В начало: http://www.proza.ru/2013/10/21/1692
Глава четвертая
Мертвая река все так же никуда не текла. Даже полуденному солнцу не удалось растопить чёрный лед. Безжизненная степь не радовала взгляд. Таинственные надгробия поблескивали на солнце металлическими трубками, привязанными толстыми и непривычно гладкими веревками к постаменту.
Куда идти? Без проводника в этом таинственном мире пропадешь.
Путник посмотрел в одну сторону, потом в другую. Обернулся. Лавочник все так же сидел на месте, но в дальнем углу загорелось нечто, похожее на огромный глаз. То, что это не был глаз дракона, Гастон понял сразу.
- Прости мне мою дерзость, - сказал он, вбегая в лавку, - не признал я в тебе великого мага.
- Да уж, - недовольно морщась, протянул назвавшийся Али-Бабой.
- Через это око можно узнать все, что творится в твоей стране?
- Какое око? – лавочник проследил за взглядом безумно выпученных зрачков. - А это. Ну да, типа того.
- Он может помочь мне? – в голосе посетителя слышалось нездоровое возбуждение.
- Надеюсь, что да, - сказал толстячок и прибавил вполголоса, - иначе придется вызывать кого-нибудь посерьезней…
Юный маг не услышал последних слов – он подошел вплотную к удивительному творению чуждой магии и, открыв рот, следил во все глаза за тем, что происходит в нем.
Женская голова что-то говорила и говорила, ласково улыбаясь Гастону. Он отклонился в одну сторону, потом в другую, присел на корточки и радостно выкрикнул:
- Она не видит меня!
- Конечно же, нет, - Али-Баба покачал головой, закатил глаза к потолку.
Весь этот цирк уже начинал ему нравиться.
Женская голова внезапно исчезла, а на её месте замельтешили, быстро сменяя друг друга, почти неуловимые в своей пестроте картинки.
Еще через какое-то время, заняв собой уже все всевидящее око, вывалилось гладко выбритое невыразительное лицо мужчины. Тонкие губы порой растягивались в обаятельной улыбке, ресницы помаргивали, но глаза оставались при этом совершенно непричастными ко всем этим потугам лицевых мышц. Следя за Гастоном пугающими своей неподвижностью зрачками, лицо выдавливало из себя слова с многозначительно страдальческой улыбкой, с какой обычно тужатся часами в укромном месте, да и то в случае серьезных проблем с проходимостью.
- Над нашей страной нависла угроза, - с пафосом в голосе вещало лицо. - Нам еще не приходилось сталкиваться с таким врагом! Он скрытен, нападает исподтишка, прячась в лесах и горных ущельях. Он может нанести неожиданный удар в том месте, где мы его не ждем. Мы должны сплотить наши ряды, стать неприступной стеной, чтобы защитить то, что нам дорого…
"Они уже знают обо мне,- с досадой подумал Гастон,- недаром меня предупреждал учитель, что Гор очень хитер и умен".
- Кто этот важный господин? – спросил он, оборачиваясь.
На лице Али-Бабы отразилось такое недоумение, что не догадаться было невозможно.
- Он главный в вашей стране?
- Нда-а-а. Типа того.
Под потолком беззаботно порхал мотылек. Что-то подсказывало юному магу, что цель его путешествия совсем близко.
- Тогда мне нужно к нему.
- Хм. К нему нужно всем.
- Ты можешь меня проводить?
- Шутишь?
- Прошу тебя, о благородный Али.
- Вот привязался, - с досадой отмахнулся тот. - Не могу я бросить своё рабочее место. Неужели не понятно?
- Так ты пленник?
- Типа того, - отрезал коротышка.
Он отпустил ненужную биту и впервые повернулся к посетителю спиной. Тот больше не казался опасным.
Странный – да, псих – возможно, но явно не буйный.
Поколдовав немного над черным прямоугольным ящиком, он только разок оглянулся – так, на всякий случай, и вскоре по залу пополз терпкий аромат. Потом что-то зашипело, и когда толстяк обернулся, в его руке была малюсенькая чашка с чёрной жидкостью.
- Что это? – не скрыл удивления гость.
