Глубокой февральской ночью по заснеженной окраинной улице Петербурга бешено несся экипаж – пошевни, запряженные парой добротных рысаков. Старик-извозчик в латанном полушубке и поношенном заячьем капелюхе, помня об обещанном щедром вознаграждении, старательно размахивал кнутом. Седок, откинувшись к задней спинке саней, казалось, задремал под скрип полозьев. Комья снега, вылетавшие из-под копыт резвых вороных, густо запорошили не только полсть, наброшенную поверх шинели, но и тонкое, без парика лицо.
- Ишь, как в австерии набрался!.. Колода – колодой!.. то ли сочувственно, то ли осуждающе тихо произнес извозчик, через плечо стрельнув краем глаза на пассажира.
Однако офицер не спал. Его черные глаза были задумчи-во устремлены вперед, хотя едва ли он контролировал путь свой. Невеселые мысли теснились в голове его… Что ожидает его завтра? Вернее, сегодня?..
Шел 1764 год. З9 лет уже прошло с того времени, как не стало того, «кто из дремотного небытия в бытие привел Рос-сию». И кто, как считал офицер, был повинен в нынешнем «жалком прозябании» его 24х летнего подпоручика семенов-ского пехотного полка Василия Мировича, возвращающегося сейчас в нанятых пошевнях в свою кантонир-квартиру после очередной попойки и карточной игры…
…Дед Василия Мировича, казацкий полковник Федор Иванович Мирович приходился племянником гетману Мазе-пе… ,
Петр сослал в Сибирь его жену и двух сыновей, отобрав в казну все имения. В Тобольске, в деревянной небольшой из-бе и родился Василий.
И только в 1742 году, кода на престол взошла дочь Петра Великого Елизавета Петровна, последовал именной указ о прощении Мировичей. Это стало возможным благодаря за-ступничеству их земляка, личного друга Елизаветы графа Алексея Григорьевича Разумовского. Но доживали свой век Мировичи в бедности. На все просьбы о возвращении хотя бы части имений следовал высочайший отказ.
У Якова Федоровича, младшего сына бывшего бунчуж-ного Мировича, было четверо детей: три дочери и сын Васи-лий, в котором с детства проявились незаурядные способно-сти. Обучаясь грамоте у хуторского дьячка, он к десяти годам усвоил всё, что знал его учитель. Был музыкален, задушевно пел украинские песни, много читал, даже пытался сочинять «вирши».
В 1754 году, незадолго до своей смерти, Яков Федорович привёз 14-летнего Василия в Петербург.
И вот, прошло без малого десять лет с того дня, как Ва-силий Мирович стал жителем новой российской столицы. Многое за это время пришлось ему испытать-пережить, Осо-бенно за последние пять лет. За ссору во время карточной иг-ры кадет Мирович до срока был выдворен из шляхетского корпуса и отправлен в заграничную армию солдатом. Это совпало со временем, когда Елизавета Петровна вела успеш-ные боевые действия против Прусского короля Фридриха II. Показал себя Мирович в боях отменно: и смекалкой и личной храбростью отличаясь… И был Мирович Василий в подпору-чики произведен. Вместе с русской армией и в Берлине побы-вал, и Кенигсберге. Генерал-поручик Петр Иванович Панин взял к себе в адъютанты Василия Мировича.. Два года назад вернулся подпоручик в Петербург, привезя в военную колле-гию пакет документов от губернатора Пруссии Панина Петра Ивановича. Панин ратовал за продолжение войны с прусским королем до полной победы.
Все это, право, оказалось напрасным. Голштинский принц Петр-Ульрих, ставший императором российским Пет-ром Федоровичем Романовым после смерти тетушки, импера-трицы Елизаветы Петровны, правившей страной 20 лет, по-спешил договориться с Фридрихом II о перемирии. Умом сво-им Мирович был с теми, кто не разделял такого решения им-ператора, одновременно радуясь возвращению в Петербург, надеясь повидаться с придворной камер-медхен Поликсеной.
При этих воспоминаниях подпоручик до боли в скулах сжал зубы, с досадой ударив себя кулаком по колену. Это движение не ускользнуло от внимания возницы, Полагая, что седок не доволен скоростью движения, он сказал, обращаясь к офицеру:
- Теперь уж скоро, барин. Мигом докатим…
Но-о, залётные! Но-о, канальи!
И кнут со свистом дважды мелькнув над головой возни-цы, впиваясь в крупы лошадей.
«Холодно, однако… подумал Мирович, поеживаясь. – Завидую сейчас я Аполлону – уже, небось, в постели с бабен-кой нежится. Не проспал бы… Без секунданта дуэль невоз-можна…»
Со страстным любителем поволочиться за каждой юбкой поручиком Аполлоном Ушаковым Мирович познакомился в Пруссии. В Петербурге они стали друзьями. В дружбе главен-ствовал Мирович.
