Обычные Превращения - Эпилог

 
   Эпилог


Обычно в безветренную погоду, а особенно когда пригревает солнце, меня можно видеть на веранде двухэтажного особняка выстроенного в готическом стиле со стрельчатыми витражами и башенками под бурой от времени черепицей. С десяти до двенадцати я пью чай.

Дом стоит на холме. Если посмотреть направо открывается великолепный вид на излучину реки и лесок на той стороне. За ним начинается горный хребет и в ясные дни видны его белоснежные вершины. В другую сторону я смотреть не люблю - там гудит дорога и дымит высоченная труба.

Но именно оттуда появился незнакомец. Не обратить на него внимание было попросту невозможно. Такого можно было встретить разве что лет пятьсот назад, но никак не в нынешний век. Один плащ чего стоит!

В наши места редко захаживает какой посторонний, и я был рад этой нежданной встрече. После чашки чая мне удалось совершенно его разглядеть. Он был совсем юн, но при этом выглядел усталым и кажется не совсем здоровым. Мы поболтали немного, и я решил, что не будет ничего страшного, если он переночует во флигеле.

Так мы и познакомились с Гастоном. На рассвете он уходил и подолгу бродил где-то. А я шел в сад, и оттуда мог видеть порой, как он сидит на берегу реки и без устали смотрит на воду. Один раз он, как был в одежде, сиганул в реку, и я изрядно натерпелся, пока он не вынырнул.

По заведенному порядку, когда он возвращался, мы садились на веранде. Он хвалил мой липовый чай. Некоторое время мы пили, молча, а потом он начинал свою историю. Слушая его, я ловил себя на мысли, что хоть то, о чем он говорит похоже на вымысел, вид у него при этом такой, что усомнится в его словах невозможно. Мне даже кажется, нет, я уверен, что он просто не умеет врать.

Единственное что меня смущало: зачем он так много ест сахара? Мне не жалко, конечно, но неужели он не боится за свои зубы.
Когда рассказ был закончен, я спросил:
- А как же тебе удалось выбраться?
- Вы забыли о моем верном друге. Он пришел и спас меня. Еще и извинился, что раньше не смог – ждал подходящего момента. Вот такой он человек! Чистое, доброе сердце.
- Он-то чистое сердце? – возмутился я. - Да он использовал тебя всю дорогу!
- Не смейте так говорить о нем. Если хотите знать, то во всем виноват только я - я один.
 Это я предал его в мыслях и этим чуть не разрушил всё. Я заразился этой вашей жуткой болезнью, из-за которой вы доверяете всем этим вашим черным коробкам и не верите живым людям: друзьям, близким. Теперь-то я знаю, что распространяют её эти маленькие существа из больницы… А он настоящий герой! Не сразу ему удалось найти меня. Тьма пыталась забрать его, но он всё равно пришёл…

- Чего уж тут такого? Небось, с фонарем шел.
- Нет. Там нельзя…
- Датчики что ли? Предположим, и что было потом.
 - Он открыл мне свое истинное имя: Павел его зовут.
- Надо же.
- .. и сказал, что знает, откуда эта «корпорация» берет силы. Как не пытался я его отговорить – объяснял, что магии не нужны никакие провода, не может она теснится в них, но он не желал ничего слушать. Пошел, что делать и я с ним, рубить эти толстые провода - те, что вдоль стен…

Не думайте, что я чересчур доверчив и меня так легко провести. Хотя порой сам себе удивляюсь: дожил до седин, а все еще время от времени просыпается во мне наивный малец и верит всем сказкам, что ему рассказывают. Но взрослому мужчине требуются доказательства. Вот если бы он смог бы продемонстрировать нечто эдакое, то тогда бы я поверил ему,... наверное.

Но не успел я начать подтрунивать над ним, как он заговорил:
- Разочаровывать вас не хочется мне, но я не хочу превращать ваши симпатичные чашки в противных жаб, или принуждать этот самовар летать. Да если бы и хотел, то все равно бы не смог. Как и предупреждал мой учитель силы во мне почти не осталось. Слишком долго я здесь. Но если бы у меня осталось хотя бы половина той силы, с которой я пришел в эту страну, то и тогда бы не стал.
- Понятно, - сказал я.

