Из книги "Сюрреальные переменные"
________________________________________
Наверное, со мной произошли метаморфозы. Я перестал понимать происходящее. Если раньше в моей голове возникали ветвистые деревья перетекающих смыслов, теперь со сменой настроек остались навыки шляпного мастерства и ощущение важности момента или какой-то миссии, которую пока еще не до конца осознал, но ее неизбежность прочувствовал своим нутром. Своим ли? Старушка снова прочитала мои мысли.
– Нутро подобно космосу и не имеет конца, поэтому иногда ощущается инородным, – усмехнулась она, макая блин в смородиновое варенье. – Вкусное смородиновое, да?
– Нормальное. Не думал об этом, – промямлил я, безвольно жуя блин.
– Неужто ни одной ассоциации со смородиновым вареньем? – удивилась старушка.
– Обычное варенье. Сладкое. В моей голове сейчас суровая человеческая реальность. Не до варенья мне.
– Значит, ты признаешь себя дураком? – старушка внимательно смотрела мне в глаза.
Хотел было возмутиться, но против логики хороши только невиданные чудеса, которых я пока не заметил, зато ощутил себя настоящим дураком.
– Признаю, – буркнул я.
Старушка легко поднялась со стула и подошла к окну, с шумом задернув занавески. Между ними образовалась небольшая щель, и незнакомка, протянув туда руку, замерла на мгновение, затем тщательно соединила занавески, возвращаясь к столу. В ее руке был компас, который однажды был мной зарыт в зоне магнитной аномалии.
– Настоящий герой должен признать себя дураком, чтобы научиться терпению, – сказала она, улыбаясь уголками губ, положив вещицу на стол.
– Не нравится мне слово "должен". А прошлый или будущий герой не должен признать себя таковым? – растеряно бормотал я, не понимая, как мой компас оказался у нее.
– Герой всегда настоящий, но поначалу он растерян, ибо не знает, что его ждет.
– Звучит обнадеживающе фатально. Не хочу быть героем. Мне претит героический пафос, – рассердился я.
– Пафос и герои несовместимы. Героям характерны поступки, а не соломенные шляпы величия. В каждом произведении жизни есть герои, хотят они того или нет.
– А ты – герой?
– Герои и персонажи – не одно и то же. Герои могут стать бессмертными и дать шанс другим. Но сначала общество признает их дураками.
– Всего то?
– Герои принимают звание дурака осознанно, как судьбу, и затем происходит цепь событий, способная привести их к бессмертию. У всех персонажей есть шанс стать героем, но мало кто им становится.
– Запутала ты меня, старуха! – почему-то я сильно разозлился.
Куда подевался витиевато-благородный характер моих речей? Раньше я мог мыслить и рассуждать красиво.
– В тебе говорит человек. Запомни, шляпник, все идет своим чередом. События – это катализаторы. Благодаря им проявляются необходимые для вечности качества. Но они проявляются только у настоящих героев. Остальные персонажи постепенно выбывают из игры – до его появления.
– А выбывшие?
– Спят до появления героя. Или думают, что не спят.
– А после?
– Изменяются вместе со временем и пространством.
– Но в чем заключается цепочка событий для меня?
Старушка внимательно посмотрела на меня, затем взяла компас и направила в мою сторону.
– Еще не время, – вздохнула она. – Но после того как ты признаешь себя дураком, тебя неоднократно вобьют в перекресток между мирами. Если не удастся поколебать твою уверенность в том, что ты – дурак, прибьют к перекрестку материальными гвоздями всеобщего глумления, но если тебе удастся освободиться, ты сможешь проявить свое мастерство – сшив всему человечеству нужные шляпы в обход Того, кто управляет на Земле всеми заказчиками.
– Категорически отказываюсь быть героем. Почему именно я?
– Сейчас твоя очередь.
– Глупость! Не может быть в таком деле очереди. И на роль героя я не гожусь.
– Очередь есть. На эту роль пробуют каждого. Но герой – это не только спаситель планеты. Кому-то предстоит спасти человека. Кому-то – кошку или нужную книгу. Но тот, кто управляет всеми заказчиками на Земле пытается помешать настоящему геройству, меняя его на глупое безрассудство, проявляющееся отнюдь не в спасении. И сейчас его план как никогда близок к реализации.
