Из серии "Бабаёшкины секреты".
С намёком - "лифтёрам"
С утра пораньше у меня Кикимора объявилась — подружка моя злокадычная. Волосики реденькие к личику прилипли, глазки по сторонам рыщут — всё чего-то ищут А личико явно на скорую руку умыто: даже тина кой-где не отмылась. Но зато в платье праздничном. Его ещё мама-Кикимора шила на свадьбу дочурке. Фасончик правда устарел немного: давно свадебка была — уж и подробностев не припомнить.
-Ну, проходи, коли прискакала, - сказала ей, открывая двери.
-Я это, Еленушка... ненадолго.
Знаю я её ненадолго: не уйдёт пока все новости Лесные не обскажет.
-Так и быть — проходи, - вздохнула в ответ. - Гостьей будешь. Хоть и не званной.
Кики села на указанное место и начала тараторить:
-Ох, Еленушка, ты не поверишь! Ты - не поверишь! Тут такое! Такое!
И вмиг смолкла. Смотрит на меня, ждёт, как я реагировать буду.
-И чему это я не поверю? - поинтересовалась спокойно, без суеты, присущей моей подружке.
-Покуда ты тут заготовки на зиму делала, в нашем Лесе объявился...
И опять смотрит, словно ждёт, что я начну гадать, кто там у нас ещё объявился.
А я ей ответствую:
-Или рассказывай с чем пришла, или освободи место. Недосуг мне тут твои загадки разгадывать — не все ещё закрутки готовы.
Плечики у Кики сразу сникли, и подруженька моя стала уже не эмоции выдавать, а упавшим голосом докладывать:
-Появился у нас некто... Пастушок — не пастушок...
-Лель, что ли? - попыталась помочь ей.
-Да куда там Лелю до него! - махнула рукой подружка. - Этот пофигуристей будет.
-Как хоть зовут то его? - допытывалась я.
И Кики ответила в раздумье, ей совсем не свойственном:
-Понимаешь, Еленушка, даже не знаю, как сказать... Не запомнилось как-то...
-Как сама-то ты его нарекла? - поинтересовалась я, заглядывая в раскосые глазки Кики.
-Красавчиком! - выдала та с полным сиянием глаз и «обворожительной» улыбкой.
-Хм? - удивилась я. -Так уж и красавчик?
-Вот те крест: красавчик! Плечи — во! Кудри, цвета берёзовой коры по плечам змеями... А глаза! Глаза, что бездонные омуты! Утонуть в два счёта можна... Так смотрела бы в их... И смотрела...
И неожиданно после этих слов Кики начала всхлипывать и шмыгать носом.
-Но-но! - предупредила её. - Ты мне тут сырость не разводи — чай не твоё болото. Моя Избушка на курьих лапках сырости не любит: сразу чихать начинает. Хроническое это у неё: сама знаешь, какие у нас зимы...
Кики утёрла нос рукавом платья, но всхлипывать не перестала:
-Всё бы смотрела в его глазоньки, смотрела...
Попыталась успокоить свою взбалмошную подружку:
-Ну так и смотри. Кто тебе не даёт? Чай Леший твой Лёньчик смотреть не запрещает? Лишь бы ты рукам волю не давала..
-Да видимость у меня, Еленушка не та, - призналась Кики. - Кто на такую польстится?
Взглянула я на подругу свежим взглядом и поняла:
-«Права Кики: не красавица она, мягко будет сказано. Да и одета бедновато — деревенщиной сильно отдаёт.»
-Ты бы мне видимость свою одолжила? Что ли... - Ни с того, ни с сего ляпнула Кики. - Я бы...
На большее у неё наглости не хватило.
-Это ту, где я с одним зубом и с седыми космами? - засмеялась ей в ответ.
-Тьфу-тьфу! - начала плеваться Кикимора. - Да нет же, другую! Молодую... Красивую...
-Ишь чего удумала?! - начала сердиться я. - Это тебе не платье, что в шкафу висит: снял — да носи Это — сущность! А сущность — она даётся, а не продаётся и не дарится. Это всё равно, что с душой своей распрощаться. Поняла, окаянная твоя душонка?
