Появляется бог знает откуда и уходит бог знает к кому. Так что вам лучше знать – сколько вы за него готовы заплатить. А мне - что же? Мне – лишь бы торговля шла. Главное, чтобы вещь снова обрела своего хозяина. Я так думаю. Вот и вы что-то нашли. А я и рад. Словом, голубчик, на полное ваше усмотрение!
Старик был какой-то смешной – словно ряженый «профессор» из старых фильмов: тюбетейка, очки с толстыми стеклами на кончике огромного носа, кокетливая -клинышком – седая бороденка. И он словно насмехался над покупателем. Да и сам «покупатель» чувствовал себя глупо, потому и злился на себя все больше.
Он хотел купить эту вещь. Почему-то. Но без унизительного торга и по разумной цене. Ведь действительно – никому не нужное дрянцо. Кстати, сколько у него при себе? Много. И все – крупные. Не отдавать же за этот допотопный хлам полсотни?
- Извините, но у меня, кажется, нет при себе наличных. А кредитные карты вы, как я понимаю, не обслуживаете? – нашелся он и выставил календарь на стол перед стариком. – Я зайду в следующий раз. Возможно – завтра.
- Стойте! – воскликнул старик. – Это почему вы решили, что не обслуживаем? Обслуживаем, и еще как!
Он вытащил откуда-то из-под стола модем и начал неумело прилаживать к кассовому аппарату.
- И не обманывайте себя, что придете завтра, - довольно приговаривал старик, возясь со шнурами. – Никогда вы больше сюда не придете, скорее всего. Это судьба, если хотите знать. Ведь эту вещицу мне только вчера принесли. А сегодня пришли вы. Разве это не удивительно? А иные вещи, скажу я вам по совести, вроде бы и ценнее и красивее, а годами лежат на полках. Так что не сомневайтесь – берите! И нужна она вам или нет – время покажет. Так сколько вы за нее даете?
- Двадцать будет достаточно?
- Двадцать – более чем щедрая цена, - улыбнулся добродушно старик. – Могу уступить.
- Двадцать! Считайте, что у вас сегодня удачный день.
- Будем считать, что у нас обоих сегодня удачный день, - еще шире улыбнулся старик и неуверенно нацелился пальцем на аппарат. – Признаться, в первый раз самостоятельно обращаюсь с этой штукой. Это ведь моя младшая дочь здесь хозяйничает. Но она приболела немного. Вот я здесь и кукую один. Вроде получилось. Пожалуйста, ваша квитанция! И давайте я вам все это аккуратненько упакую!
Уже дома, после ужина, устроившись с сигаретой в ожидании закипающего чайника, вспомнил о покупке и пошел за ней в коридор. Вытащил из кулечка коробку, из коробки – календарь, и начал крутить. Щелканье табличек приятно успокаивало. Словно он обрел власть над временем. Наигравшись, решил выставить завтрашнюю дату: 8 ноября. Пришлось повозиться с пеналом для месяцев – вытягивать кончиком кухонного ножа. Удовлетворенный, поставил перед собой на стол. Тут как раз и чайник закипел. Напившись чаю, снова закурил. На душе было легко и безмятежно. Что-то в этой вещице определенно есть, - подумалось легкомысленно. Нечто светлое и простое, как воспоминания юности. Календарь завертелся опять: петр, исакий, петр исакий… И вдруг – заело. Ни назад, ни вперед. Энергичные встряхивания не помогали. Заклинило на 12-го ноября. Вот тебе и «нужная вещь». Теперь с ней только орехи колоть. Ну и бог с ним! Завтра попробую разобрать… Или пусть так и остается… Чепуха это все!
В понедельник вечером, едва он вернулся с работы, зазвонил телефон.
- Алло! – услышал он смущенный старческий тенор. – Я вам звоню по поводу календаря. Помните, вы купили его два дня назад?
- Помню, - ответил он немного удивленный. – Ваш календарь, кстати, сломался.
- Да? Как это возможно? Он ведь механический. А впрочем… Понимаете, тут такое дело, мне даже неудобно говорить… Словом, объявилась хозяйка этой вещицы. И она решительно требует вещь обратно.
- Что значит – требует? Вещь – моя. Я не собираюсь ее возвращать.
- Вы не понимаете! Она готова вернуть вам деньги! Полностью! И даже больше, если потребуется. За беспокойство, так сказать.
- Нет! Я купил эту вещь! У меня, между прочим, чек есть. И потакать капризам всякой старухи я не намерен!
