Проснулся не очень рано, петухи еще не пели , но зимой и не понятно когда они поют, ходики на стене проглядывались плохо по этому время определить не удалось.
Честно сказать вставать и не хотелось, во первых со вчерашнего дня слегка болела голова, а во вторых в избе чувствовался холод, по всей видимости печь я вчера не до топил, дрова были сырыми долго разгорались и протопить печь по настоящему не получилось.
Интересное пойло, эта деревенская самогонка, сваренная на сахарной свекле и вы бродившая на хмелю, который летом собрали на заборных жердях, всегда мутная и невыносимо пахнувшая, пить ее нормально не возможно, навык нужен приличный, первый раз, когда я ее попробовал, подростком, меня полоскало целый вечер, теперь пообвык. А то что я теперь еще что-то соображаю, скорее всего, из-за закуски, закусывали вчера пельменями.
В городе уже таких не делают, тесто замешанное из ржаной муки и рубленое тяпкой в корыте мясо, лука не жалели и в общем-то неприглядные на вид, они были очень вкусные. В крайнем случае с квашеной капустой и солеными грибами самогонка шла на ура, наверное еще и воздух, даже пропахший самосадом, дышится легко.
Как бы то не было валяюсь на не протопленной печи не ощущая особого похмелья.
Вообще очень нравится мне деревня зимой, работы особой нет, с утра необходимо откапываться от снега, плохо, если дверь открывается наружу, тогда приходится вылазить на улицу через лаз в крыше чтобы добраться до двери и освободить ее от снега. Потом накормить и напоить скотину, это главное.Истопить печь для себя и принести воды с колодца, если до него можно добраться, чаще просто топили на плите снег, он был абсолютно чистым.
Больше по большому счету делать было не чего, в деревне народу осталось мало, многие зимовали в городе у своих детей, по этому завтрак обед и ужин, как правило, объединялись. Объединялись и ближайшие соседи, готовить еду на одного или двоих было лень, по этому, к обеду собирались в какой-то одной избе.
Продукты у каждого были заготовлены с осени, мясо было, ну а самогон варили по очереди, сахара и сахарной свеклы тоже хватало, колхоз рассчитывался им за летние работы на свекольных полях.
Вот так примерно и живет деревенский люд в зимнее время.
Я городской житель и зимой обычно занят, учеба, работа и какие-то вечные хлопоты, по этому, к своему сожалению, гостил в деревне зимой не часто. На этот раз выбрался, тащился по снегу шесть километров от большака, думал замерзну, к деревне нет даже тропинки, если, не дай Бог, что-то загорит или кто-то заболеет помощи ждать не от куда, связи нет тоже, да что там, даже света в этой деревне нет, избы освещаются керосиновыми лампами, а в общем-то ложатся спать когда начинает темнеть и встают с рассветом.
Вот и я лежу и жду когда-же рассветает, скорее бы, совсем холодно становится, хотя мне лично торопится не чего, скотину кормить не нужно, вода в ведре есть, печь истоплю позже, а то к ночи может и остыть, опять спать будет прохладно.
Поднял с печи меня сосед, старый уже в общем-то дед, с бабкой они доживают, через два дома от нашего, дети у них в городе и постоянно зовут их к себе, особенно на зиму, но бросать, даже на время, дом они не хотят, родились и прожили здесь жизнь, хотят здесь и умереть.
Скорее всего, этого у них не получится, они хоть и старые, но еще довольно крепкие люди, они еще поживут, а вот деревня скорее всего развалится вовсе и довольно скоро. Я хоть и сказал что живут они через два дома, но нужно понять что дома в этой умирающей деревне расположены как у того деда зубы. Между домами по несколько дворов пустырей, так-что учитывая отсутствие тропинок, тащился он прилично, и это понятно тоже, гость из города в такое время не просто редкость, а целое событие.
Дверь моего дома откапал тоже дед, я к тому времени проснулся окончательно, свалился с печи и встретил его в прохладной избе. Пытался что-то ему предложить, сумка с гостинцами так и лежал не разобранная со вчерашнего дня, он отказался на отрез, обрадовался только дешевым сигаретам, в деревне зимой их всегда не хватало.
Соль, сахар, муку и другие продукты завозили с осени, завозили и табак, но почему-то он кончался быстрее всего.
Короче он почти за шиворот вытащил меня из дома и поволок к себе, сумку с гостинцами я все-таки прихватил.
Нас давно ждали, в избе у деда сидела еще одна соседка, тоже одинокая старуха доживающая свой век в деревне, есть у нее сын в городе, уже пенсионер, но по каким-то причинам мать в город, даже на зиму он не завет, да и она, в общем-то, не просится, всю жизнь прожила одна, мужа у нее не было.