-Поняла! - икнула от страха Кики. - Так как же мне быть?
-Ты это... иди домой, подруга. А я подумаю на досуге: авось чего и придумаю.
-«Раскудрит твою в кочерыжку!» - как любит повторять местный Леший Лёня. И на сей раз я с ним согласная. Не успела Кикимора скрыться из глаз, он тут, как тут нарисовался, словно прятался где-то поблизости и дожидался, когда разлюбезная его Кики уйдёт.
-У меня, что сегодня день открытых дверей что ли? - поинтересовалась я.
Лёнчик глазки прячет, видать, не забыл то ещё своё сватовство. А мне смешно: губы сами собой расплываются и в улыбку складываются.
-Проходи-проходи, Леонид! - засмеялась ему в глаза. - Чай сегодня не свататься пришёл?
-Да хватит тебе, Еленушка, насмехаться — пора бы уже забыть тот инциден.
-Надо же слово какое мудрёное ты знаешь? - удивилась я, переходя на сурьёзный лад.
-Я много чего знаю, - попытался удивить меня Леший. - Вот, например, то, что с утреца у тебя моя Кикимора была... Помочь ей чай просила в любовном деле? Так я мыслю?
-Ну и что из того, что была? - сделала вид, что не понимаю его. - Может мы с ней хозяйственные вопросы решали? Тебе-то какое до этого дело? Ты в хозяйстве, как я поняла, не совсем сведущ?
Затеребил свой картуз Леонид, словно тот виноват в том, что он никак не осмелится просьбу свою изложить.
Пришлось помогать горемычному:
-Я тебе чайку своего фирменного счас налью в кружку... Ты пей пока, а я дело обскажу, как его понимаю.
Кивнул головой Леонид, в кружку цельных шесть ложек вареньица черничного набухал — сидит, прихлёбывает, жмурится от удовольствия: любит, видать, сладенькое.
-Стало быть ты из-за Кики ко мне прибёг? - поинтересовалась я.
Леший только кивнул в ответ.
-Боишься, что бабонька твоя снова коленце выкинет?
Снова Лёнчик кивнул.
Тогда я ему вопрос прямо в лоб:
-А сам-то что вытворяешь?
Леонид даже поперхнулся от неожиданности. Перекрестился:
-Вот те крест, Еленушка, ни сном — ни духом: даже в мыслях ничего дурного не было!
-А скорешился ты нынче с кем? - вновь подкинула ему вопросик.
-Так ты об этом? - с облегчением выдохнул Леонид. - Да я это... с мировым парнем скорешился!... Он тут недавно в нашем Лесе... Стал спрашивать то, да сё. Как не помочь хорошему человеку?... Ретиным назвался. Тут ещё кой-кто подошёл... Посидели душевно, пообчались. Свой он парень — в доску!... Вот знаешь, Еленушка, послушал его, и вдруг так всё ясно стало... Где мы живём? Как живём?... Как в лесу! Темнота, безвкусие... Есть же совсем другая жизнь, Елена! Есть! А мы отгородились ото всего, варимся в своей кастрюльке. Всем довольны до безобразия!... Я понял: нельзя так больше жить — нельзя. Живём, как слепые котята...
-А у тебя, стало быть, глаза отрылись? - с иронией поинтересовалась я. - Глазастый ты наш!
-Ну, зачем ты так, Елена? Я же с добром...
-Просьбу свою изложи и дуй по холодку, пока я совсем не рассерчала.
Откашлялся Леонид — то ли поперхнулся, то ли горло прочищал, и говорит:
-Тоска меня обуяла, Елена — не могу больше на Кики смотреть спокойно. Извелась женчина совсем. Чуть что — слёзы... То вздыхает. То молчит. То плачет. А вчера вдруг такое выдала, хоть стой, хоть падай. - «Ах. Если бы я была такой красивой, - говорит, - как Елена Прекрасная... Или хотя бы такой умной, как Елена Премудрая»... Сердце моё разрывается, когда на неё гляжу... Еленушка, сделай её красивой, а? Ну, или хотя бы умной?
