9.
Клара Аполлоновна родилась 1 августа 1931 года в станице Шелковской, Ставропольского края.
В 1950 году она поступила в Пятигорский педагогический институт, на филологический факультет, где на втором курсе познакомилась с Кобриным Виктором Александровичем, который впоследствии стал её мужем.
…На меня из глубины фотографии студенческой группы 1953 года смотрит симпатичная, с такими же смешливыми глазами, как у моей мамы, девушка. Это моя тётя. Слева от неё можно рассмотреть открытое лицо юноши. Это Виктор Кобрин – её будущий супруг.
Глядя на тот далёкий фотоснимок, понимаешь, что эта, на первый взгляд, застенчивая девушка была на самом деле девушкой с характером, которую завоевать только простыми ухаживаниями было крайне трудно. Её могла покорить только большая, крепкая любовь. Виктору Александровичу удалось это сделать. Они прожили вместе в любви и согласии 52 года.
18 апреля 2007 года Клары Аполлоновны не стало. Узнав эту горестную весть для всех нас, я написала такие строчки:
Мне приснился сон однажды,
Мама в гости к нам пришла.
Посмотрела добрым взглядом,
Оглядела всех она.
Подошла к Олежке тихо,
Чуб вихрастый теребя,
Оглянулась и сказала:
- Вырос парень, хоть куда!
Обошла весь дом, чуть слышно,
Приглядевшись к чистоте,
Посмотрела на Наташу
И вздохнула в тишине.
- Дочка, детка!
Будь сильнее!
И невзгоды отойдут.
Помоги отцу и брату
Пережить тоску и грусть.
Доброта и верность жизни
Пусть останутся с тобой,
Оглянись на мир прекрасный,
Стань опорой сыну вновь.
Подошла к отцу Наташи,
Крепко за руку взяла:
- Не грусти, мой друг прекрасный,
Дочке нашей помоги.
Улыбнулась лишь глазами,
Оглянулась еще раз,
И сказала на прощание:
- Я любила вас
Всегда!
…Клара Аполлоновна проработала учителем всю свою жизнь, имела педагогический стаж 44 года. И я думаю, что все её бывшие ученики до сих пор вспоминают о ней, с гордостью повторяя: «Я учился у Кобриной Клары Аполлоновны».
«…Маму очень сильно любили её ученики. Некоторые мальчики были просто влюблены и обожали её, - вспоминала её дочь. - Она умела хранить чужие тайны, которые часто доверяли ей ученики. Мама была хорошим советчиком, выслушивая самое сокровенное её учеников. Еще в дошкольном возрасте я бывала на её уроках и после занятий не раз слышала секреты её учеников. Сейчас, встречая ее бывших, уже таких пожилых учеников, я вместе с ними вспоминаю маму и чувствую их любовь, уважение и благодарность к ней».
…Эта милая, добрая женщина в своей собственной семье играла роль «буфера» между мужем и детьми. Я никогда не видела её взбудораженной. Её спокойствие гасило любую стычку и непонимание в семейных ссорах.
К нам с Наталкой она всегда обращалась не иначе как: «Девчата».
«Ну что, девчата? Какие у вас на сегодня планы?» - интересовалась она, поглядывая на нас внимательным, ласковым взглядом, в котором можно было разглядеть некоторую смешинку, присущую, наверное, всему роду Беззубовых.
Когда я приезжала к тётушке, она также, как её отец Аполлон Савич, расспрашивала меня обо всех новостях нашей семьи и по её глазам было заметно, что тетю интересовала каждая весточка из Ленинграда. Слушая меня, она никогда не перебивала, как это, к сожалению, происходит у многих учителей в наше время. Разговаривала она всегда спокойным, ровным голосом, и это спокойствие постепенно переходило к её собеседнику.
…Начиная писать эту главу, мне хотелось как можно лучше описать своих родных и потому обратилась за помощью к детям Клары Аполлоновны: Наталье и Александру. Вскоре она последовала. В одном из своих писем Наташа писала мне:
«Когда я думаю о маме, то передо мной тут же возникают её добрые, ласковые глаза и вспоминаются далекие сцены из моего детства.
Помню, что у мамы был прекрасный, музыкальный слух и голос. Она любила петь, когда занималась домашними делами. И в связи с этим, мне припоминается один эпизод. Тогда мы с родителями проживали в Ново-Пятигорске, в своем доме.
Однажды, работая в саду мама, сама не замечая, стала напевать сначала негромко, а потом и вовсе распелась так, что её было слышно на улице. Её пение услышал наш сосед - пожилой человек, в прошлом служитель церкви. Ему так понравилось мамино пение, что он часто усаживался под нашим забором и слушал её. Никто из нас об этом не знал, и только спустя многие годы, Петр Иванович, так звали нашего соседа, рассказал нам о маминых концертах.