Поликсена!.. Поликсена!.. Партия подпоручика с камер-медхен не состоялась. Сердце саднит.,
Но уже ничего поделать нельзя. Следы Поликсены после всех дворцовых передряг затерялись. К тому же затевать но-вые поиски не имеет смысла.: утром – дуэль. Мирович был убежден в том, что именно он будет убит. «Так угодно все-вышнему решает он, мысленно крестясь. – Оно и лучше, чем новые мытарства»
А во дворце за последние два года действительно было немало перемен. Император Петр III, по натуре добрый, но слабовольный, продержался на троне всего полгода. 28 июня 1762 года он был свергнут своей женой Екатериной. Ближай-шими сподвижниками императрицы по заговору были Екате-рина Дашкова, её дядя – Никита Панин воспитатель наслед-ника Павла и родной брат Петра Ивановича Панина, гетман Украины Кирилл Разумовский – родной брат графа Алексея Григорьевича и гвардейские офицеры – братья Орловы.
Судьбе было угодно, чтобы Василий Мирович лично по-знакомился с братьями Орловыми за несколько месяцев до дворцового переворота..
Как-то в австерии Василий подсел к игравшим в карты. Играл он умело. Сорвав крупный банк, шутил:
- Везет! Но, право, господа, только в этом…
Появился младший из Орловых Федор. Братья о чем-то пошушукались и объявили:
- Идем в другой трактир!
И пригласили с собой понравившегося им пехотного подпоручика Мировича
Все трое братьев Орловых – богатырского сложения, Мирович рядом с ними казался подростком.. Но когда в новом трактире Орловы сцепились с находившимся там комендантом Кронштадта с постоянным своим соперником в любовных кабацких шашнях, верзилой Шванвичем, Мирович не колеблясь, бросился меж дерущимися на стороне Орловых. Разъяренный Шванвич был выпровожен из трактира, но на крыльце ударом сабли раскроил левую щеку красавцу-богатырю Алексею Орлову. И опять Мирович рванулся на выручку Алексею Орлову. Хмель, очевидно, делал свое дело. И неизвестно, чем бы все это кончилось для Мировича, не окажись рядом случайно проезжавшего мимо Михайло Васильевича Ломоносова, с которым Василий познакомился во время розысков Поликсены.
Орловы же, даже став милостью Екатерины II не просто графами, а ее фаворитами, не забыли храброго подпоручика. И однажды только их вмешательство позволило Мировичу избежать сурового наказания за самовольный уезд из полка, в котором он был задержан на неопределенное время, возвраща-ясь из-за границы, куда ездил по делам военной коллегии в качестве курьера.
И все же, несмотря на личное знакомство, светлейшие держали бедного пехотного офицера «на дистанции», как только дело касалось серьезного вмешательства в настойчи-вые просьбы Мировича разрешить, наконец, вопрос о насле-довании имений его деда..
Единственное, чего реально добился Василий Мирович от знакомства ас Орловыми, так это, пожалуй, то, что он по-пал в поле зрения её императорского величества Екатерины II, вот уже полтора года с достоинством и необычайной уверенностью, по крайней мере внешней, управляющей огромной российской державой. Какие роковые последствия будет иметь внимание 32-летней императрицы к его скромной персоне, Василий не знал и предвидеть, разумеется, не мог.
Устав от бесплодных попыток «добиться справедливости в фамильном деле» Мирович берет в средине 1763 года полугодовой «перерыв» в службе и уезжает на родину предков в Малороссию. Вернувшись в Петербург в декабре 1763 года, уже в январе 1764 года вновь подает на имя императрицы прошение об имениях, ссылаясь на бедственное положение сестер. И вновь Сенат решает: «отдачи не чинить». Спустя некоторое время на докладной Сената появится личная резолюция императрицы: «Понеже, доводы просителя никакого права не имеют, а для того надлежит Сенату отказать».
Спустя некоторое время… Это произойдет в апреле ме-сяце, на такую резолюцию у императрицы появятся особые причины, она это сделает руководствуясь, по её словам «выс-шими государственными соображениями».
… А пока подпоручик Семеновского пехотного полка Василий Мирович проматывал последние деньги, проводя с Аполлоном Ушаковым долгие зимние вечера в трактирах за карточной игрой. Вот и на этот раз, побродив по Невскому, друзья по обыкновению заглянули вечером в облюбованную ранее австерию. Уговорились: «Сегодня не упиваться! Пьем только «Сотерн». По бутылке. И не больше… Если, конечно, не подвернутся подходящие девочки».