- Как что? - Али-Баба сделал глоток и с удовольствием протянул: - Энергия жизни!
- Энергия жизни! – повторил Гастон, проникаясь величием момента.
- Что, тоже хочется?
- А можно?
- А деньги у тебя есть?
- Деньги?
- Начинается, - поморщился лавочник.
Как всякий нормальный лавочник он терпеть не мог попрошаек.
- Что начинается? – гость недоуменно озирался, ожидая то, что собственно должно начаться.
Нет, он непроходимо туп, благодушно решил Али, а вслух уточнил:
- Так денег, значит, у тебя нет?
- Каких денег?
- Ну, ты даешь! Бумажек таких, или железок круглых.
- А просьбы недостаточно?
- Просьбы?… Не канают! - отрезал лавочник и пояснил тоном, каким втолковывают бестолковому ученику известные всем и каждому истины: - Не нужно ни о чем просить: заплатил и получай что душе угодно. Хочешь пить – плати!
"Всё-таки что-то неладно в этой стране, - подумал Гастон, разглядывая чёрную жижу в чужом стакане. - Всё, что душе угодно, за какие-то там бумажки или железные кружочки".
Пока он размышлял, коротышка в сердцах чертыхнулся, достал из-под прилавка ещё один стаканчик и перелил немного из своего.
- Пей, - буркнул он, - и больше ни о чем не проси.
Гастон не стал интересоваться, отчего у энергии жизни такой цвет. Просто отхлебнул, предвкушая необыкновенный прилив сил или еще какое чудесное превращение…
И тут же поперхнулся.
Да уж! Такого пробовать ему ещё не приходилось. Горечь так и обожгла язык до самого корня.
Оставалось только гадать, что могло послужить ингредиентами для такого неимоверно жгучего напитка. Если по поводу второстепенных составляющих в голове возникало множество противоречивых догадок, то насчет основного Гастон почти не сомневался. По всей совокупности вкусовых ощущений, скорее всего… да, да, ничто на свете не может дать такой горечи разве что драконье дерьмо.
Сомнения всё же оставались, но видя то с каким наслаждением Али потребляет это пойло, с расспросами решил благоразумно повременить.
Не трудно догадаться, что допивать напиток с черной энергией юный маг не стал. Однако от предложенного хозяином лавки сахара не отказался - белая энергия ему понравилась значительно больше. Он сгрыз оба куска и попросил еще.
- Любишь сладкое? – улыбнулся гостеприимный хозяин, следя за тем, как очередной кусок сахара исчезает во рту посетителя. - Ну-ну, не отказывай себе ни в чем.
В этот момент ему совсем не трудно было почувствовать себя меценатом – покровителем убогих и сирых. А тот, кого он считал убогим и сирым невозмутимо похрустывал и не спеша рассасывал во рту, растягивая удовольствие. Прямо-таки ощущал всем своим естеством, как разливается, наполняя тело и кровь, светлая энергия. Он исподтишка подглядывал за благодетелем-меценатом. Вялые глаза, полные губы, ямочка на округлом подбородке. Человек этот и с самого начала не внушал опасений, а теперь и вовсе казался добрым и славным малым. И чем дольше Гастон на него смотрел, тем более он становился ему приятен.
Эх, хорошо если бы все жители этой страны были такими же. Возможно ли это?
Ему вдруг захотелось угадать, какие желания могут скрываться в сердце лавочника.
Гадать долго не пришлось.
Свобода! – вот о чем он мечтает. Сам же и признался, что он пленник.
Несчастный! Его принуждают вечно сидеть в полном одиночестве в этой лавке. Не иначе, как только такой злодей как Гор мог придумать столь изощренную пытку. Сиди день за днем безвылазно и охраняй источник с энергией жизни.
Источник!
Ну конечно же! Как я сразу не догадался! Эта лавка – вовсе не лавка, хоть и очень похожа, а заправка для Гора. И если немного подождать, то рано или поздно появится сам. Должен же он хоть изредка восполнять потери черной энергии, после того как свершит очередное злодеяние?
Эта догадка так поразила юного мага, что он еле удержался, чтобы не поделиться ею с несчастным пленником. Даже открыл рот и... снова закрыл. На его лице отобразилась сложная борьба чувств, что не осталось незамеченным для Али.