А еще я припоминаю, как мы с мамой ранней весной ходили на курган за подснежниками. Любили вместе гулять по городу, любуясь цветами во всех дворах домов. Тогда их было так много! Словно каждый из жителей соревновался с соседом на самый цветущий палисадник. Помню, что недалеко от нашего дома, на углу улицы, через забор, перегибался огромный розовый куст. До сих пор чувствую запах его цветов.
…А у нас вдоль забора росла сирень и в мае она всегда цвела и источала такой запах….
И ещё я припоминаю нашего кота Мурзика. Он ведь тоже был членом нашей семьи, правда?
Знаешь, это был необыкновенный кот, ну вроде твоего Тишки. Когда мы уходили из дома, он сидя на заборе, провожал нас. А, когда мы возвращались, то он встречал нас громким радостным «Мяу». Его котеночком подарила мне моя первая учительница Лина Федоровна.
И ещё, я знаешь что хочу сказать про маму? У мамы очень сильно было развито чувство юмора. Я думаю, это ей передалось от своего отца, Аполлона Савича…»
Да, мысленно перебиваю я свою сестренку, вспоминая дедушку Аполлона, тетю Клару, всех своих братьев. Юмора в нашем роду не занимать.
«… А ещё припоминается, как я стою на улице и жду трамвай. Мама обещала мне купить и подвезти между уроками кукольную мебель, о которой я долго мечтала. И вот он, долгожданный трамвай! Мама быстро - быстро спешит ко мне, сует мне в руки заполненную сумку и бежит назад к трамваю, который только что привез её, чтобы вновь вернуться в школу».
…А мне, тем временем, припомнился один из дней рождения Клары Аполлоновны.
Накрытый длинный стол в гостиной комнате, родственники, сослуживцы, друзья и мы дети - все за одним столом. Шумно и весело проходил праздник. Неожиданно на пороге появился хозяин дома Виктор Александрович с большим букетом роз. Я видела сияющие от счастья глаза тёти, радостные лица моей сестры и брата, улыбки деда Аполлона и Валентины Ивановны, и мне было радостно смотреть на всю эту большую, счастливую семью.
Чуть позже тётя с Виктором Александровичем поздравили меня с наступающим днём рождения, который должен был произойти на следующий день. Мне было так приятно и трогательно. Я растерянно оглядывалась на своих родных и не знала, смеяться ли мне от счастья или плакать. Этот день остался в моей памяти надолго только потому, что не каждый день поздравляют детей наравне со взрослыми.
Вернёмся в 2006 год. В этот день мы с моим мужем отправились в Железноводск. Возвращались назад уже затемно, но семья тёти терпеливо ждала нас с ужином. За ужином мы рассказывали о нашей прогулке, подсмеиваясь над собой и затеей Виктора Александровича подняться к «точке вечного холода» на горе Железной. Мы полдня ухлопали на этот маршрут по асфальтированной дорожке, которая вела нас вокруг горы, поднимаясь в поднебесную высь. Когда мы наконец достигли цели, то оказалось, что в этом месте давно уже нечего было смотреть. У нас не было никакой обиды на Виктора Александровича за потерянное время. Путь, проделанный нами, был нетруден. Дорога пролегала лесом, в глубине которого можно было заметить прекрасные пейзажи и горные вершины, которые находились совсем близко от нас.
… Затем беседа плавно перешла на воспоминания о родных и закончилась смешной историей, рассказанной тётей.
Неожиданно она припомнила историю с посылкой из Астрахани, где у неё проживала одна из племянниц. А история эта такова:
- Люблю я рыбу, а особенно копченую, - произнесла тётушка, и её глаза тут же загорелись, в них появился блеск и задорные смешинки. Она оглянула нас смеющимся взглядом, глубоко вздохнула, затем неожиданно быстро выдохнула, пытаясь подавить в себе неожиданный смешок и только потом, наконец преодолев смешливое настроение, стала продолжать свою историю:
- Однажды моя племянница из Астрахани решила сделать мне подарок, прислать рыбу почтой. По всей видимости, Ира думала, что наша почта работает так же чётко и быстро, как она сама. Но как оказалось позже, это было её ошибкой.
Дело было в начале июня, когда уже лето спешно прибыло в наши края, а потому погода на дворе стояла жаркой. Получив извещение о посылке, я поспешила на почтамт, который в то время располагался в самом центре города.
Очередь тянулась крайне медленно, я даже думала, что не успею добраться до раскрытого окошечка почты в первую половину дня.
