Время пролетело быстро. Не заметил, как подобрал процент вылова невест до веночка. Хотя и не гонялся никогда за рейтингом, но неожиданное прибавление порадовало. Вот, теперь можно и на второй «веник» лягушкам «наметать». Сделав задел в три процента, решил возвращаться «до дому». А ну, как поджидает уже верный товарищ своего кормильца-непоседу, все глазоньки в окошко проглядев.
Тьфу! Головорота ему на завтрак! Ведь где-то мелькала в подсознании мысля, что нет Воблера дома. Так нет же… И откуда такая уверенность? Всё. Отдыхаем и топаем на Провал. Надо ж положить в садок ту, единственную и неповторимую, Панцерную щуку.
После душа и часового валянья на кровати, растянув свои чресла и привыкнув к тишине, подался в Бар. Надо ж про Панцерку узнать, что – почём. А ну, как падает её вес? А я тут прохлаждаюсь.
Бармен, приметив меня ещё при входе, поднял обе руки с выставленными вверх большими пальцами. Для простого обывателя это движение не несло никакой информации, а для нас обоих оно имело определённый смысл: ловушки на хвостатых поганцев работали!
- Давай по твоему усмотрению и жиденького чего похлебать, - улыбнувшись, я протянул хозяину кредитку. Очередной нытик, сидевший ко мне сгорбленной спиной, повернулся лицезреть воочию завсегдатая. Задохлик с грустным лицом глянул на меня своими водянистыми глазами. Не найдя в моей обветренной и подпаленной солнцем физиономии интереса, он всё так же молча отвернулся и опять уставился в одну точку, сжимая в левой руке кружку с дешёвым пойлом.
Зато не удержался я и продекламировал вполголоса экспромт:
В Баре Нытик плачет, плачет:
- Мола с жемчугом давай!
-Хрен безногий, мало платишь!
Встань и сам за ним ныряй!
Нытик ещё сильнее сгорбился, под хохот Бармена и его подруги, кстати, оказавшейся рядом. Затем, влив в себя остатки жидкости, он всё так же молча встал с табурета и, с гримасой боли глянув в мою сторону, покинул Бар.
Не переношу безвольных людей, не переношу захребетников и плакс. Хотя...
Наспех перекусив, дошёл до выхода и уткнулся взглядом в пришпиленный лист с информацией. Вот оно, радостное известие. «Падает» уже ставшая родной Панцерка, падает! Вот теперь-то в самый раз, вооружившись всем необходимым для ловли Мировой рыбины, поплакаться по рации в жилетку своим подругам-Рыбачкам. Не, я не нытик. Традиция тут такая. Чем больше ноешь, тем ближе Мир!
Облачился во всё чистое, прям, как на праздник. Да и ни каждый день выпадает фарт «пограничный» разряд бахнуть! И тут меня осенило: на Локу – с пустым садком… Ранее, на мелочи, это помогало.
Ха! Поодаль узрел всего две стоянки. Шанс высок, однако. Поплевав на лягушку и на блесну, в чём сам зело удивился, закинул обе снасти в пробитые эхолотом заветные точки. Первая – мимо. Вторая… С пятой я бодро вышагивал к модулю перехода. Заветный Мир покоился у меня в садке. В ушах до сих пор звучал мой победный звериный вопль, удвоенный местным эхом: - Аааааааааааааааааааа!!!
Грудь разрывало от гордости. Надо ж поделиться радостью с товарищами. Ведь сколько они переживали за меня, вместе со мной… Сбылось!
Всё, сегодня ни в чём себе не отказываю, сок яблочный «с какотью», литров пять и не меньше!!! Где-то далеко в подсознании мелькнуло: - «А как же баб-с?»
«Неее, пока раны не заживут – никакого женского пола в хате моей не будет!» - Для закрепления мысли я провел языком по внутренней стороне нижней губы. Мдя, шрамец я Вам доложу…
«А ежели, не в свой номер?» - моё второе я, ищущее ежечасно приключения на нашу общую пятую точку, продолжало искать лазейки.
«Хрен-то там!» - И я до боли прикусил губу.
