Черного кобеля не отмоешь добела
В советское время было принято ходить в кино коллективно, всем классом, и когда мы стайками шли в кинотеатр, прохожие принимали её за нашу классную руководительницу. А она была нашей ровесницей. Ну, может быть на месяц – два постарше. Но как выглядела! Стройная, хотя и не очень высокая, длинные волосы уложены во взрослую причёску, волна надо лбом, не то что наши примитивные косички с бантиками из застиранных лент. Римма Лопушинская. Умные глаза смотрели по – взрослому, прекрасный цвет лица, и главное - одежда. Платья даже из не очень дорогой ткани сшиты по последней моде со всевозможными оборочками, с вытачками по талии. И она действительно выглядела лет на пять старше нас, изысканнее, интеллигентнее, привлекательнее. Мужчины были от неё без ума. Она обожала военных. Офицеры всегда крутились вокруг неё. А когда мы тайком бегали в городской сад на танцплощадку, она ни минуты не стояла в сторонке. Около неё всегда были толпы желающих потанцевать с Риммой. О ней мальчишки из нашего класса даже мечтать боялись, потому что у неё была масса поклонников - взрослых, красивых и не очень, высоких офицерских чинов и не очень. Её папа, Иван Кузьмич, работал заместителем директора крупнейшего в городе завода, жили они в одном из домов в тополиной роще на окраине города. Там стояло всего три дома: в одном жила семья директора, в другом - заместителя, а третий занимала семья главного инженера с замечательной фамилией Чубаровы.
Закончили школу, разъехались по городам поступили в ВУЗЫ, в техникумы, устроились на работу. Римма закончила исторический факультет Томского университета. И вдруг слышим: вышла замуж за какого – то начальника охраны лагеря малолетних преступников. Долго мы перемалывали с подружками эту новость, что заставило её выйти замуж за какого - то охранника, пусть даже начальника учреждения закрытого типа, да ещё и армянина. Но когда Римма с мужем приехала на каникулы домой, мы ахнули, да, «игра стоила свеч». Как говаривала моя бабушка: «Есть мякинку, но глядеть на картинку». Высокий, стройный с волнистой чёрной шевелюрой, лицо, как у девушки, белое с лёгким румянцем от смущения и удивительно чёрные глаза в пушистых ресницах. Аккуратный, одет с иголочки. Мы обалдели - вот тебе и начальник охраны - артист с мировым именем да и только, и Римма рядом с ним, как звезда из трофейных фильмов. Мы даже не подозревали, что можно так выглядеть при нашем – то жутком дефиците и господствующей безвкусице. Я потихоньку спросила: « Он что очень богатый, что так выглядит?» «Ну что ты просто человек умеет следить за собой и любит жить красиво».
В той колонии, где он служил начальником охраны, была школа – десятилетка, хороший клуб, Армен организовал комнаты для занятий, устраивал встречи с учёными Академгородка, часто приезжали артисты Новосибирской филармонии, в колонии была своя неплохая художественная самодеятельность и постоянно действующая выставка достижений колонистов, работали кружки по интересам. Дисциплина была подобно армейской, но ребятам она нравилась. Оказывается, он тщательно изучал труды Макаренко и Сухомлинского, старался им подражать и был абсолютно уверен, что из этих ребятишек вырастут замечательные люди, главное, чтобы росли они и воспитывались в благодатной атмосфере, чтобы они чувствовали, что их любят, и всё для них делают с любовью.
Римма там преподавала историю от древней до новейшей и вела кружок «История нашей Родины». Короче, мы поняли, что они любят свою работу и что жизнь там интересная, а главное, мы поверили, что в таких условиях воспитания и занятости нет места преступности. Вы знаете, мне подумалось, что даже в обычной школе нет таких талантливых педагогов и в обычной школе едва ли возможно развернуть такую содержательную и интересную работу. Короче, мы все, кто имел отношение к педагогике, были в восторге от Риммы, от её мужа, от той замечательной работы, которую они организовали в своей колонии для малолетних преступников.
Когда колонистам исполнялось 18 лет, их отпускали, как говорится в «свободное плавание». Кто хорошо закончил школу, поступал в институт по рекомендации и с характеристикой лагерного начальства, некоторые поступали в техникумы, в ПТУ, устраивались на работу. Но,к сожалению, не все. И самым непродуманным был путь тех ребят, кто не определился с выбором профессии, жизни вообще. Это было, конечно, непростительным упущением.