Посмотрел на меня Леонид, а у самого глаза жалостливые-жалостливые, как у человека. Положила я руку свою на его лапищу и сказала:
-Не переживай так, Лёня, всё утрясётся. Помяни моё слово: всё будет так, как нужно.
С тем Леонид и отбыл восвояси.
Он ушёл а я подумала:
-«Ну, что же нам так не везёт? То Революция с рыжим хвостом весь Лес перебаламутила, теперь Ретин какой-то заявился. Кто такой? Чего хочет? Не понятно. Ведь чего-то хочет, раз такую возню начал? Женчин местных вон чуть не до экстаза полного довёл... Русалочка ведьму ищет, чтобы она вместо хвоста ей ножки наколдовала... Кики непременно красавицей писаной хочет стать. Даже Леший в полном восхищении от пришлого...
А картинка общая не складывается - видать главного звена не вижу: ради чего все эти прыжки и ужимки?
Через полчаса опять кто-то пожаловал. Слышу скребётся, а голоса не подаёт. Хотела уже культурно послать, но тут голосок из-за двери, как блеяние овечки:
-Баушка Елена, это я — Вова. Открой — разговор есть.
Распахнула дверь: действительно на приступочках волченя переминается с лапы на лапу. Передними охватил себя: не то замёрз, не то после возлияний не отошёл ещё.
-Ну и какого тебе рожна нужно, внучек? - поинтересовалась прямо с порога.
-Не серчай Елена-баушка, не по доброй воле я к тебе: знаю, как ты ко мне относси... Побаиваюсь я твого крутого нраву.
-А побаиваешься, так чего припёрся?
-Ты же знаешь, баушка — отчаянный я! И потом, сейчас я этот, как его?... Парла-мунтёр - во как!
-Кто-кто? - изумилась я, глядя на Вову.
-Ну, этот... переговорщик, - поправился волченя.
Упёрла я руки в боки с явным желанием не пущать:
-И кто же тебя прислал, переговорщик?
-Чо, так на пороге и будем гутарить? - поинтересовался Вова. - Пусти в избу, разобъясню.
-Как же, тебя пусти — потом не выгонишь! Сначала водички дай испить — в горле пересохло, потом: нет ли чего куснуть — голова что-то закуролесила, а после и в сон кинет.
-Не-не, баушка, я туточки у порожка тебе всё обскажу, да и метнусь назад отчёт держать.
Взяла я волченю за шиворот и через порог, как пешку, переставила. А он и не сопротивлялся.
-Выкладывай по быстрому — недосуг мне с тобой лясы точить.
-Не а, - заявил Вова, - по быстрому не получится: много больно всего наговорено было... Чего передать надобно.
-Чем быстрее начнёшь — тем быстрее за порог вылетишь. А не начнёшь — прямо сейчас вылетишь!
-Знаю-знаю, - с готовностью согласился Вова. - Докладаю! Прислал меня до тебя ГоФуР.
-Какое ещё такой Гофур? Не знаю такого — и знать не хочу.
-Ну, тот, который у нас в Лесе недавно объявился, - пояснил волченя, не обращая внимания на окончание моей реплики.
-Как, ещё и Гофур? - удивилась я. - Сколько же их всех, пришлых-то? Красавец- пастушок, Ретин, а теперь и этот Гофур? Так, значится, их всего трое?
-Не-а, ответил Вова - Из людёв только один он и есть — ГоФуР.
-Стало быть, один в трёх лицах, как Янус? - сообразила я.
-С ним ещё птица синяя, диковинная-заморская, на плече у него сидит. Жако прозывается. И шакалёнок малый — Игоша.
-Ну и чего велел тебе новый хозяин? - перешла я к делу.
-Прожект у него есть дюже завлекательный! - с воодушевлением начал Вова. - Из нашего Лесу Зону сделать - заповедную... Дорожки кругом заасфальтировАть, озерцо малое расширить и углУбить, да берега в бетон взять, чтобы не расползалось. Кустики и дерева подстричь, чтоб не так кустились. Кругом указатели, фонари и светофоры понавешать, чтоб и ночью, как днём.
