Мы привыкли считать себя песчинками. Если сравнивать с масштабами Вселенной, то мы себе даже льстим, поскольку песчинка огромна по сравнению с тем, чем мы являемся на самом деле… Что такое кварки, электроны, протоны и нейроны рядом с огромной сферой планеты? Лишь невидимый, невесомый ее шлейф в безвоздушном пространстве – ароматный, цветной. И, в общем-то, не совсем ясно, почему она им окутана, но понятно одно: без малого не будет большого, без низкого – высокого, а без примитивного – гениального…
***
Больше всего на свете Она любила умирать. Смерть не только освобождала Ее от запаха Старости, но и забирала из Ее обеих рук ставшую неподъемной ношу. Из левой – грехи, неисправленные ошибки, тупики без просвета… Из правой – находки, достижения, взлеты, свет в конце туннеля… Чем ближе был Конец, тем тяжелее становился груз в левой руке, и это было мучительно, невыносимо больно. Иногда, не в силах больше двигаться вперед, Она замирала на месте и прислушивалась, как люди радуются «застою»: все стабильно, спокойно, ровно. Никаких потрясений. Полный штиль, и можно строить планы на будущее. Блюсти традиции. Стараться не нарушать хотя бы половину из Десяти Заповедей… Она слушала и немножко их жалела. Но левая рука напоминала о себе полным изнеможением, мышечным стоном и заставляла идти дальше к тому самому пределу, где милосердная Смерть накроет Ее прохладной, чуть вязкой, словно полузастывшее желе, волной, и сделает ношу невесомой, а Ее саму – обновленной, молодой. Очищенной от налипшей за время долгого пути грязи и скверны, звенящей от предвкушения Новых Свершений. Но главным было даже не это. Поразительным было то, что эта Смерть не губила. Отнятое из левой руки преобразовывала в бесценный опыт, в жизненные уроки. Потом, словно драгоценные экспонаты человеческого наследия, помещала в «банки» человеческой памяти и надежно сохраняла такими же нетленными, как органику в вечной мерзлоте… Взятое же из правой руки, бережно взращивала. Терпеливо ждала, когда оно наберет силу, пустит корни, и уже потом возвращала Новой Цивилизации назад. Отдавала прямо в руки и, благословляя, ласково выталкивала из хаоса в теплый мир с хрустальным небом, выше которого поет космос, сталкиваются атомы и пахнут кварки…
Нет, жертвы, конечно, были. Властьимущие, отчаянно пытающиеся усидеть на своем троне, уже горящем и качающемся под их холеными и откормленными задами. Ханжи и формалисты, вопящие, захлебывающиеся от злости, что Великие Перемены дерзнули прийти, не спросив у них на то разрешения и не посчитавшись с их мнением. Суицидники, приговоренные собственной слабостью духа. Фанатики, склонные любые переломные моменты и смену эпох списывать на промысел Божий… Таких Новая Цивилизация не замечала. Оставляла по ту сторону «волны» вместе со своей сброшенной, смытой дряхлостью, и старалась не думать о том, что, в сущности, начинает все сначала. Что пойдет она, в общем-то, по уже знакомому пути, и с каждым Ее шагом груз в обеих руках будет становиться все тяжелее. Люди привыкнут, успокоятся. Снова будут планировать, соблюдать традиции. Ощущать себя комфортно в качестве стоящего на своем месте винтика в общей концепции мирового устройства. И Она перестанет быть Новой. Сначала станет Зрелой, а потом, неизбежно, – Старой. Но совсем не огорчится, ибо последнее будет означать скорую Смерть. А умирать Она любила больше всего на свете…