Нашему ребёнку присудили авоорд за новости , которые каждую неделю кто -то из малышей готовит для всех ребят и представляет в конце недели .На этот раз рассказывал Серафим.Про своего русского прадеда запустившего вымпел на Луну .Это правда .Мамин дядя ,брат деда ,уехавший рано из маленького уездного провинциального городка в Москву ,по причине своей инженерной гениальности попал в бюро знаменитого тогда и почти недоступного простым гражданам Звёздного городка конструирующее спутники .Жаль что я не пошла в него.
Он участвовал в создании лунохода и получил в подарок пятиугольный вымпел особого состава стали посетивший и вернувшийся с Луны .Когда мы были в Москве его жена, моя двоюродная бабушка вручила вымпел нам, мы с почтением приняли , я забыла . Ребёнок, которого тогда и в помине не было, вспомнил сейчас, достал и рассказал о своём мифическом русском предке притихшим австралийским сотоварищам- пятилетним сорванцам. Получилась сенсационная новость. За это он троффи теперь и получил. Совсем не зная своего предела ,но с его помощью .Серафиму вручали приз недели ,подарок нам тоже, который от него никто и не ожидал.
Грамоты получили многие на школьной линейке .Здесь это действо называется по английски ассамблеей, куда мы пришли принаряженные всей семьей .Шестилетний мальчик в инвалидном кресле , проехал киллометры по пескам и жаркому австралийскому солнцу ,насобирал большую сумму в помощ детям-инвалидам чтобы с помочь собранной суммой изготовить им специальные велосипеды .
Восьмилеьняя девочка делала лимонад и сама продавала ,собрав так буквально тысячи долларов и передав погорельцам ,пострадавшим в последний лесной пожар.Ей вручили картину ,написанную колёсами инвалидной коляски .Дети сначала вьезжали ею в разлитую на полу разноцветную лужицу-краску ,а потом перетаскивали коляску на белый холст , рисуя ей картину , сотворяя чудо.
Учительница по команде развернула сидящие на полу классы в другую сторону,к оркестру,состоящему из различных духовых и не очень инструментов.По мановению диррижерской палочки руководителя пяти-шестилетние оркестранты торжественно сыграли Милого Августина *.Детская песенка ,написана в семнадцатом веке во время чумы австрийским пьяным гулякой , упавшим в яму с трупами и вылезшим из нее протрезвевшим на утро ,даже не заразившись,со словами этой песенки, ныне известной на весь мир .Потом каждый участник на своем инструменте сыграл разученную специально по случаю мелодию из нескольких нот ,иногда сильно фальшивя.Особый энтузиазм у слушателей вызвал ударник ,с упоением со всей силы бьющий по барабанами и тарелкам .Весь зал оживился ,дети обезьянками задвигались и с умильными гримассами запрыгали по сцене .Никто их не остонавливал и не одергивал .Когда выступление оркестра закончилось зал сам по себе затих, замолчал .
Слезы текли беспрестанно.Гордось и торжественность переполняла меня.Совсем другая реальность ,созданная на той же самой нашей Земле.Здесь и сейчас детей не ругали ,а хвалили.Оказалось это дает значительно лучший результат.
Я сидела на дворе на скамейке, пересматривая дневную событийность и одновременно погружаясь в ночное звёздное небо воспоминаний.
Времени утром всегда в обрез. Завтрак иногда пропускали по причине спешки в основную школу, мамину, важную. Моя в основном была на потом. Ее ждали тридцать любимых учеников, стимулировало не опаздывать, меня же это совсем не интересовало. Я через силу признавала другую значимость, соглашалась.
Обижало немножко.
Я вскакивала, тыкала вилку штепселя, перевязанного синей изолентой в почти вывалившуюся розетку, с трудом попадая спросонья, гладила галстук пахнущий при этом особо. Мокрым комкала, выжимала и раскалённым до бела утюгом с шипеньем его выпрямляла в неравнобедренный треугольник, который завязывался по-особому на шее поверх воротничка прочным узлом, сильно перетягивая горло. Давая правда возможность при неприятностях в школе жевать один из уголков, успокаиваться. Вкус синтетической горечи долго оставался во рту и на губах, но это лучше, чем ничего. Маме жаловаться не полагалось, нытики в нашей семье ни к чему.Она и сама никогда не скулила, и меня отучила с детства. Все что ни случится принималось с сдержанным достоинством. Не плакать, не сдаваться, не показывать слабость. Молча преодолевать. Учиться быть сильной и побеждать.
В школы шли до развилки вместе ,расставались .Она бежала дальше не оборачиваясь на переполненный с утра автобус ,втискиваться если получится не помяв строгий ,темной шерсти костюм .Я же в каричневой унылой форме ,слегка украшенной белым кружевным воротничком ,который сама каждый вечер отпарывала ,жмакала в раковине и прополоскав наскоро вешала на батарею сушиться ,почти мокрым пришивала обратно.Такими были правила ,которыми содержался наш дом .Бежала без оглядки тоже в свою не очень любимую школу .
Начинался мой новый, безрадостный день.
Школа была новая, только построенная, Девяносто вторая в городе на Дону. С роскошными клумбами впереди, солнцем окон, теплицей, где выращивались растения, развешиваемые в кашпо на стенах просторных рекреаций, где с утра собирали галдящий народ. Позже теплицу забросили, цветов не стало, старый учитель ботаники ушёл на покой.
Утро продолжалось линейкой. Выносили знамя под барабанный бой и салют нашей правой рукой. Мы притихшие боялись разговаривать, нарушить торжество момента, стояли прижавшись друг другу плечами, идеально ровными шеренгами, не разомкнуть и не разжать. Смотрели на стены на дедушку Ленина, Толстого, Горького. Классики коммунизма, мы строители, так нас приучали. Портреты позже заняли место цветов. Строгость необыкновенная, не понять сейчас для чего.
Маршруя в ногу расходились по классам с Первым учителем, потом вторым. Много разных начинались в четвёртом классе. Всех держали в строгости, доставая указкой, если не такой как того требовалось от нас, отличающийся от стандарта, прописанного в Кодексе строителя коммунизма. На линейке каждый раз его зачитывал Директор, торжественным голосом подражая Левитану. Не сделал уроки, не пропел очередной гимн чисто как монументальный Кобзон или Зыкина, получи затычку. Советский Союз был не ласков к юным своим строителям, улыбка не полагалась, наверное, что б не опомнились и не разбрелись кто куда, как случилось позже, после краха системы.
Ночное небо в Австралии ближе чем в Голландии, чище что ли, можно достать рукой. Глядела в него, погрузившись в воспоминания. Вдруг прямо у меня над головой громко хлопая крыльями-перепонками с шумом взвилась стайка летучих мышей, нарушая магическую тишину ночи.
Детство очистилось и ушло, оставив пустое фиолетовое пространство сияющим звёздам. Светящийся вдалеке горизонт.
*Ах, мой ми;лый А;вгустин (нем. O, du lieber Augustin (встречаются разночтения «Ah, du lieber…», «O du lieber...» и т. д.) — австрийская популярная народная песня. Считается, что «Ах, мой милый Августин» была написана в Вене во время эпидемии чумы 1678—1679 года. Авторство этой песни приписывается некоему Августину Н. Однажды он вышел ночью из кабака, будучи сильно пьян. Пребывая в состоянии сильного опьянения певец упал в яму, куда сбрасывали трупы горожан, умерших от чумы, и приготовленных для захоронения. В яме Августин и заснул. Утром, проснувшись, он выбрался из ямы, но, благодаря «внутренней дезинфекции» умудрился не только не заболеть чумой, но даже не подхватить насморка