Заметить-то Али заметил, только не придал этому гримасничанью никакого значения. Что ж со слабоумного возьмешь?
Зато Гастон тут же решил, что не двинется с места до тех пор, пока не дождется Гора.
Решение далось ему легко, но вот долго ждать и находиться в бездействии - противно юному и довольно-таки горячему темпераменту. Тут же подоспели сомнения: а что если Гор появляется здесь не слишком часто? Кто его знает, может, заявляется сюда не каждую ночь, или может быть, даже страшно подумать, не каждое полнолуние. Потерять столько времени было бы непростительно.
Али допил. Не спеша взял леденец из вазочки, что стояла перед ним на стойке, так же неторопливо развернул и ловким броском отправил в рот. Казалось, он потерял всякий интерес к посетителю. Во всяком случае, уткнувшись в какой-то манускрипт, он не выказывал ни малейшего желания завязать разговор.
"Может быть, это - такой специальный манускрипт, - предположил Гастон, - такой манускрипт, в котором отмечаются посещения Гора".
Он стал украдкой заглядывать через руку, подставленную Али-Бабой под щеку. Действительно, на каждой странице виднелись какие-то записи под портретами, выполненными с такой удивительной тщательностью, что вызвали невольное восхищение юного следопыта.
Однако среди этих портретов не встречалось то лицо, что интересовало Гастона. Хвала всевидящему оку! - теперь он знал, как выглядит чародей.
Нужно было только попытаться вызвать Али на откровенность – вызнать у него о предположительном времени появления Гора. Не просто же он тут сидит и должен хоть что-то знать? Но придумать, как бы поделикатней это сделать, Гастону всё никак не удавалось. Сил Клер не обучил его хитростям и прочим интригам, а в такой щекотливой ситуации без хитрости казалось не обойтись…
Наконец, нашелся. Начал издалека.
- Это всё ваши родственники? – спросил он.
Реакция последовала совсем не та, что ожидалась. Круглолицый неожиданно резко вскинул голову. Глаза навыкате, челюсть отвисла, а изо рта раздался отрывистый звук отдаленно похожий на кашель.
- Или друзья? - смутился Гастон.
Но этот вопрос произвел еще более неожиданный эффект. Несчастный пленник затрясся всем своим нехуденьким телом. Прерывистый кашель стал непрерывным, а из глаз потекли слезы.
- Друз-ья, род-ствен-ники,- только и мог он выговорить между приступами кашля, - вот уморил, - и, уже почти отдышавшись, сказал: - Хотел бы я, чтобы хоть кто-нибудь из них был бы моим…ну хоть бы троюродным дядей.
- Значит они все не друзья и не родственники? - удивился Гастон. – И никто из них сюда не заходит?
- Чего бы им здесь делать?
- Но зачем же тогда держать при себе портреты незнакомых людей?
Али не ответил. Ему вдруг надоело играть роль доброго санитара в палате для душевнобольных - терпеливо отвечать на идиотские вопросы и ждать когда же больной, наконец, угомонится. Он хлопком сложил журнал и, поставив на него локти, уставился холодным взглядом прямо в переносицу назойливого гостя, всем своим видом показывая, что пора и честь знать.
Обычно это действовало.
Но не в этот раз.
- Я вас чем-то обидел? - ничуть не смутившись, спросил Гастон.
- Да! - резко ответил Али. Он решил идти до конца. - Нельзя так издеваться над людьми!
- Да у меня и в мыслях не было вас обидеть. Мне лишь хотелось узнать, как часто к вам сюда заходит тот господин, которого мы видели во всевидящем оке,… который главный в вашей стране.
- Ну, все с меня хватит, - насупился Али, - я, понимаешь ли, к нему с пониманием, сочувствием, терплю тут всякое, а он издевается. Ты что же думаешь если ты больной, то тебе все можно?
- Не... ни, - задохнулся от возмущения Гастон, - не болен я… и ничего такого не можно. Мне казалось всего лишь, что я могу скрасить беседой ваше горестное заточение.