Отпуск у Риммы Ивановны был учительский 48 рабочих дней, а у Армена - административный 24 дня. Погостив немного у родителей жены, он уехал на службу. У Александры Васильевны, мамы Риммы, была путёвка в Трускавец. Брат Дима учился в строительном институте и уехал на практику в какой – то колхоз строить коровник, а папа Иван Кузьмич часто задерживался на заводе, когда горел план. Ночью домой не спешил, при заводе был замечательный профилакторий - «Тихая пристань». Там и ужином покормят и выспишься в чистой постели. Путёвки для заводчан были бесплатные. И на этот раз он не пошёл домой: был конец месяца, скоро отчёт.
Римма нередко ночевала одна. Но в этот вечер было какое - то беспокойство, почему – то впервые пожалела о том, что дома их стоят на отшибе. Рядом только школа, детсад и баня. Все эти учреждения в этот час пустовали. Дом большой, уже 11 часов , надо проверить окна. Вдруг звонок! Кто бы это мог быть? Может быть, брат приехал? Не включая свет, ещё раз проверила окна, только тогда подошла к двери: «Кто там?» «Ой, Римма Ивановна, как хорошо, что вы дома, а я вижу все окна тёмные, думал, что никого нет. Можно к вам?» Узнала голос выпускника Саши Семеновича. «А что случилось, Саша?» «Да я друга провожал на поезд, а ночевать негде».
Открыла. «Проходи». «А вы мне чаю дадите?» «Конечно». Вскипятила чай, сделала несколько бутербродов с сыром и маслом. «ОЙ, спасибо, а то я с голоду умирал, долго ждали поезд». Уложила в маминой комнате, постелила чистое накрахмаленное бельё. Хотела предложить помыться, но подумала: устал очень, пусть спит.
«Римма Ивановна, а вы не сможете мне занять рублей 25, а я зарплату получу, отдам?» «Утром, утром, а сейчас спать. Кстати, а ты где работаешь?» « В заготзерне», «Не в заготзерне, а в заготзерно». «Можно, я открою окно?» «Конечно, только не надолго». Услышала какой - то шёпот. « Кто там?» «Никого. Это я вставал, чтобы окно закрыть».
Кто – то сдёрнул с неё одеяло. Римма ничего не поняла. Над ней стоял человек в маске с ножом. Мелькнуло в сознании: «нож из нашего набора значит шёл через кухню». В глазах потемнело, в груди нестерпимая боль, прошептала: «Что же ты делаешь?» Громко кричать не было сил. Она потеряла сознание. Последнее, что осветило её разум: «Семенович, что это было?» И всё.
Иван Кузьмич пришёл утром узнать, как ночевала дочь? Двери не заперты. Может быть, Римма вышла на огород, но ещё очень рано. Страшное предчувствие помутило разум, а когда открыл дверь в комнату дочери, упал без сознания. Он не знал, кто вызвал скорую, милицию, кто давал телеграммы мужу Риммы, Армену, Александре Васильевне, Диме. Он не мог отдавать никаких распоряжений, потому что был нем и произносил только нечленораздельные звуки. Мы подошли к Армену, он померк, постарел, ссутулился, в волосах появилась седая прядь. Мы подошли, чтобы как - то успокоить его. Он беззвучно рыдал, содрогалась только грудь, по щекам текли крупные слёзы. « Как я мог её оставить? Я во всём виноват. Как я буду теперь жить без неё? Я обязан был уберечь её. Не знаю, как жить дальше.» Помолчали. «Как у вас дела на работе?» «Я ушёл оттуда навсегда. Мне страшно даже подумать, с каким увлечением, с какой радостью мы с ней работали. Там теперь мне всё будет напоминать о ней. Везде она, везде моя Римма. Как жить дальше, не представляю. И работать так, как мы с ней работали, я уже не смогу. Всё это пустое, бесполезное занятие. Как в России говорят: «Чёрного кобеля не отмоешь добела». Вот так – то!»
«Армен, чем же вы будете заниматься, ведь вы педагог от бога?» «Не напоминайте! Уеду домой. Буду работать в поле или на винограднике. Прощайте, друзья.» И от нас отошёл постаревший, небритый человек в траурном костюме.
Ивана Кузьмича похоронили через месяц, рядом с дочерью.