– Если бы я был человеком, сказал бы, что у тебя паранойя.
– Сейчас ты – человек. И у меня паранойя, но основанная на фактах и знании ситуации, – усмехнулась старушка.
– Абсурд... Не понимаю, как я должен освободиться от материальных гвоздей, чтобы сшить шляпы?
– У каждого свой способ освобождения. Этим интересны герои.
– Хорошо, я признал себя дураком… И теперь?
Старушка медленно подлила заварки и кипятка в чашку и, отхлебнув, снова пронзительно взглянула на меня, затем на компас. Покачав головой, ответила:
– Не признал. Ты назвал себя дураком потому, что в файлах твоей памяти нет нужной информации, которая объяснила бы тебе, что в данный момент происходит. Судьба осознанного дурака – иное. Это способность человека идти туда, куда, по мнению общества, умные люди не ходят.
– Теперь не понимаю, в чем различие между дураком и безрассудным глупцом.
– Чтобы принять себя дураком, надо сначала выяснить, куда не ходят умные. Значит, стать умным. А после – признать себя дураком. Ведь любой по-настоящему умный, знает какой он дурак. Безрассудный глупец никогда не станет умным, потому что в нем нет "люфта", о котором тебе говорил Заказчик. Но сейчас и глупцы становятся героями. Это работа того, кто управляет всеми заказчиками на Земле. Так он пытается запятнать Путь осознанного дурака.
– Запутала ты меня. То дураком, то – героем… Я чувствую себя полным идиотом!
– Это потому, что ты еще думаешь, что умный. В тебе не выветрился дух соланта.
– Но я не хочу, чтобы он выветривался!
– Придется… Чтобы спасти людей, надо быть человеком.
Мои мысли быстро закрутились, будто на карусели. Даже затошнило, но звонок в дверь вывел меня из этого вращения.
Старушка легко встала со стула и стремительно направилась в коридор. Через несколько секунд она вошла с мальчиком лет десяти.
– Иоанн, – сдержанно представился он.
Старушка налила ему чаю и намазала блин вареньем.
– Мое любимое смородиновое. Не у той реки собирала ягоды? – откусывая большой кусок, поинтересовался мальчик.
– У той, – усмехнулась она, посмотрев на меня.
Глядя на них, я вдруг понял, что мой дух полностью смирился перед навалившейся на меня неизбежностью.
– Он готов? – кивнув в мою сторону, спросил мальчик.
Старуха внимательно посмотрела на меня, оценивая, и кивнула головой:
– Теперь готов…
____________________________________
Не знаю, что со мной сейчас, не вижу своих потоковых часов, не наблюдаю времени, не вижу своего тела. Ничего не вижу. Но если я рассуждаю, значит, могу рассказать, что со мной произошло. Если электронный дневник находится поблизости, я ему приказываю записывать все, что сейчас говорю. Говорю ли я или волны моих мыслей и воспоминаний расходятся во все стороны после смерти моего тела? Если считать смертью то, что мое тело лежит распластанным на тесаном граните старого моста, значит, я умер. Ко мне приходят дурные мысли, не свойственные солантам "мало пожил!", "какая нелепость умереть в минуту самого большого прозрения!". Впрочем, я так долго находился на Земле, что запутался в мыслях. Последний бой и вовсе превратил меня в человека. Но не жалею о сделанном выборе. Если принял решение, неважно, что будет происходить, ведь суть всего – большой замысел. Труден лишь момент выбора, когда все условия созданы, но искушения, сомнения и страхи на пике своей активности, и поэтому ты стоишь – эдакий пень, связанный почвой, местом обитания, прошлым, думая, что выгоднее – выбрать путь героя неведомого замысла или оставаться рабом привычек, свободным от геройства?
Все-таки странный сюжет для моей смерти придумал Источник. Почему у людей такая глубокая связь со сказками? И разве сказочные сюжеты разыгрываются в реальной жизни? Этот вопрос я задал напоследок старухе. Она ответила, что принимая судьбу героя, человек навечно остается в сказке живым. Cтаруха глядела на меня ласково, но с грустью, и почему-то говорила голосом Белой...
Начало:
http://www.proza.ru/2013/10/30/1118