За дальним столом – в углу, подальше от окна – с обра-лась компания любителей банк-фараона. Мирович стал нетер-пеливо поглядывать туда, наметанным взглядом первокласс-ного игрока, легко определяя карту, на которую ставили пон-теры. Ушаков заметил как азарт игравших постепенно пере-давался другу…
Мирович пошарил по карманам, вытащил какой-то ли-сток бумаги и тут же небрежно сунул его обратно.
- Новые стихи? - поинтересовался Ушаков.- Поражаюсь, когда ты… это… умудряешься сочинительством заниматься! Не в ресторациях же, или…
- Кстати, - явно не желая вести разговор о поэзии, пере-бил Мирович, - что-то давненько я не слышал твоих восторгов о Лукерье.
- М с ней расстались.
_ С чудесной девушкой?! Королевой сердца? Аполлон! Ты же на свадьбу намекал.
- Понимаешь, Василий, пехотному офицеру моего чина иметь жену… это… Да, что там! Развлечения с женщинами приятны, а для карьеры… женщины – помеха.
- Не скажи, - улыбнулся Мирович. – Смотря какая жен-щина.
Иная неплохую карьеру может помочь сделать нашему брату. Ты слыхал о графе Разумовском?
- Разумовские не чета нам с тобою. Сиятельные вельмо-жи…
- Не чета, говоришь?… Да Разумовские не дворяне да-же! Вельможными их сделала покойная императрица Елизаве-та Петровна… Алексея Григорьевича больно уж полюбила. Даже тайно с ним обвенчалась.
- На сказку похоже.- усомнился Ушаков.
- Вот-те крест! Истинная правда. Слово офицера! – пере-крестился Мирович. – Не веришь?
- Как не верить… кресту божьему. – замялся Ушаков. – Только сомнение берет… Вот ты, Василий, дворянин, а владе-ний не имеешь. Зовешься лишь мелкопоместным. Афронт один, да и только… Предки, говоришь… тому…это… виной. Толкуй эдак сколь угодно, а пользы никакой… Сколько лет прошло! Подал бы челобитную в сенат.
- Да я уже самой государыне писал! – горячо воскликнул Мирович. –А толку с этого никакого.
- Может, затерялась твоя бумага…Ушаков поднял бокал с вином. Говорят, матушка Екатерина Алексеевна очень добра к бедным дворянам. Давай … давай за ее… Василий, обрати внимание на соседний стол!
За разговором друзья в самом деле не заметили, как в за-ле, к тому времени еще полупустом, появились два новых по-сетителя. Один из них высокий моложавый драгун в отлично сшитом мундире, с огромными напомаженными рыжими уса-ми на невыразительном бледно-желтом лице, слегка сутулясь, пропустил вперед второго, более пожилого , добродушно улы-бающегося плотноватого господина в партикулярном платье и с дорогой тростью в руке. Что-то знакомое показалось Миро-вичу в лице этого штатского посетителя. Но он никак не мог припомнить кто это и где он мог с ним встречаться. Между тем, подобострастно склонив голову, к. вошедшим, не мешкая ни минуты, подскочил половой с полотенцем через руку:
- Чего изволите заказать?
- Подай-ка нам, братец, икорки, отварной сёмги с карто-фелем, баранины под чесночным соусом…- донеслось до слу-ха Мировича. – И еще… перед кофе… макароны по-итальянски. Токайского!.. Нет, пожалуй, сегодня не помешает наша российская водка. Да! Чуть не забыл… Сигару и для начала две-три колоды нераспечатанных карт!
«Жирная птица залетела в наш кабак, подумал Мирович, - не помешало б в рокамболь сразиться с этим добрячком… пощипать слегка. А драгун, драгун-то с ним - сама почтитель-ность…
А дальше события этого февральского вечера развива-лись довольно стремительно. Когда граф Панин и его спутник, попивая кофе, взялись за сигары, из-за дубовой с затейливой резьбой стойки, отделявшей буфетную от общей залы, к ним вышел, прихрамывая, хозяин трактира. Несмотря на хромоту, в нем чувствовалась военная выправка. Лицо его, побитое оспой, было серьезным. Он почтительно остановился в шаге от стола, наклонился, кладя игральные карты, и что-то быстро прошептал на ухо графу.
- Спасибо, Лукич!.. Ничего больше не надо, Панин хитро прищурил карие глаза. Его широкое лицо светилось доброду-шием и довольством. – Вот только с князем Аркадием пере-бросимся в картишки, убьем время… И по домам.
С этими словами Панин и Мятлев, выложив по кучке се-ребряных монет, принялись за карты….
- Аполлон, а не напроситься ли нам в компаньоны… К этим двоим? – предложил Мирович.
- Не возражаю. Все равно уходить отсюда…это… рано-вато, да и не хочется. –живо откликнулся Ушаков.
- Хотя… Извини Аполлон, я передумал. Нет настроения. А без настроения что за игра!