- Да причем здесь капризы, дорогой вы мой! Все гораздо серьезнее! Дело в том, что эта не она продала мне вещь, а ее малолетний племянник, или кто он там ей. Взял без спросу, а мне сказал, что нашел. Где-то дом ломали, вот он там и нашел будто бы. Ну я и взял у него. Он сказал, что ему корм надо купить для рыбок. А я, старый дурак, и взял! А вещь эта, как оказалось, чем-то хозяйке особенно дорога. Память! Что еще может быть дороже? Я ее по-стариковски понимаю. И вы должны меня понять!
- Для начала я хотел бы понять, где вы взяли номер моего телефона?
- Ах, это тоже целая история! Когда она пришла сегодня с этим мальчишкой и узнала, что календарь продан, она очень разволновалась. Начала меня подробно о вас расспрашивать. И как только узнала, что вы расплатились кредиткой, сразу куда-то позвонила. Вскоре приехал мужчина с чемоданчиком и начал ковыряться в кассовом аппарате. А что я мог им возразить? Нам ведь запрещено покупать вещи у детей. Словом, они нашли данные вашей карты и женщина позвонила в банк. Там ей отказались давать информацию. Но женщина оказалась упрямой и, очевидно, со связями. Очень, скажу я вам, солидная дама. Она еще несколько раз куда-то звонила – и вот у меня ваш телефон. И если вы завтра не принесете вещь… Понимаете, у меня могут быть неприятности. Даже не у меня – у моей дочери. Что намного хуже!
- Ладно. Я постараюсь. Но это будет ближе к вечеру. Я работаю, между прочим.
- Да пусть хотя бы и к вечеру. Я ей все объясню. Спасибо вам огромное! Я вам другой календарь достану! Обещаю! Точно такой же и даже лучше!
- Да не нужен мне ваш календарь. Ничего не нужно.
И действительно – зачем ему испорченный календарь? Зачем он вообще его купил? А теперь только лишние хлопоты…
Календарь он так и не отвез. Плохо спалось, проснулся поздно и помчался на работу, даже не успев побриться. Не до календаря было. И на работе все как-то навалилось и завертелось в тот день, так что попал домой только к девяти. Вошел в кухню, а он – стоит на столе, сверкает. Тут и вспомнил. Решил, что надо все же вернуть завтра, как-то сорваться для этого с работы.
Нехотя пожевал, что нашлось в холодильнике, и, усталый, поплелся к телевизору.
Наверное он задремал. Слишком уж возмущенно трезвонили в дверь.
- У вас мой календарь? – спросила сурово женщина.
Миловидна, в стильном длинном плаще и темных очках.
- Вот деньги. И давайте обойдемся без лишних слов – вам все уже объяснили.
Что-то в женщине было, что заставляло его онемело ее разглядывать. Что-то не случайное – в ее властном голосе, чертах лица, гордой позе.
- Вы вообще слышите, что вам говорят? – возмутилась женщина и царственным жестом сорвала с лица очки.
Сощурилась, вглядываясь, испуганно вздрогнула, мертвенно побледнела и вдруг начала заваливаться…
Он неловко дотащил ее неожиданно грузное тело до дивана в гостиной. Потом стоял над ней несколько минут со стаканом воды в руках. Боялся снова дотронуться – был почему-то уверен, что она уже пришла в себя, но по какой-то причине не хочет открывать глаза.
- Ты здесь? – спросила тихо женщина.
- Да. Вам уже лучше?
Она присела на кровати, обхватив колени, не поднимая головы.
- Выпейте воды, - нарушил он тягостную тишину.
Женщина на мгновенье подняла взгляд - и снова уткнулась головой в колени.
- Это точно ты! – прошептала она.
- Разве мы знакомы? – спросил он.
- Знакомы?!, - с горьким удивлением повторила женщина. – Нет! Никогда!
Резко встала с кровати и, слегка пошатываясь, вышла из комнаты.
- Принесите мне мою вещь! – приказала она, стоя лицом к двери.
Он принес календарь, который она приняла, не оборачиваясь.
- Ваши очки.
Она взяла и очки. Постояла мгновенье – и вышла, словно провалилась за порог.
Что это было? – удивлялся он. Что за спектакль с обмороком? И деньги зажала. Вроде как забыла от избытка чувств. Неужели только ради денег? Какой-то двадцатки!.. И что это она там бормотала про себя? С кем это она меня спутала?.. Чокнутая или аферистка! Да пошли они все!..
Он вспомнил ночью. Воспоминанье пришло длинным, как жизнь, сном. И таким же, как жизнь, реальным – все в нем было непридуманным: образы, чувства, слова и даже прикосновения.
Это было в девятом классе. Она пригласила его на день рождения. Она – самая красивая и умная девочка в классе, к которой он не смел приблизиться.
