Звёзды разведчика
Правительство страны отметило боевой путь Михаила Александровича Крука семью орденами и сорока тремя медалями. В том числе медалью «За оборону Москвы».
5 декабря, когда под Москвой началось контрнаступление советских войск, 18-летний паренёк Михаил Крук защищал столицу в качестве командира отделения разведки 1-го Московского истребительного батальона.
«Зима выдалась суровой: снега навалило по пояс, мороз за тридцать градусов, - вспоминает он. - Армия Германа Гота не смогла пройти под Старой Руссой - там насмерть стояли наши моряки. Фашисты, столкнувшись с упорным сопротивлением, вынуждены были обходить их по Волоколамскому шоссе и идти на Москву по тверскому направлению.
Но и гитлеровские войска рассвирепели: на 75-ю бригаду, которая противостояла Готу, Юнкерсы в течение 12 часов сбросили столько бомб, что белое снежное поле превратилось в сплошное чёрное месиво - ни одной снежинки на несколько километров. Бригада в этой бомбардировке потеряла почти половину состава.
Были на фронте и такие эпизоды, продолжает бывалый разведчик. - Однажды ко мне поступил приказ: уточнить расположение немецких воинских частей в районе Фирсановки. Мне дали 5 бойцов из 75-й бригады, крепких опытных охотников сибиряков, и мы двинулись по лесу звериными тропами в расположение противника. На опушке выследили присевшего под кустом немецкого адъютанта, скрутили ему руки - нечего гадить на советскую землю! - забили в рот кляп и привели в штаб.
Надо полагать, что информацию из него там выбили исчерпывающую, потому что всех участников этой операции отметили высокими правительственными наградами. Мне, например, вручили орден Красной Звезды.
Тяжелые бои были при освобождении населенного пункта Белый Раст, где находился фашистский штаб связи. Сражение длилось двое суток, в нём погибло 274 бойца 84-й бригады».
Как гром гремело русское «ура!»
Пётр Кузьменко, также ушёл на фронт в 18 лет и получил боевое крещение в декабре 41-го года под Москвой.
…27-й батальон буквально вдавлен в подмосковные сугробы огневой мощью противника. Стоит чуть приподнять голову - и пулемётная очередь срежет наповал. Много уже по нашу сторону расплылось кровавых пятен на снегу.
Вот еще одна пуля, обжигая воздух, просвистела на волосок от виска. Надо во что бы то ни стало уничтожить пулеметный расчет фашистов. Один из бойцов батальона, стиснув зубы, по-пластунски пробирается к немецкому брустверу. В белом маскхалате он почти неотличим от снега. Еще несколько метров - и бутылка с зажигательной смесью с проклятьем летит в паучье гнездо фрицев. Ослепительная вспышка на миг ошеломила врагов. Когда они опомнились, было уже поздно: пулемет икнул и заглох в клубах черного дыма. Спохватившиеся фашисты открыли беспорядочную стрельбу по нападавшему на них солдату, но в ответ, как гром, грянуло русское «ура!» - и тысячи бойцов Красной армии, выросших, будто из-под земли, смяли сопротивление врага.
Таким было боевое крещение Петра Кузьменко - восемнадцатилетнего добровольца из Поволжья. Это он единым махом смел пулеметный расчет. Смерть в бою просвистела в миллиметре от него - пуля прожгла шинель, не задев тело. Бывалые солдаты после боя над этим случаем доброжелательно подшучивали над молодым героем:
- Это она тебе отверстие для ордена просверлила.
Ордена Петр Кузьменко в тот год не получил, а вот медалью «За оборону Москвы» командование его подвиг отметило.
Что касается орденов, то они были вручены нашему герою в последующие годы войны: три ордена Великой Отечественной войны и два ордена Красной Звезды. Кроме того, его грудь украсили еще две медали - «За взятие Кенигсберга» и «За победу над Германией».
…А сегодня передо мной на столе раскрыта увесистая книга «Огненный ветер славы» с дарственной надписью её автора - заслуженного ветерана войны, жителя района Царицыно Петра Никитовича Кузьменко. Может быть, эти мемуары и не имеют выдающейся художественной ценности, но в то же время у них немало своих достоинств. Стоит открыть книгу - и оборвёшься в прошлое, как с обрыва…
В этой книге немало боевых эпизодов и, главное, что автор нередко является непосредственным их участником.
От последнего рубежа до полной победы
Когда отец и два старших брата ушли в 41-м на фронт, двадцатилетний Иван Уткин остался с матерью в Мневниках - он еще до войны устроился на соседний авиационный завод в Филях, выпускавший дальние бомбардировщики ДБ-Ф, переименованные позднее в Ил-4. Эти самолеты значительно превосходили по радиусу действия немецкие машины и уже в первые дни войны беспощадно бомбили Берлин.
Каждый специалист на заводе в военное время был дорог, и поэтому Ивана, квалифицированного токаря и слесаря-монтажника, сколько ни рвался, не отпускали на фронт. Но германские войска приблизились к Москве, авиационное предприятие поспешно эвакуировали, и тогда военкомат немедленно удовлетворил просьбу комсомольца Уткина и направил добровольца в 86-й стрелковый пехотный полк.
Есть в Тульской области на московском направлении деревня Черная Грязь. Здесь Ивану пришлось осенью 41-го года вместе с однополчанами сдерживать натиск фашистских полчищ, рвущихся к Москве. Солдаты больше месяца не выбирались из окопов. Земля содрогалась от взрывов. Одна атака немцев следовала за другой. Но даже фашистские танки не смогли прорвать сразу оборону.
Много солдат Красной армии полегло в тульскую землю. Ивана смерть чиркнула по руке. Его отправили в госпиталь - ранение оказалось серьезным. Вдобавок ко всем несчастьям заболел тифом - температура подскочила под сорок, Месяц провалялся на больничной койке, но все же выкарабкался…
Отброшенный от Москвы немец повернул на Сталинград.
Там Ивана Уткина назначили командиром отделения 36-й дивизии 57-й армии, которая была направлена для защиты южных рубежей обороны Сталинграда. 20 августа против нее по всему направлению двинулся немецкий танковый корпус. В этих ожесточенных сражениях Иван Ефимович до последней капли крови удерживал со своими боевыми товарищами последний рубеж - берег Волги…
Он был тяжело ранен в бою. После долгого лечения встал на ноги и оставался в боевом строю до победного конца в 1945-м году.