Я родился в Советском Союзе. Союз Нерушимый Республик Свободных. Здесь меня приняли в пионеры. Потом в комсомольцы. Потом исключили. Потом отправили в армию. В армии я познакомился с представителями республик Советского Союза. Научился отличать узбеков от таджиков и киргизов от казахов. Но не суть. До армии я учился в университете. Учителя мои были не дураки. Не узбеки и даже не таджики. Либералы, как я теперь понимаю. То, что они были либералы стало понятно значительно позже. Когда Нерушимый рухнул в один день. До того дня либералы были коммунистами. Коммунизм был их профессией. Они преподавали коммунизм с кафедры. Это был просвященный коммунизм, который мало походил на то, чем жила страна каждый день. Я ходил в университет на занятия по просвященному коммунизму, а вечерами подрабатывал во вневедомственной охране. Диссонанс реальности с просвященным коммунизмом меня беспокоил. Беспокоил настолько, что мне хотелось докопаться до его причин. Так я пришел в философский кружок и устроился на пол ставки чернорабочим в аптеку. Однажды мне в аптеке мне поручили подписывать тазики. Я старательно выводил надпись - «таз для грязных тряпок» и, одновременно, размышлял над темой своего доклада на философском кружке. Боюсь утверждать, но кажется темой доклада была философия Фридриха Ницше.
Мои занятия в кружке были непродолжительны и малорезультативны. Либеральный коммунизм был слишком сложной ментальной конструкцией, чтобы поддерживать шаткий баланс разумного и действительного. Страна погрузилась в перестроечную лихорадку, я отправился служить в стройбат с судимостью за антикоммунистические лозунги на стене университета, либеральные коммунисты постепенно эволюционизировали в либералов.
Когда я восстановился на 4-й курс университета после службы в армии, коммунисты доживали свой век на закрывающихся кафедрах. Последователи просвященного комунизма оседлали волну и легко вписались в стремительно меняющиеся условия новой реальности. Либерализм стал подавляющей идеологией во всех сферах общественной жизни. Бывший парторг факультета проводил смелые аналогии между фашизмом и коммунизмом. Было ощущение всеобщего помешательства, воздух был разряжен, инфляция стремительна, люди рыскали аки волки в поисках хлеба насущного. Дух легкой наживы толкал к риску, риск не оправдывался, люди теряли ощущение стабильности и безопасности.
В какой-то момент за бутылкой паленой водки в компании с бывшим однокурсником я понял, что страна стоит на пороге прихода военной диктатуры.
Вместо этого гора родила мышь. Власть передали в руки мало кому известному Владимиру Путину. Я помню свое разочарование. На выборах я голосовал за Явлинского. Либерализм моих учителей оставил во мне свои личинки, несмотря на очевидную подлость своих постулатов.
К счастью, я ошибался в прогнозах и Путин оказался не такой уж марионеткой, как я это полагал. Думаю, что он, в конце-концов, спас страну от развала и от прихода к власти военных. Возможно, это спорная мысль, но я сейчас не об этом. Я сейчас о своих учителях. Не об узбеках, не о татарах, а о них - о либералах. Что меня удивляет, так то, что несмотря на свою врожденную гибкость, либералы не стали на этот раз эволюционизировать. На этот раз они уперлись. Они уперлись в свои идеалы шестидесятников. В свою неприязнь к Сталину, к русскому национализму, в свою нежную привязанность к завоеваниям демократии. Впору было бы снять шляпу перед такой верностью идеалам юности, кабы я не знал, что юность эта прошла в рядах коммунистической партии, под бравурную музыку идиотских митингов и шествий, во главе парадов человеческого стада, мычащего лозунги развитого социализма.
Либерализм 90-х отложил в этих уже состарившихся людях свои личинки. Он стал их посмертной идеологией, которую они несут как знамя своей обветшавшей бесплодной жизни. Я смотрю на них и думаю о том, что когда-то сделал себе большое одолжение, обманув их ожидания.