Мать удивительно равнодушно восприняла его взволнованное сообщение: указала , что именно ему следует по этому случаю одеть и выдала два рубля – на подарок. Он не посмел просить больше. Но два рубля – это было так ничтожно мало! Надо было раздобыть еще денег. И он решился пошарить в карманах отцовской одежды, пока мать гладила на кухне для него рубашку. Отец его был музыкантом, кларнетистом, часто выступал на свадьбах, так что деньги в его карманах водились. Он не раз видел, как мать делала зачистки в шкафах. Но сам никогда прежде на воровство не решался.
Он вышел из дома задолго до назначенного часа. Но все равно опоздал: слишком долго ходил по магазинчикам в поисках достойного подарка. Подарок должен быть необычным и полезным – так он тогда рассуждал. Не покупать же игрушку для пятнадцатилетней девушки, и тем более – какие-нибудь духи. В результате, фантазии и денег только и хватило на календарь. Три рубля восемьдесят копеек. Лично он был бы рад такому подарку. Рубля едва хватило на тощий букет астр…
Да, он в тот вечер сильно опоздал. Оказалось, это она настояла, чтобы без него не садились к праздничному столу. И поскольку он пришел последний, ему пришлось вручать ей подарок под придирчивыми взглядами гостей и ее родителей. И когда она развернула красивую синюю коробочку, по ее милому лицу на миг пробежала тень недоумения и, как ему показалось, разочарования. И он услышал, как вокруг захихикали.
Это был его первый в жизни сокрушительный позор.
А потом она рассмеялась. И сказала, что это самый оригинальный подарок, который она когда-либо получала. И просто необходимый для нее, лично, потому что она вечно куда-то спешит и все время не успевает. А спешить не надо. Все придет само – в свое время. Ни раньше и не позже. Как даты на календаре, которые невозможно поменять.
И она неожиданно поцеловала его в щеку. Просто прикоснулась чуть влажными губами. И посадила рядом с собой.
И это был первый в его жизни сокрушительный триумф.
И с тех пор он всегда был рядом с ней.
Они сидели за одной партой. Он провожал ее домой. Они были вместе повсюду. Ради нее он стал лучше учиться. Ради нее записался в секцию бокса и вскоре добился таких успехов, что однажды встал серьезно вопрос выбора: спорт или учеба? Она настояла на учебе. И он с легкостью поступил в престижный ВУЗ. Выбрал профессию ее отца – большого начальника, который мог и просто обязан был помочь своему будущему зятю сделать карьеру.
Нет, ее родители не сразу приняли его – сына кларнетиста-самоучки. Но им пришлось, со временем. Дочь не оставляла им выбора.
Но чем ближе они становились , чем неотвратимее, казалось, был их союз, тем сложнее складывались их отношения.
Он уже не был тем восторженным и наивным мальчиком, для которого в целом мире существовала лишь она. Он стал увереннее в себе. Его уважали, им восхищались, его внимания добивались. Он хотел и мог достичь всего сам. И поэтому он шел разгружать вагоны поздними вечерами. Чтобы лучше одеваться. Чтобы иметь возможность развлекать ее и делать красивые подарки. Чтобы снять квартиру, где бы они могли уединяться.
Это она настояла на сближении. Она спешила. Всегда спешила. Календарь ее ничему не научил. А он спешить не хотел.
Они были уверенны, что проживут вместе всю жизнь. Но пробыли рядам лишь пять лет. Даже до свадьбы не дотянули.
Никогда ему не вспомнить той их последней ссоры. Потому что ничем она не отличалась от других ссор, что случались с ними все чаще.
Накопилось. Прорвало.
И однажды он взял билет на самолет и отправился далеко. Подальше от ее нестерпимой любви.
Через много лет он вернулся. Узнал, что уехала она. Вышла замуж и уехала. В другую страну. Навсегда.
Его это почти не тронуло. Он к тому времени был уже совсем другим человеком: сильным и безжалостным. И время было другое: под стать таким как он.
Рано утром он ринулся в магазин. С трудом нашел эту деревянную разбитую временем дверь на какой-то боковой улице сверкающего цветным стеклом проспекта. Долго ждал под моросящим дождем.
Хозяйка, полная женщина лет тридцати, долго не могла понять, чего от нее хочет этот незнакомый нервный мужчина. Она была не в курсе истории с календарем.
Он заставил ее позвонить отцу. После долгого телефонного разговора, женщина заявила, что ее отец ничего не знает: хозяйка календаря не оставила никаких координат.
Он потребовал, чтобы она еще раз позвонила - и сам говорил со стариком. Испуганный старик клялся, что ничем помочь не может, и под конец чуть не расплакался, требуя оставить его в покое…
Он вышел на улицу. Прошел несколько шагов под дождем и остановился. Куда идти? Что делать? Как найти ее в этом огромном городе? И надо ли – искать ее?..
Было 12 ноября. День Ее рождения.