Тут Вова остановился, чтобы дух перевести, и дальше излагать уже стал не так красочно и уверенно, как начал.
-А зону — на две части поделить...
-С какого это перепугу? - не выдержала я.
-Не перебивай, баушка, я итак путаюсь: больно мудрёный прожект, - объявил Вова.
И добавил скороговоркой:
-В общем: в одной части будут очень, а в другой — не очень! А посередине буфер с контрОллерами.
-Погоди-погоди, - остановила его я, - совсем ты мне голову заморочил. -Кто эти очень и не очень? И причём тут буфер?
-Буфер затем нужон, чтобы делить. Кого куда... В очень. Или не очень.
-Кого делить-то? - никак не могу понять я Вовину интерпретацию прожекта.
-Нас делить! - повысил голос волченя, удивляясь моей непонятливости.
-Зачем? - настаивала я.
-Для лучшей жизни.
-Вона как?! - теперь сердиться начала я. - Сейчас она, значится, плоха — так надо понимать?!
-Так, чтобы ещё лучше было! - запротестовал Вова.
-А контрОллеры-то на кой ляд?
-Без них нельзя никак! - начал уверять Вова, с такой силой, словно всё давно уже поделено, создано и каждый сидит там, где эти умники ему уготовили. -Кто определять будет кого куда? С первого-то взгляду трудно определить!
-Ты, Вова, не болобонь, не болобонь, а толком рассказывай, - выпытываю я словоохотливого Вову. - Что значит это твоё: очень и не очень? Кто рылом вышел, а кто нет, что ли? Какие ещё у нас определения могут быть?
-Ну, вроде того, - признался волченя.
-Обалдеть! - поневоле воскликнула я, с иронией поглядывая на волка. -Это кто же такое удумал? Уж не ты ли Вова, с перепоя?
-Не-а, бабуся, разве ж я до такого додумался? Тут голова нужна раза в два поболе, чем моя.
-Так, мне всё стало ясно! Это триедин в лицах Лес колобродит! Зону ему, вишь, подавай! Сыктывкарскую, или Колымскую? А может Соловки?! Как говорит Кашеюшка: - «Ёшкин кот!» Кстати, где этот костлявый? Что-то давно его не видно?
-Так у него сейчас ГоФуР с сотоварищами и проживает,- признался Вова. - Вместе с Жако и Игошей... Чудной этот Игоша! Всё кричит: - «Мы пойдём другим путём! Пойдём другим путём!» А Жако не-то поддерживает его, не-то передразнивает: - «Пойдём. Пойдём...».
-Ну, а ты, что тут расселся? Дуй к своему хозяину — докладай, душонка продажная!
Волченя заёрзал на месте, словно сказать, что желает, но опасается. Смотрю на него и удивляюсь: вроде наш, Лесной, а такая...
А Вова неожиданно и выдал:
-Надоело горло за них драть, Елена-баушка. Дерёшь-дерёшь, а тебе даже косточки не кинут. Сахарной... У тебя случаем не завалялась?
И так заискивающе в глазки заглядывает.
-Кочерга у меня под печкой случайно завалялась. Сейчас достану и попотчую!
-Не надо! - сказал Вова, и пятом-пятом к двери, да и за неё выскользнул.
Мне бы вздохнуть поглубже и забыть всё, как дурной сон. Ведь иначе сегодняшний день и не назовёшь. Да куда там? Едва передохнула от Вовиных новостей, гладь опять в дверь кто-то стучит. И голос незнакомый — вкрадчивый доносится:
-Гостей принимаете?
-Это смотря каких, - ответила. -Кто это без приглашения пожаловал?
А сама уже знала кто припожаловал.
-Рейтин я, - ответили из-за двери. -К Вам можно, бабуся?
-Для кого бабуся, а для кого и Баба-Яга!
-Так, стало быть, я захожу.
-Заходи, коли не опасаешься!
Двери распахнулись, и я невольно ахнула: на пороге стояло создание странное. Волосы, как Кики описывала по плечам змеями, и плечи широкие, шея есть, кумпол. А лица-то на кумполе и нет! Что-то белёсое, плоское и мигает. Как экран у Кощеюшки, что фильму показывает.
