Дежурный второй адъютант маршала Мечеслав Лепецкий в эти майские дни спал в той же палате, что и маршал, спал тревожно, едва ли не каждые полчаса вставал и на цыпочках подходил к постели маршала. Отчаянный храбрец. Он, оставшись один, закрывал лицо руками и плакал, был предан Пилсудскому душой и телом, бывало в сражениях не раз закрывал своей грудью «начальника Польши», а тот в свою очередь по-отечески оберегал офицера. Мечеслав был готов пожертвовать собственной жизнью, был готов кинуться на помощь многолетнему командиру и настоящему другу. Чтобы сюда не долетали посторонние шумы, он помимо тяжелых штор приказал наложить на подоконники атласные подушки, а у входа повесил красочный календарь. Обычно входя без стука в палату, когда там не было жены маршала Александры, он мельком глядел на календарь, затем интересовался у дежурного профессора состоянием больного.
В этот пасмурный день 6 мая Пилсудский спал относительно спокойно, лишь изредка выкрикивал бессвязные обрывки фраз и снова затихал. Адъютант привычно облачился в белый халат, отогнул краешек одеяла маршала, присел в ногах спящего. Из всего окружения больного «коменданта» лишь двум адъютантам да командирам его бывших легионов разрешалось входить в засекреченную палату.
В это утро, почувствовав присутствие адъютанта, маршал, открыл глаза, увидел Мечеслава и улыбнулся вымученной улыбкой тяжело больного человека.
– Ну, как идет жизнь? – с трудом подбирая слова, поинтересовался Пилсудский. Он вдруг неожиданно для адъютанта сел на кровати, не попросив его помощи.
– Жизнь, пан маршал, как говорят русские, бьет ключом и все по голове. Смутился, запоздало понял, что сморозил явную глупость. К счастью Пилсудский на это не отреагировал.
Хочешь, расскажу тебе, Мечеслав, какой странный сон мне привиделся под утро? Это было давно, я приехал в Вильну после освобождения из тюрьмы. И выйдя на привокзальную площадь, заметил, что в родном городе происходило нечто необычное.
– О, да, пан маршал, – подхватил Лепецкий, – тысячи людей литовцы, поляки и русские валом валили из переулков.
– Меня никто не узнает, лишь пяток бывший легионеров, ты да брат, и мы пришли на вокзал, и что же мы узрели: тысячные, нескончаемые толпы выливались со всех окрестных улочек и переулков и сливаются в один к сплошной поток. И сегодня во сне все вроде бы повторилось: люди несли иконы Иисуса Христа и Матки Бозки.
Маршал говорил с трудом, делал паузы, тяжело дышал, крупные капли пота покрывали его лоб. А едва он затих, закрыл глаза, Мечеслав вдруг в деталях вспомнил тот день.
«Редкое и небывалое духовное торжество пережил город Вильно 4 октября 1893 года. В этот день для всех литовцев и русских происходил воистину «пир веры и любви Христовой». Не только известный в России, известный в мире, но и в других образованных странах, глубокочтимый и преисполняющий всех святого к себе благоговения молитвенник Христовой Церкви, муж святости, Божий избранник, отец Иоанн Кронштадтский, удостоил город своим посещением, но и молитвой общественной в храмах, и многими исцелениями недужных. Верное и меткое описание встречи любимейшего всеми пастыря и того энтузиазма, который широкой волною охватил все слои общества при появлении отца Иоанна – выше слова человеческого.
Встречи, оказанные отцу Иоанну во всех посещенных им храмах – небывалые встречи: перед величием нравственной силы его преклонялись народные массы без различия образования и положения, пола и возраста, народности и вероисповедания. Слухи о его приезде давно ходили по городу и молва не обманулась.
Прибытие поезда в Вильну – поистине библейская картина: тысячные толпы наполняли вплотную дебаркадер железнодорожной станции, осаждали все здания вокзала, многие хватались за двигавшийся еще поезд, плакали от радости, молились, кричали, некоторые падали на рельсы, позади поезда, другие крестились. Здоровые и больные, богатые и бедные, угнетенные судьбою и счастливые жизнью тела, но ищущие духовного утешения, все слились в одном стремлении благословиться у Божия человека.
Чтение благоговейнейшего пастыря необыкновенно для слуха и для сердца: его мерный, возвышенный, совершенно отчетливый и чистый голос ясно раздавался по всему храму, несмотря на то, что пастырь стеснен был со всех сторон молящимся людом. Каждое произносимое им слово показывало, что благоговейный чтец, как исполненный высокого молитвенного настроения и глубокого духовного опыта, влагал в каждое читаемое слово всю ту силу, полноту и глубину его содержания, какую влагала Церковь в самый момент составления ее молитвословий.