- Но мне повезло! – неожиданно чуть громче произнесла тётя Клара и обвела нас каким-то загадочным взглядом карих глаз, намереваясь продолжить рассказ, но внезапная смешинка тут же овладела ею. Она сначала как-то странно хмыкнула, затем издала понятный только ей звук и неожиданно звонко расхохоталась, вспоминая давнишнюю смешную ситуацию. Глядя на мать, Наташа не удержалась, и тоже смешливо прыснула от смеха в кулак. Виктор Александрович, наоборот, взглянул из-под очков на жену недовольным, строгим взглядом и сердитым, низким голосом выкрикнул:
- Ну чего ты! Сначала рассказывай, а потом уже смейся! Люди то ждут тебя!
Клара Аполлоновна, в ответ закрыв глаза, замотала головой, силясь успокоиться, но как только её взгляд встретился с Наташей, они обе тут же вновь расхохотались. Глядя на них, засмеялись и мы с Володей.
Виктор Александрович обвел нас строгим, учительским взглядом, и молча усмехнувшись и пожав плечами, пробормотал в сердцах:
- Черте – что! Чего смеются, сами не знают!
Наконец отсмеявшись, тётя глубоко вздохнула, проделав над собой неимоверное усилие, чтобы вновь не рассмеяться, сделала строгое лицо, но заметив смеющиеся глаза дочери, поперхнулась новым приступом смеха…
- Тьфу, ты, японский городовой! – вконец рассердился её муж, упомянув странное ругательство, и при этом он так свирепо глянул на жену, что она тут же забыла о смешливом настроении и как провинившаяся школьница вытянулась перед ним.
Вся эта сцена рассмешила нас ещё больше, но заметив пристальный, строгий взгляд Виктора Александровича, направленный в нашу сторону, мы с большим трудом попытались унять в себе смех.
- Когда подошла моя очередь, - наконец заговорила тётя, - сотрудница почты взяла у меня извещение, взглянула в него, прочитав мою фамилию зачем-то по слогам, а затем долгим, пронзительным взглядом стала сличать её с паспортными данными. Затем таким же взглядом уставилась на меня, ещё раз заглянула в извещение, потом опять в паспорт, словно пытаясь запомнить мою фамилию на всю оставшуюся жизнь. И только потом устремилась в глубь почты. Её не было так долго, что вся очередь, стоящих за мной людей, начала роптать:
- Ну вот, ушла и не вернулась. – недовольно прошептал мужской голос.
- Вы что не поняли? – рассержено выкрикнула женщина, стоящая позади него. - На обед ушла. Теперь отпускать будет после обеда.
Зло проговорила она и покачала головой.
- Безобразие! И так медленно работают, а ещё обед раньше времени устраивают! – возмущенно прокричал мужчина, стоящий вне очереди, где-то сбоку.
Очередь заволновалась, а я, не обращая внимания на сердитые крики людей, терпеливо ожидала свою посылку. Наконец, сотрудница вернулась с большой коробкой. В её взгляде, направленном в мою сторону, я заметила все сразу: удивление, досаду и жалость ко мне.
- В чем дело? – не понимала я, но получить ответ на свой вопрос не успела. Она быстро протянула мне посылку и сквозь зубы, отворотив лицо в сторону, промямлила:
- Вскрывать посылку будете здесь или дома?
- Дома! – произнесла я, удивляясь откуда-то появившемуся сильному неприятному запаху. Услышав мой ответ, сотрудница облегченно вздохнула и, зажимая нос, поспешила в глубь почты.
- Фу! Ну и запах! – раздался недовольный голос из очереди. – Что за тухлятину вам прислали? Небось кто-то решил над вами подшутить…
Выйдя из почты я почувствовала, что запах тухлой рыбы окутывает меня с ног до головы, пугает прохожих, которые ни с того, ни с сего стали шарахаться в разные стороны. Я быстренько поспешила к первому попавшему баку с мусором, оглянулась, не видит ли кто? И торжественно засунула долгожданный подарок в мусорный бак.
С тех пор я никому не говорю о своей слабости к копченой рыбе.
Мы долго в тот вечер смеялись, не сознавая, что это последняя наша встреча с тетушкой, что больше никогда я не увижу её красивого лица, не поймаю на себе её ласковый, чуть смешливый взгляд. Её жизнь закончилась, но остались наши воспоминания:
«…С уходом мамы из земной жизни я внезапно почувствовала, что повторяю её движения, произношу слова с той же интонацией, как произносила моя мама и ее мать – бабушка Валя. Смеюсь и напеваю точь в точь как мама, - писала мне сестра:
Может быть поэтому и говорят: «Они с нами хоть и находятся там…».
(продолжение следует)