Замелькал вдруг, замелькал, и лица пошли: одно, другое, третье... И всё никак не остановится, словно выбрать не может, какое мне показать.
Так вдруг захотелось по этому кумполу окаянным кулаком шандарахнуть, чтобы он, наконец, разродился. Только кулак подняла, существо сказало:
-Не надо, бабуся! Мы же культурные люди? Давайте без рукоприкладства обойдёмся?
-Давайте, - ответила ему, а приглашать в избу не хочу — душа не лежит. - Только ты уж определись: хошь какую личину покажи. Може, как Русалочке? Нет не надо! Ты её уже до больнички довёл. Или, как подружке моей, Кикиморе? Так я — не она, не поверю в твои «бездонные глаза». Или, как Лешему — своего парня в доску? А может, как волчене: «большой шеф» из большого города? А то видимость у тебя не получается — распадается. С пустотой гутарить — себя не уважать.
-Как это пустота? - вдруг удивился пришелец. - Руки-ноги есть, туловище вот... Голова.
-Ну, тогда садись — говорить будем. Только Игошу своего убери с глаз долой, да и Жако тоже — не переношу визгливых: сразу в жаб обращаю.
Гляжу, а шакалёнок пятится, пятится к двери, и Жако на крыло встал — оба и упорхнули. Улыбнулась я про себя:
-«Нечисть та ещё — заморская, а баушку понимает».
-Ну, господин пришлый, начинай первым, коли сам ко мне пришёл, - сказала ему и с досады, чуть не плюнула, как Кики. Привыкла в глаза смотреть, когда с кем обчаюсь. А тут и глядеть некуда: словно стена перед тобой. А кто в здравом уме со стеной станет говорить? Вот то-то же!
-Понимаете, мадам, - начал пришлый, - ничего личного — пользы токмо ради.
-Чьей пользы? - полюбопытствовала я. - Твоей что ли?
-Ну, что Вы, мадам?! Исключительно только ради Вашей пользы стараюсь.
-А откель знаешь, что для меня польза, а что вред? Я тебе, что докладала об энтом? Или ты моя маманя, что всё про меня знаешь? Али папаня?
-Да, нет же, мадам, Вы неправильно поняли! - запротестовал незваный гость. - Я об общей пользе говорю — для всего вашего Леса.
-Так, значит, ты в нашем Лесе без году неделя, а всё уже понял, всё решил? Шустрый, однако, малый!... А ты не боисси, что мы все вместе соберёмся, да турнём тебя из нашего Леса вместе с сотоварищами? А твой «прожект» - на «помойку истории» выкинем. Ведь так ты любишь выражаться?
-А вот это вряд ли! - вскочил с места прожектёр. - Тут уж нет вашей воли. Лес почти весь уже наш!
-Ах, значится, всё же не весь? - засмеялась ему в ответ, глядя на то, как его холёные ручонки прыгают почти перед моим лицом.
Ничего, - сказал прожектёр со скрежетом зубовным, - Дайте только срок: будет вам и белка, будет и свисток! Работа в этом направлении уже ведётся.
-Ну да — ну да! - съязвила я. - Кого до больнички доведёте, как Русалочку, кого очаруете, как Кики, кого уболтаете, как Леонида, кого споите, как Вову, кого застращаете... Как меня?
-А ты, как хотела, бабуся?! - наконец, показал своё «лицо» пришлый. - Тут уже не до политеса: либо мы вас, либо вы — нас. Предпочитаю первое!
-А от меня-то чего надо тебя, господин пришлый? Чтобы я добровольно заложила руки за спину и радостно, с песнЯми в твою Зону потопала?
-Ну, зачем же так радикально? - засмеялся тот. - Достаточно, чтобы ты просто в сторонке постояла, и не мешалась под ногами. И всё! Всё!
-Ну, это вряд ли! Я за наш Лес драться с тобой буду!
-Тогда пеняй на себя, бабуся!
-Угрожаешь?! - с улыбкой поинтересовалась я.