Не прошло и получаса, как маршал вновь проснулся и первым делом попросил Мечеслава отыскать в архивах монастыря святого Яна или в анналах русской православной церкви все, что касалось пребывания Иоанна Кронштадтского в Вильно. Понять маршала было несложно. Хоть он и не верил врачам, но тут не врачи, а божественные силы, и возможно Иоанн Кронштадтский облегчит его страдания, спасет от смерти…
Буквально на следующий день, а именно 6 мая адъютант привел в палату Зюка пожилого монаха-чтеца, знатока жития святых православной Руси. Пилсудский приветливо встретил монаха, приказал напоить его чаем с французскими булочками, которые сам обожал, а затем изложил свою просьбу. Монах слушал маршала и согласно кивал головой. Он открыл тяжелую книгу под названием: «Святой праведный Иоанн Кронштадтский» и стал было читать с придыханием о посещении города Вильно русским пастырем, но Пилсудский перебил его:
– Скажи, досточтимый служитель Бога, а среди сотен исцелений, сотворимых отцом Иоанном есть ли такие, как избавление человека от рака печени? Молчаливый монах вместо ответа начал спешно листать страницы, вынимать закладки. Не глядел на маршала, который приподнялся на локте и ждал обнадеживающих примеров. Адъютант поймал себя на мысли, что и впрямь любой человек на пороге смерти, подобно утопающему хватается за соломинку.
– Да, брат мой, есть записи об исцелениях отца Иоанна. Их множество великое, я прочту.
– Ох, и, правда, вы – русские долго запрягаете. Читай же!
Монах приблизил записи к самым глазам, тяжко вздохнув, стал читать нараспев, будто молитву: хорошо был наслышан о крутом характере маршала Польши, который мог вспылить в мгновение ока и тогда…
«Иоанн Кронштадтский в городе Вильно исцелил немало больных. Так, в один из дней в местную больницу доставили с приступом желчно-каменной болезни Валентину Красовскую. При операции у нее обнаружили в печени раковую опухоль в очень запущенном состоянии. Предварительный диагноз гласил: «цирроз печени и аденома поджелудочной железе четвертной степени». Больную выписали домой умирать. А больной было всего 46 лет. И однажды соседка посоветовала ей обратиться к батюшке из России отцу Иоанну.
Валентина Красовская опираясь на руку матери, направилась в монастырь, где вел службу батюшка из России. В монастыре ее принял рядовой монах. Кстати, она была неверующей и даже не могла толком перекреститься. Монах посоветовал больной поговеть и причаститься Святых Христовых Тайн. Через несколько дней, впервые в жизни покаявшись, женщина выполнила наказ. Затем вместе со всеми пошла на молебен в усыпальницу и долго там молилась и плакала, прося батюшку Иоанна помочь ей.
Ровно через месяц с небольшим врачи записали в ее карте: «раковых опухолей не обнаружено» Врачи были поражены и не могли найти объяснений происшедшему. Но истинную причину исцеления сама Валентина Красовская знала – это явление милости Божией по молитвенному ходатайству святого праведного отца Иоанна Кронштадтского…
Или был еще такой исцеляющий случай, – начал было читать монах, но маршал замахал руками – «Стойте. Стойте! Хватит мне песнопений! Главное, выходит, святость в силах и рак вылечить? – И не давая Мечеславу и русскому монаху вымолвить хоть слово, – твердым голосом приказал: «Едем к русскому батюшке! – У самых дверей окликнул монаха, – Скажи нам, брат, где сейчас есть монастырь Иоанна Кронштадтского?»
– Наибольшее чудотворение отмечено в Санкт-Петербурге, пан главнокомандующий и еще в родном селе пастыря Иоанна, под названием Сура, там подворье Свято-иоанновского монастыря. Я могу идти? – обратился к адъютанту, – получив разрешение, монах торопливо вышел из дверей палаты Пилсудского. У округлого окна он остановился, снял клобук, вытер пот со лба и стал быстро спускаться по витой лестнице
– Мечеслав, прикажи подготовить все необходимое для срочной поездки в Россию – на мгновение оживился маршал.
– Да, мой командир, но как эту поездку расценят наши враги да и простые поляки? Всю жизнь вы ненавидели русских и вдруг…
– Дружище, когда смерть хватает тебя стальными когтями за глотку, то и к сатане на поклон пойдешь. Выполняй приказ, едем к русскому святоше! – Глаза маршала потускнели и он рухнул на подушки, будто из него разом выпустили воздух.
Однако не все наши мечты и надежды сбываются. На сей раз «начальник Польши» опоздал. 7 мая ему стало совсем худо, а спустя три дня он успел произнести малопонятную фразу – Лассаль, Лассаль, Россия!». Это были последние слова Юзефа Пилсудского… И легендарный Зюк умолк навеки…