- Как-нибудь обойдусь! – пленник выпрямил спину и скрестил на груди руки.
- Жаль, - сказал Гастон, осознавая, что хитростью добился совершенно противоположного результата. - А я так хотел вам помочь, - и горестной походкой пошел к выходу.
- Помочь мне может разве что чемодан денег, - кинул Али-Баба ему в спину тоном победителя, - а не бестолковые разговоры.
Стало тихо.
- А как они выглядят? – спросил гость, всё ещё держась за дверную ручку, – Эти бумажки?
- Начинается! - протянул Али сакраментальную фразу. - Ходят тут всякие. Покажи-покажи, а потом хлоп и денежек нет.
Но он все же достал купюру и положил ее на стойку, предусмотрительно прикрыв наполовину рукой. Скука и любопытство заставляют иногда совершать и не такие необдуманные поступки.
Гастон долго разглядывал эту бумажку, пытаясь разгадать в ней магическую силу. Но как он ни силился постичь ее природу, ничего, кроме клочка бумаги с затейливым рисунком и надписями, разглядеть не смог.
- Нагляделся? - спросил деланно усталым тоном хозяин купюры.
- Постой, а мог бы ты дать мне вот это? – Гастон махнул головой на глянцевую обложку манускрипта под локтем собеседника.
- Это тебе дай, то, - бурчал Али-Баба, все больше злясь на себя за собственную мягкотелость. – Смотри, не помни!
Когда в ладонь Гастона лег глянец, юный маг только и успел изумиться, с какой яростной силой каждый здешний листочек жаждет стать деньгами. В следующий же миг журнал рассыпался по столу цветными бумажками.
Лавочник только оторопело моргал, открывая рот как большая рыба. Не поймешь - то ли хочет что-то сказать, то ли просто не хватает воздуха.
- Классный фокус, - наконец протянул он в полном восторге.
Еще не до конца придя в себя, он суетливо хватал купюры, рассматривал их на просвет, подносил к носу, сладостно втягивая аромат богатства. Потом начал пересчитывать, складывая в равные стопки, но после десятой сбился, почувствовав на себе пристальный взгляд гостя.
- Это все твоё? – спросил он, не в силах оторвать взгляд от стойки, заваленной деньгами.
- Нет, твоё! Говорил же я, что хочу помочь.
- Ну да, конечно, - пробормотал Али, не веря своим ушам.
А кто бы поверил на его месте? Вот он и ерзал на своем, не зная как поступить.
- Нет, это серьезно?
- Само собой!
Услышав эти слова, лавочник неспеша вынул откуда-то из-под стойки рюкзак и вдруг порывистым движением сгреб купюры. Рюкзак оказался доверху полон – ему даже пришлось слегка утрамбовать их кулаком. Подержав некоторое время рюкзак на коленях, как бы собираясь с мыслями, он, наконец, выкинул его на стойку и сказал:
- Нет! Я не могу это принять.
- И мне это не нужно, - ответил Гастон, отодвигая рюкзак от себя.
- Ладно уж болтать. Всем нужно!
- А мне нет! Бери – ведь это поможет осуществлению твоей мечты?
- Еще как! Так значит это мое?
- Да!
Али некоторое время молчал, уронив взгляд в слепящее нутро рюкзака.
- Ладно, давайте поступим так, - сказал он, внезапно переходя на «вы» и даже в голосе изменившись, - вы нанимаете меня на работу… кассиром, да? И положите мне оклад. Приличный. Ну, такой чтобы обидно не было мне… и вам. Идет?
- Идет!
- И на всякие накладные расходы я буду получать.
Гастон кивнул.
- Хорошо, - лавочник оживился. – В смысле нормально! – и так же легко и непринужденно, как перешел на «вы», вдруг соскочил на «ты»: - Куда там тебе было нужно? – и дальше совсем уж бодро: - Ладно, не важно… Жук! Там, на заднем дворе. Красный такой, да он там один - не ошибешься. Давай, я только тут всё закрою… и захвачу с собой пару журналов, - тут он застенчиво опустил глаза и сбавил тон, - ну так, типа чтобы не скучать в дороге.
_____________
Листаем?http://www.proza.ru/2013/10/24/1691
...