В общем-то, ничего другого я и не ожидал. С другой стороны этот юноша, такой неисправимый фантазер, мне напомнил меня в юности. Я тогда тоже слонялся без дела и беспрестанно мечтал. Кроме того у него такие же длинные и ловкие пальцы, как у меня. В общем, он идеально подходил на роль ученика.
В глубине сада скрывается деревянный сарай. Туда я повел Гастона. Из связки с трудом подобрал подходящий ключ к навесному замку. Но замок так заржавел, что мне пришлось сходить за машинным маслом. Когда же дверь открылась, то я сам удивился, какое захламление творилось внутри. Тут и там громоздились коробки, у стен навалены щиты, ещё какой-то хлам – всё в пыли. Повеяло временем и грустными воспоминаниями.
Когда-то я был довольно-таки известным… нет, не иллюзионистом - иллюзия это по части киношников, а я фокусник. И моё дело - фокус. Только не надо обвинять фокусника в том, что он, видите ли вы, всегда фокусирует  внимание не на том. Как же иначе привлечь внимание к тому, что не сразу видно?

В карьере любого артиста наступает момент выгорания. То есть до этого ты светишься, а потом вдруг, раз и внутри что-то перегорело. Как лампочка лопнула. Осколки разлетелись,… засели в сердце, печени – повсюду. И выходить не хотят ни в какую.
Для того чтобы публика поверила в чудо, ты сам должен верить. Да, ты знаешь, как все устроено, как что работает, но не имеешь права воспринимать как обман. Или ты веришь со всеми вместе, что в следующую секунду произойдет чудо или ничего не произойдет. Так что фокусники, по сути, большие дети. Чтобы выбрать такую профессию и пройти все неудачи на пути к успеху нельзя рассчитывать на обман.
И если наступает такой момент, когда ты сам перестаешь верить, тогда тебе остается только надеяться на ловкость рук. Вот здесь и встает выбор: либо бросить все, либо продолжать, но уже как заурядный шарлатан.

 Слава богу, выбор мне не пришлось делать. За меня распорядилась судьба. То ли ассистентка что-то напутала, то ли я сам виноват - не знаю, да и какая разница. Стальная спица проткнула запястье. В предобморочном состоянии, пряча окровавленную руку, я кое-как раскланялся, а как только опустили занавес, так сразу и отключился. Руку залатали, сотрясение мозга после падения вроде само прошло. И даже то, что два пальца перестали шевелиться, не помешало бы мне продолжить карьеру, выбросив само собой из репертуара карточные манипуляции. Но второго намека от судьбы ждать я не стал - запил.

Давно это было. Теперь пью только чай, и тот травяной. Слежу за домом и своим здоровьем. И, надо же, судьба, в конце концов, вернула мне долг - сподобилась подарить ученика.
К моей радости Гастон долго не кочевряжился - взялся за обучение. Не скажу, что у него сразу все стало получаться, но то, что в нем кроются большие задатки, я ни минуты не сомневался. Не скрою, были и трудности. Он наотрез отказался от карточных фокусов. А это азы! - без них никуда. Шляпы, кольца, исчезающие платки и вылетающие голуби - с этим он справлялся неплохо. Прямо скажем талантливо. Моментами даже я не мог уследить за тем, как он что делает. Признаюсь, во мне даже начали просыпаться разные подозрения. В голову снова полезла рассказанная им история… и опять проснулся этот мальчишка. Пришлось запихать его подальше и продолжить работу.

Пора было переходить к чему-нибудь посерьезней. Я долго сомневался, за что браться. От фокуса с распиливанием женщины я решил воздержаться – не современно, не политкорректно и женщины опят же под рукой нет. Можно было попробовать что-нибудь с левитацией. Но тут тоже были свои возражения…
Пока я копался в своих мыслях, мой ученик копался в сарае. Двигал ящики, перекладывал груды тряпья. И раскопал-таки… дверь. Ну, вы, наверное, много раз видели этот фокус: в дверной проем входит человек, закрывает её, а потом оказывается где-нибудь за трибунами. Не знаю, чем уж так заинтересовала его эта дверь. Фокус из наипростейших: не требует особенной подготовки, нужно лишь продумать неординарный путь отхода и всё. Но он с воодушевлением и упорством сооружал посреди сарая постамент, на который потом закрепил дверь. Приоткрыл раз, другой, к чему-то прислушиваясь. Наконец, повернулся ко мне и тихо так говорит:
 - Я знаю твою самую большую мечту.
- Надо же! А я уже и сам не помню о чем когда-либо мечтал.
- Самое время вспомнить, - сказал он, прикрывая дверь.

