Как возник феномен тоталитарного социализма в далеко не самой передовой и по преимуществу аграрной (крестьянской) России? С начала XX века некий Ульянов, стремясь обосновать ревизию марксизма, упорно повторял в своих работах, что «марксизм – не догма, а руководство к действию». А этим «действием» для новоявленного Рахметова стала революция, для которой он, как азартный игрок поставил на кон не только личную жизнь, но и судьбу миллионов соотечественников.
И вот в октябре 17-го «сбылась мечта идиота» – власть в России захватила тоталитарная секта псевдомарксистов во главе с Лениным, «Апрельские тезисы» которого старейшина российской социал-демократии Г.В.Плеханов назвал «бредом сумасшедшего». Увы, этот «бред» стал сразу же реализовываться на практике – в стране началась гражданская война, к которой ещё в 1915 г. призывал автор тезисов, а после неё пошло строительство казарменного социализма, предсказанного Ф.Энгельсом, в случае прихода к власти пролетарской партии в крестьянской стране.
С октября 17-го в России была провозглашена «диктатура пролетариата», официально отмененная лишь в 1959-м на XXI съезде КПСС. На деле она выразилась в кровавой диктатуре вождей партии: Ленина и его верного последователя Сталина. Если под руководством первого в России ликвидировал крупную и среднюю буржуазию (капиталистов, помещиков, купцов), то «чудесный грузин» переломал хребет самой многочисленной – мелкой буржуазии, отняв у неё землю и превратив крестьян не просто в поденщиков, а в колхозно-совхозных рабов. Всё это на языке изощренной в своей лживости советской пропаганды стало называться «социальными завоеваниями Октября».
«Рабы – не мы, мы – не рабы», читали дети в советских букварях. Но «не рабы» не имели права выезда из села в город без позволения своего начальства. Их, не спрашивая, отправляли целыми деревнями «на севера» в «спецпоселения», им не платили денег за каторжный труд от зари до зари, а отмечали выход на работу лишь вертикальной палочкой в трудовой книжке колхозника. В голодное время за сбор потерь зерна после уборки урожая на колхозном поле их отстреливали, как дичь, а оставшихся в живых «расхитителей социалистической собственности» сажали на 10 лет по «закону о пяти колосках». И всё это под неумолчный пропагандистский аккомпанемент: «заботы о народе партии и правительства и лично т. Сталина».
Мы видим, на примере сегодняшних тоталитарных сект, как они добиваются власти над людьми – сначала «промывка мозгов», потом изъятие имущества и постоянный психологический прессинг – настрой против внешнего мира, где живут, якобы «ненормальные», плюс полуголодное существование с изнуряющим физическим трудом. В масштабах всей России такое в полном объеме было реализовано лишь в правление «гуру» Джугашвили.
На сектантский характер власти коммунистов указывают яростные гонения на церковь в их правление. Сектантской власти нужно было полностью овладеть душами и умами людей и вместо «религиозного дурмана» внедрить свой – о построении «рая» коммунизма на Земле. Принцип «богу – богово, а кесарю – кесарево» хорош для светской власти, но не для идеократической, каковой была власть коммунистических догматиков в СССР.
С названием своего очерка «Россия во мгле» Г.Уэллс угадал: с захватом власти коммунистами, страна погрузилась в тьму нового средневековья, где воинствующий атеизм и принадлежность к «советскости» стали более важным признаком индивида, чем даже его национальность: «Наши люди» в бога не веруют и «на такси в булочную не ездят». «Интернационал» стал не только партийным гимном, но до 1943 г. был гимном бывшей великой евроазийской империи.
Идеологической составляющей манипуляции общественным сознанием было то, что советский социализм с его «отнять и поделить», стал «бесплатным сыром в мышеловке», на который и повёлся в октябре 17-го простодушный народ. Казалось – чего проще: «каждой сестре по серьге» – и вот оно – счастье и справедливость в одной упаковке.
Поначалу, для «затравки» – у буржуев и помещиков отобрали собственность и в кровавой гражданской бойне вырубили «вредные» для будущей социальной гармонии классы и сословия. Спустя с десяток лет и сам «революционный народ» обобрали до нитки (с той же коллективизацией). Затем всех выстроили в очередь за благотворительной похлебкой к государству, которым заправлял вождь во главе партии.
И получилось удивительное дело – в других странах и политических режимах народонаселение кормит и содержит чиновников и государство. А в Стране Советов вышло шиворот-навыворот: не хлеборобы кормили надсмотрщиков, а, наоборот. Только после хлебозаготовок государству и в конце года, по остаточному принципу рабы-колхозники в правление «гения всех времен и народов» получали 100 г на трудодень. За 240 выходов на работу в течение года причиталось 24 кг зерна! Какой там коммунизм с социализмом – «не до жиру быть бы живу».
В качестве компенсации за нищенскую оплату труда рабочих и колхозников орда партийных пропагандистов предлагала байки о том, что «жить стало лучше, жить стало веселее, товарищи». Для «слуг народа», питавшихся и одевавшихся в спецраспределителях оно так и было, по всей видимости.
«Не трудящийся да не ест». Так было записано в Конституции РСФСР 1918 г. Только вот трудиться можно было лишь в одной конторе – государственной. Тех, кто ерепенился, лишали пайка или сажали в тюрьму, как тунеядца. «Единоналичников» и кустарей перевели ещё до 1941-го. Частников объявили «барыгами», негосударственных торговцев – спекулянтами. А рай изобилия под названием коммунизм всё не наступал. Враги мешали – то внутренние, то внешние. «Если враг не сдаётся, то его уничтожают». С этим у большевиков дело было поставлено на поток – стройки и лагеря ГУЛАГа не пустовали.
Для «запудривания» мозгов людям, превращенных в голодранцев, партийные демагоги зудели, как комары, о скором наступлении сытого будущего под названием коммунизм. Как там, у Мао – «три года упорного труда и 10 тысяч лет последующего счастья». У нас это звучало более пафосно: «Мы рождены, чтоб сказку сделать былью».
Несомненно, «сделали» бы, но перевелись «павки корчагины», готовые на пустой желудок строить узкоколейку в светлое будущее и набила оскомину надоедливая пропаганда, неустанно трубившая о «самом гуманном в мире строе» Так что бесславная кончина власти сектантов и доктринеров в декабре 1991 года была по-своему закономерна. Без всяких выстрелов «аврор» над Кремлем просто спустили красный флаг с серпом и молотом. Увы, создать хотя бы бездефицитное общество без хозяев (капиталистов, помещиков, купцов, домовитых крестьян) с пролетариями, которым было «нечего терять», не удалось. Идея «кремлёвского мечтателя» потерпела полное фиаско.