Я живу в центре города-героя. И, как у любого героя, в моём городе есть свои Великие Светлые Тайны и Маленькие Тёмные Секреты. И, естественно, мой город живой и очень разный.
Туристы видят его исторический центр, бесчисленные новостройки модерновых гостиниц, отреставрированные церкви, костёлы и выкрашенные в модный цвет дореволюционные кварталы. Для них - это город-матрёшка...
Жители спальных районов всю жизнь проживают в маршрутах от безликих многоэтажек к заводам, фабрикам, офисам и обратно через гастроном. Только по праздникам они видят мой город: наряженный, как Барби, размалёванный на манер китча, искусственный, со своими лубочными ярмарками и военными парадами.
В такие дни город напоминает циркового медведя на самокате, в купальнике от гимнастки - шерсть упорно пробивается сквозь цирковой костюм. Для этих людей - это город-мираж...
Бизнесмены видят мой город иначе. Для них - это бесконечный калейдоскоп американских горок, высоток бизнес-центров, карусель глянцевых кафе а ля "Гастрит-Драйв" и ночных клубов. Город марафонов из деловых обедов, саун, брифингов, исполкомов... Для них - это город-сделка...
А ещё есть политики - для них - это город-пирог. Местами уже надкусанный, но всё ещё сохраняющий похмельную свежесть для нового рта... Пирог с ромом...
Но настоящее лицо моего города, его сердце, обнажается только ночью. Когда людская суета забывается своим тревожным сном, а проспекты и улицы наконец-то свободно вздыхают от ног и шин.
Часа в три ночи мой город становится самим собой. Я иду к его нерву, становому хребту - на набережную реки Свислочь.
В древних летописях, в "Слове о полку Игореве" описаны события, которые происходили именно здесь. Тысячу лет назад. Немига в ту ночь была залита братской кровью междоусобиц. Город назывался не Минском, а Менском. Перекрёсток торговых путей с Запада на Восток и с Юга на Север. Перекрёсток встреч, судеб, обменов и разборок. Странно жить на перекрёстке семи дорог...
И сейчас еще, проходя по набережной вдоль проспекта Победителей к перекрёстку с Немигой, можно услышать странные звуки в ночной тишине. На месте древнего городища в полнолуние мечутся призрачные тени минувших лет...
Проходя вдоль Свислочи дальше, я выхожу к "Троицкому предместью". Именно таким был весь Минск всего сто лет назад. Маленькие, европейского типа домики с черепичной крышей. Цветочки на фасадах, балкончиках, подоконниках. Чудеса современной реставрации...
Хотя каждый минчанин знает, что после войны город был превращён в щебень. Только несколько домов уцелело. Почему было весь центр не отстроить в таком стиле? Ведь живые дома - живой город...
Вот прямо за "Тройкой" виден "Театр оперы и балета". Ночью он действительно похож на театр. Роскошная площадь, гранит засохших фонтанов, безмолвные вековые дубы, застывшие статуи балерин и свет фонарей - здравствуй XIX век!
Ещё чуть-чуть и вы услышите серебряные переливы "Щелкунчика" и господин в чёрном цилиндре приветливо приподнимет свой головной убор...
Но мне пора возвращаться. Скоро рассвет. Стремительно редеет ночная тьма. Туман начинает окутывать маковки собора "Святого Духа". Души прихожанок в виде сотен спящих голубок похожи на странные ночные цветы... Кто-то из монахов уже начинает свою молитву - виден робкий свет из бойницы кельи.
Прохожу мимо. Выхожу на Раковскую. И здесь опять царство XIX века! Раковская - самая вкусная улица Минска. Хлебзавод работает даже ночью и предательский запах нежных булочек уже схватил меня за нос.
Ещё поворот и я уже спускаюсь по Мельникайте - улице названной в честь трагически погибшей партизанки. Прохожу амфитеатр исполкома. В предрассветных сумерках мерещатся тени гладиаторов. Не удивлюсь, если однажды встречу римского легионера в доспехах на этом месте...
Вот уже метров через 100 и мой дом. Но это не простые сто метров. Во время войны именно здесь на перекрёстке нынешней улицы Заславской и Мельникайте было расстреляно 5000 евреев: детей, стариков, женщин. Это место называли "Ямой". Удивительны параллели: в буддийском пантеоне Яма - божество смерти...
Вот уже видна её беззубая пасть... Мемориал вылитых в бронзе людей в безмолвной скорби опускающихся в её чрево. Зловещая трапеза бездны... Это место даже бродячие собаки и кошки стараются обойти. Иду тихо. Туман усиливает ощущение звенящей тишины.
Осталось пройти через двор и я окунусь в объятия подъезда родного дома. Фонарь, как обычно моргнул - я в ответ также вежливо с ним поздоровался. С фонарями у меня давняя дружба... Но это уже совсем другая история...
06.11.2013