Зато сын на все лето перебирается к ней в деревню, он у матери прямо на огороде держит полтора десятка ульев, очень удобно, не нужно куда-то выезжать, за пчелами всегда присмотрят, вокруг много липовых лесов и разноцветья, периодически местный колхоз, рядом с деревней, сажает гречиху, взяток пчелам хватает. Выложил на стол гостинца, бабули благодарили очень тепло, особенно они соскучились по конфетам которые можно кусать, мягкие. Леденцы они запасли сами не понятно для кого, зубов у них уже не было. Очень обрадовались рыбным консервам и селедке, мясо им похоже надоело.
В общем-то все это я знал и с подарками не промахнулся, по этому на стол вместе с дедовской самогонкой, моей бутылкой водки, поставили чугунок вареной картошки, открыли консервы и порезали селедку, соленое сало и соленья в виде капусты и грибов стояли всегда, но сегодня спросом не пользовались.
Хочется сказать, что такой рассыпчатой и вкусной картошки с тех пор я больше не ел, да и нет ее больше в принципе, всю извели химией и переопылении всяким привозным хламом, теперешняя картошка, когда ее сваришь, напоминает мне мыло. Ну а пока мы с дедом с удовольствием выпиваем и закусываем тем что послал Бог и приготовила старуха, бабки тоже пригубили и с удовольствием уплетали в основном рыбу закусывая ее картошкой.
Дед захмелел быстро, все-таки возраст, старые дрожжи, да и закусывал он не очень. Посыпались воспоминания о военном детстве, тяжелой послевоенной молодости и каторжном труде в колхозе за трудодни, знаю я эту жизнь, но до сих пор не пойму как можно было выжать в этих условиях, да и бежать от этого не было возможностей, люди как рабы не имели даже паспортов.
Одна его история насмешила нас всех, даже бабки, прожившие с ним всю жизнь не слышали этого. Наверное, раньше про это деду было стыдно рассказывать. Попробую эту историю пересказать.
Произошло это во время войны, мужики все были на фронте, стариков практически всех, кто имел хоть какое- то здоровье, забрали в труд. армию, они где-то в наших лесах валили лес и строили дороги, в деревне остались бабы и дети, этих загружали по полной программе. Дед в те годы был подростком, этим доставалось больше всего, кроме того что они заменили мужиков в деревне, им надо было еще хоть как-то учится, у деда была еще и общественная нагрузка, он помогал колхозному киномеханику.
Кинопроектор был передвижной, летом на телеге, а зимой на санях его перевозили из деревни в деревню на лошади, вот это и входило в его обязанности.
Нужно сказать, что киномеханик (значимый в то время человек) был однорукий, я его застал еще живым, с кинопроектором еще управлялся, а с лошадью и с генератором он уже управится не мог, генератор был ручным приложением к кинопроектору, электричество и сейчас не во всех деревнях, а во время войны его и во все не было. Так вот еще одной обязанностью деда было крутить генератор при демонстрации фильмов, для деда это не было особенно хлопотным, потому что в деревнях всегда находилось много желающих пацанов которые делали это, ради удовольствия.
Произошло это зимой, завьюжило, крутили они кино как раз в нашей, деревенской школе, другого места просто не было, а тут в коридоре поставили лавки, на стене прибили простынь, ну и в общем-то все уместились.
Досмотрели кино, киномеханик к тому времени изрядно напился, очень любил он это дело, дед перетаскал всю аппаратуру в сани, туда же уложил и киномеханика и тот быстро захрапел на соломе в санях, и аппаратуру, а самое главное киномеханика нужно было отвезти домой в соседнею деревню за три километра.
Из- за темноты, жуткой пурги, или еще по какой-то причине лошадь на отрез оказалась передвигаться, стоит как вкопанная и не на что не реагирует, ее били кнутом, тащили за уздечку, даже куском хлеба (это в войну- то) пытались сдвинуть животину с места, все безрезультатно.
Возились, наверное, долго потому что от холода проснулся киномеханик, поняв в чем дело и матюгнувшись, он вытащил два провода от генератора который валялся сзади саней, рядом с ним и со словами «пойдет, куда денется» велел деду сунуть, два провода, лошади под хвост, что дед и исполнил, киномеханик кутнул ручку генератора.
Что было потом дед не понял, ему вдруг стало темно и тепло, лошадь рванула так что киномеханик слетел с саней, дед все-таки в санях удержался, обтерся кое-как от лошадиного дерьма, которое залепило ему все лицо, и еще долго приходил в себя, очнулся у двора где жил киномеханик, в соседней деревне, за ним пришлось вернутся, пока дед его нашел хмель из киномеханика уже вышел, и он только, не очень зло, матерился.
Вот так и жили, эти в принципе очень хорошие люди, перемалывая и комические и трагические повороты судьбы.
Дослушав историю до конца я засобирался домой, печь надо было все-таки истопить, тетушка должна была вернутся из больницы и встретить ее нужно было в теплой избе.