Памяти Симы Штайнер

               
Ещё в начале семидесятых годов командировочная судьба забросила меня в небольшой городок Косово, что в Западных Карпатах. Вот там-то я впервые и услышал красивую легенду о подвиге юной еврейской девушки.

Поздней осенью 1941 года во время массового расстрела косовских евреев она вцепилась зубами в горло эсесовского офицера, командовавшего расстрелом. Ненависть и праведной гнев придали хрупкой невысокой девушке невероятную силу. Такую, что она прокусила горло нацисту, и, не разжимая челюсти,  вместе с ним рухнула в ров на тела только что расстрелянных евреев.

Правда, имени этой героической дочери еврейского народа никто не знал. Собственно, и еврейского народа в Косово уже не было. Буквально ни одного еврея. Об этом я узнал уже позже из переписи населения.

До войны в Косово проживало около 5 тысяч жителей. Почти половина  - евреи. Сегодня в городке евреев  нет, но имя героини из легенды известно. Это  Сима Штайнер. Поэт Марк Межиборский посвятил памяти Симы Штайнер и всем павшим и живым евреям города Косово проникновенную балладу.

Год сорок первый. Осень Карпат.
Давно на востоке фронт.
Три месяца в городе немцы стоят.
И свастикой скрыт горизонт.

Расклеен приказ. И город притих.
Сегодня, и завтра, и впредь
Евреям нет места среди живых.
Евреи должны умереть.

Немцы спокойны. Эксцессов не ждут.
Ведь Juden - покорный народ.
Им приказать - и они придут,
Детей, стариков и больных принесут.
И акция "мирно" пройдет.

И вот на улицах скорбных колонн
Тяжкая поступь слышна...
Выхода нет. Из-за темных окон
Помощь к ним не пришла.

Но может быть, кто-то ребенка спасет?
Ведь вместе же столько лет!
Еврейских детей никто не берет.
Молчание - весь ответ.

И вот место акции. Вырытый ров.
С одной стороны пулемет.
С другой - уступ на двадцать шагов.
Эй, schmutzigen Juden, вперед!

Немцы спокойны. Уверенный тон.
Евреи раздеться должны,
Ведь мертвых труднее раздеть потом.
Эй! Не нарушать "тишины"!

Мужчины и женщины вместе в ряд...
Ряд голых, беспомощных тел...
И злобно овчарки на них рычат,
От ужаса белых, как мел.

Двадцать шагов на уступ, в никуда...
Всей жизни на двадцать шагов!
Кто может такое забыть и когда!
Нет в мире страшнее врагов!

У края уступа стоит офицер.
Он молод, подтянут и смел.
Здесь тренирует он свой глазомер,
Ценитель нагих женских тел.

- А ну-ка, девчонка, два шага вперед!
Ты мне приглянулась, ей-ей!
С тобой проведу я всю ночь напролет.
Прочь руки, паршивый еврей!

Она подошла. Встала рядом. Стоит.
Тело - белее, чем снег.
А в черных глазах ее радость горит.
Радость - одна на всех.

Своей наготы не прикрыла она.
Кивнула отцу слегка.
Взглядом измерила ров до дна...
И вверх взлетела рука!

Голову немца назад отогнув,
За волосы оттянув,
Зубами в горло вцепилась ему,
Всей грудью к мундиру прильнув!

Все замерли. Немец качаясь хрипел.
Солдаты не смели стрелять
В клубок сплетенных друг с другом тел.
Их начали разнимать.

Но крепко обняв офицера, как приз,
Она скатилась с ним в ров.
За ними солдаты прыгнули вниз,
Прямо в еврейскую кровь.

Не удалось им спасти палача.
Он умер у них на руках.
Злобно ругаясь и громко крича,
Они отгоняли свой страх.

Побоище длилось несколько дней...
Но те, кто сумел уцелеть,
Из уст в уста передали о ней,
Что с честью смогла умереть.