И начал благодарить за что-то, за что уже не помню. В общем, это сильно походило на прощание. Но меня-то не проведешь! Не сильно пряча насмешку, я ждал, что будет дальше.  И он ждал чего-то. Посматривал на какой-то камушек в руке и ждал.
Одной половине меня, конечно, хотелось увидеть нечто необыкновенное. Впрочем, это была не совсем половина, скорее четверть или даже восьмушка, зато большая часть меня не расслаблялась, - следила за каждым движением самонадеянного ученика. А чтобы не попасться на какую-нибудь хитрость, я ещё и занял такую позицию, при которой постамент был хорошо виден  со всех сторон.

Дверь приоткрылась. Он сделал шаг и вдруг спросил:
- Хочешь увидеть магию?
 Я изобразил рукой нечто вроде: ну-ну валяй.
 В глазах потемнело, и я увидел, нет, все же, наверное, почувствовал? Теперь точно не скажу, что это было - от его рук, плеч и груди потянулись ко всему живому  еле  уловимые  искры. И тогда я понял, что и я всё еще живой.

А дальше произошло вовсе нечто несусветное. С одной стороны двери я еще видел занесенную ногу, но с другой стороны колено уже не появилось. Он улыбнулся мне на прощание и исчез…
Мало кто готов к встрече с чудом. Я был не готов. И поэтому не знал что делать. Наверное, должен был, не раздумывая, бросится со всех ног, а вместо этого сидел на пороге сарая и боялся обернуться. Взвешивал все «за» и «против», как будто такие невесомые вещи можно взвесить, как будто тысяча сопливых «против» могут перевесить одно веское «за». От этого в голове поднималась мутная взвесь, а в осадок  выпадало лишь недовольство собой.

Река минуту назад такая четкая поплыла куда-то вместе с лесом на том берегу. Туман смазал траву, божью коровку, усевшуюся на аккуратно зашнурованный ботинок и бахрому на джинсах. Этот туман требовал от меня незамедлительных действий: встать во весь рост и расправить легкие криком или хотя бы попытаться понять, что произошло; упорядочить всё в той последовательности, в какой узнал и увидел собственными глазами. Я выбрал второе…

Для порядка я решил всё записать. С фантазией у меня, надо сказать, не густо, поэтому пересказываю всё как есть. Ну, может быть за исключением какой-то малости. Имеет же автор право на художественный вымысел? Ладно, ладно, буду честным до конца. Признаюсь - этот особняк не мой. Хозяин дома - мой старый приятель и по совместительству бывший импресарио. Теперь у него другой подопечный – амбициозный, подающий большие надежды. Так что он на гастролях. А я, ну что ж, остался  присматривать  за домом.
Наверное, я бы решился на экскурсию по ту сторону дверного проема, если бы точно знал, что дверь открывается в обе стороны. А так не могу - долги! Мне еще не скоро отработать за то, что мой друг-импресарио потратил после того случая: лечение, неустойки за срыв концертов, что то там он ещё говорил, всё не упомню.

Не знаю точно, в какие края отправился мой ученик, но после его исчезновения мне стало вдруг так одиноко, что я полез в интернет, чего не делал всё то время, пока он гостил у меня.

Сети как всегда гудели. На этот раз обсуждались последствия глобального сбоя. Всего-то сорок часов интернет тишины, и столько шума…

Присел-то, в общем, всего на минутку – хотел кое-что проверить, навести так сказать исторические справки, но оторвался только когда стемнело. И толком ничего не нашел, но что делал все это время совершенно не помню.

Пока я включал во дворе и на веранде фонари, меня не покидала мысль: неужто и в самом деле кто-то крадет мое время?

Я отогнал эту мысль как надоедливую моль и пошел подметать дорожки.
Листьев-то, листьев сколько нанесло.