-Предупреждаю!
-А не боисси, что я тебя а жабу превращу?
-Я не Жако и не Игоша, чтобы бояться — мне по статусу не положено. - заявил оппонент. - И потом, кто вот так, открыто, говорит — тот ничего не сделает: делает обычно тот, кто молчит.
-Да, правда твоя. - согласилась я, - давно этим не занималась — нужды не было. А будет — применю. Уж ты не сумлевайся!
Как-то вдруг, вместо белого пятна появился звериный оскал, с глазами, мечущими громы и молнии. Мы смотрели в глаза друг другу, словно в гляделки играли: кто кого переглядит.
Но тут за порогом Игоша взвизгнул, словно кто на его куцый хвост наступил. Пришлый сначала не обратил на это никакого внимания, но когда визг перешёл в вопль, он оторвал взгляд от моих глаз и недовольно поинтересовался:
-Ну, что ещё там?!
Ответа не последовало, но вопль не прекратился. Пришлый рванул на себя дверь и перед глазами предстала уморительная картина: на спине Игоши сидел Ворон и клевал ему башку.
-Дорогой мой! - воскликнула я. - Ты вернулся?! Почуял, что для нашего Леса настали трудные времена, и вернулся?
-Кыш, кыш, пернатый! - со злостью закричал мой гость незваный, замахиваясь на Ворона.
-Не тронь! - грозно сказала я. - Ты тут не хозяин — это моё подворье, моя вотчина.
Чуть поодаль, под деревами стояли Кикимора с Лешим, Горыныч, весь оплёванный, но не согнувшийся. Чуть в сторонке — Баюн и Кот в сапогах. Даже жадный до денег Кащей объявился. А на деревах множество птиц: и Аист, и Сорока-белобока, и Тетерева, что наш Лес покинули, и даже Соловушка. Я его мысленно, взглядом поблагодарила: - «Спасибо!»
-А, вся кодла здесь?! - позлорадствовал человек без лица. - Немного вам здесь осталось! Камня на камня не оставлю — я не я буду!
-Пошёл вон, - тихо сказала я.
-Что-что? - не понял человек без лица.
И я сказала громко, во всю силу своих лёгких:
-Пошёл вон!
И сразу все стоящие под деревами подхватили, словно ждали именно этих слов:
-Пошёл вон!.. Пошёл вон!... Убирайся из нашего Леса!... Не дадим делать из него Зону! Пошёл вон!
Пришлый господин шагнул с крыльца на землю и с гордым видом победителя двинулся прочь. За ним, как шелудивый пёс побрёл шакалец, а синекрылый Фуко по привычке, влетев на плечо хозяина, неожиданно закричал шакальим голосом:
-Мы пойдём другой дорогой! Другой дорогой!
За что получил увесистый шлепок от хозяина.
Через несколько метров к ним присоединился и волк Вова.
И тут в эту «кавалькаду» полетели комья земли.
-Не нужно, друзья! - остановила я. - Пусть уходят подобру-поздорову. Не нужно уподобляться этим...
Через несколько шагов господин прожектёр повернулся в мою сторону и зло прошипел:
-Мы ещё вернёмся!
Я засмеялась в ответ:
-Кто бы сомневался?!
Вот ведь какая недолга приключилась с нами... Я ведь не спорю: Лес наш, конечно не идеален — ему ещё расти и расти. Но делать из него Зону? Хоть какую: заповедную ли, Зону влияния, или ответственности — это уж слишком.
Лес должен расти, развиваться: природа она мудрее нас, она сама знает, что ей нужно.
Думается мне, что всё дело в деньгах — всё в них, проклятых, упирается. Лес-то наш, действительно, заповедный: такого боле нигде не сыскать. На него давно такие пришлые господа облизываются, мечтая разделить его и продать по кускам, чтобы себе куш побольше отхватить.
Ничего личного? Пользы токмо ради? Свежо предание, а верится с трудом.
Понимаю, что это ещё не конец, что впереди много чего предстоит. Но, если мы начали объединяться и давать отпор, значит не всё ещё потеряно. А вы, как думаете?