В Баре высиживал до полуночи. Вдоволь надышавшись, до першения в горле, табачного дыма и напившись до оскомины сладкого сока, отправился баиньки. Пузо своё нёс осторожно. Сок не пиво, быстро не выпустить, потому плюхался он во мне, ощутимо занося на поворотах мою задницу. Последний раз я, если не изменяет мне память, обдулился соком в детстве, в нашем семейном погребе, где и уснул, в прохладе, обнимая липкими ручонками опорожнённые банки. О последствиях содеянного вспоминать не хотелось, но с того времени, возмужав и завязав с крепкими напитками, баловал себя дорогущими натуральными продуктами.
Швырнул пропахшую табачным дымом и кислятиной защитку и исподнее в угол. Позже постираю. Постоял под тёплыми струями душа и растянулся в полный рост на прохладной постели. Ежели до холодов Воблер не даст о себе знать, нужно сваливать с первого этажа. При том, что здание бункера имело верхний розлив, первому этажу доставалась всего лишь малая толика тепла. А выше - там и не страшно совсем. Всем гуртом надышим, если что…
Эх, Воблер, Воблер. Где же тебя носит, загадочный друг?
Не заметил, как уснул. Снилось мне моё детство. Яркими отрывками проносились картинки: мой угол в нашем полутёмном подвале, полки с книжками, которые так любили читать мне мои бабушка и мать, гипсовый, позолоченный барельеф Есенина над ними…
Я тянусь к нему обеими ручонками, но мне не хватает роста. И тогда я пытаюсь подтянуться на прибитых к неоднократно побеленной кирпичной кладке полках. И в самый последний момент, когда мои пальцы касаются лёгкого на вес барельефа, на меня с гулким шумом валятся все книги. Отчётливо ощущаю: лежу на прохладном полу в полной темноте, а мою детскую грудь придавило несколькими пыльными и толстенными фолиантами. Пытаюсь позвать маму: - Ма… ма… - Открываю глаза и сразу тону в жёлтых огнях, прямо перед моим носом.
- «Воблер!» - успевает мелькнуть в подсознании, а поток видений уже несёт меня и засасывает, засасывает…
Вот, опять я вижу себя, чего-то жующего и одновременно печатающего на клавиатуре. Успеваю уделить внимание мелочам. На стене над головой двурогий светильник, с подвешенными дисками, какие-то большие картинки с группами позирующих мужиков и парней… Ниже, на полке стола какие-то устройства, тарелка с конфетами и печеньем, которая приближается близко-близко. Видимо, местная кыса решила попробовать на вкус её содержимое. Не, мой Воблер такое бы есть не стал. По ходу, зазеркальная кыса осталась того же мнения. Потому, как картинка смазалась и переместилась по направлению к выходу из комнаты. В проёме двери стоит симпатичная дама в простеньком халатике и о чём-то говорит, то ли мне… , тьфу, хозяину, то ли их четвероногой живности. Отметил мимоходом выбор меня самого, тамошнего. Вкусы совпадали. И тут картинка поехала в обратном направлении. Ну ка, ну ка, что там на стеночке-то? Твою ж, к Водяному, бабушку! На меня весёлыми глазами смотрел сам Есенин, позолоченный Есенин, из моего детства!
Видимо моя реакция на увиденное была несколько активной – картинки исчезли, а Воблер, продолжая смотреть на меня немигающими глазищами, стал потягиваться, упираясь передними лапами в мой подбородок.
- Спасибо, дорогой! Теперь всё встало на свои места. – Я обеими руками взял охотника за голову и крепко поцеловал в нос. Воблер, отфыркиваясь, спрыгнул с меня и отправился в сторону своего угла. Ну, по крайней мере, я так просчитал его направление в полной темноте.
- Мяяя, - донеслось обиженное от двери.
- Увы, дружище, нет там ничегошеньки. Жди утра. Уж я устрою пир в честь твоего возвращения. Давай, топай ко мне. Поспим чуток. День завтра длинный, пообщаемся. – Я пододвинул тяжёлую тушку охотника к себе поближе, аккуратно погладил и, дождавшись характерного похрунькивания, повернулся на бок, досматривать сон.