- Хитришь, Василий. Я же вижу с какой радостью ты взялся бы за карты! Ты же давно приглядываешься к играю-щим вон там, в углу. Если заминка из-за денег, то я… это…готов ссудить тебе рублей двадцать. Перед этими, взгля-ни, серебро, значит игра некрупная и тебе денег хватит с лих-вой.
Слова Ушакова подогрели Мировича:
- Вижу, вижу… тебе самому хочется пощекотать нервы. Иначе, зачем такая тирада?
- Хочу попытать судьбу… Вдруг и мне повезет. – улыб-нулся Ушаков. И его красивые голубые глаза засветились лу-кавинкой, так нравившейся барышням с Невского.
- Ну что ж, была – не была! – азартно потирая руки, со-гласился Мирович.
Приятели подошли к игравшим и, извинившись, попро-сили включить в игру.
Мятлев играл излишне равнодушно, всем своим видом как бы показывая, что игра ему мало доставляет удовольствия: вяло сдавал, медленно пересчитывал очки, небрежно сбрасы-вал карты, беря прикуп. Лицо его не выражало ничего, кроме смертельной скуки с оттенком высокомерия к новым своим партнерам. Оно словно говорило: «Что поделаешь, за неиме-нием другого общества приходится довольствоваться и этим».
Мировича такая манера игры раздражала неимоверно. Он возненавидел рыжеусого драгуна, хотя между ними не было сказано и пары слов. Другое дело господин в штатском! «Штабс-капитан какой-нибудь. Не выше, - подумал о нем Мирович. – Лиц высокого звания в такой кабак на аркане не затащишь. Из мелкопоместных, небось… Не побогаче нас с Аполлоном будет И, присмотреться, не так уж и стар. Лет со-рока. Смотри-ка, радуется пустяшному выигрышу, как дитя! А поначалу казалось – сановная птица! Да и драгун, вроде как, на равных с ним… Мне он чем-то напоминает моего генерала Петра Ивановича Панина, у которого я флигель-адъютантом был… Правда, мне никогда не приходилось видеть его в штат-ском костюме... И потом можно ли представить, чтобы губер-натор Кенигсберга мог бродить по кабакам и харчевням?.. Следует отбросить даже мысль подобную… Будь так он бы уже напомнил мне о дистанции, отделяющих нас друг от дру-га».
В течение получаса игра шла с переменным успехом, Однако ставки постепенно росли, нарастал и накал игры, хотя по лицам игравших этого можно было и не заметить. Нервни-чал лишь Ушаков, он играл значительно хуже других, к тому же ему все время шла плохая карта. Правда, он не рисковал, крупных сумм не ставил и, проиграв тридцать рублей, решил выйти из игры. Его место тот час же занял молоденький бело-брысый подпоручик.
Вольному – воля! Спасенному рай!
Только пути крайне сложны…
С фортуной в карты, садясь, не играй
Проигрыш крупный –возможный.
Лучше бы в руки не брал этих карт,
Не стала б терзать и досада
Помощник неважный – картежный азарт.
Он с невезением рядом!
И не считай себя ассом в игре –
С шулером можешь схлестнуться.
Он притаился, как мышка в норе
Очистит, не дав оглянулся.
Уходишь разбитым, и гол, как сокол.
Душе тяжело – не на месте.
Петлею сдавил тебя карточный долг.
поскольку тот долг – дело чести!
Василий, напротив, играл все увереннее и четче. Каза-лось, что на сей раз фортуна основательно повернулась к нему лицом: перед ним стремительно росла кучка денег. Рядом с серебром появились и золотые рублевики.
- Ушаков советует не зарываться и бросить игру. Но Ми-рович и слушать не хочет. Внутренний голос нашептывает ему: «Не будь глупцом! Такое ведь бывает не часто в жизни. С картой везет. Еще неизвестно до каких размеров поднимется банк. Дерзай же, и ты можешь стать, если не богачом, но во всяком случае обеспеченным на некоторое время человеком! С жалким прозябанием надо кончать». И, повинуясь этому голосу, он продолжает игру.
В трактире уже шумно, со стороны буфета доносится звонкий женский смех. Но Мирович уже не способен обра-щать внимания на окружающее, он весь в игре. Зал постепенно заполнили завсегдатаи злачных заведений Немало их толпится у столов, за которыми развернулись карточные баталии. Они ждут, когда им удастся включиться в игру, другие глазеют из любопытства. Кто-то порывисто дышит за спиной Мировича, «Аполлон волнуется…» - решает он.
Ставки становятся все крупнее и крупнее, банк вырос до двухсот рублей. Неожиданно отказывается продолжать игру Панин, хотя проигрыш его был, по-существу, мизерным. Он уступает место гвардейскому поручику, но сам не уходит, устроившись за спиной князя Мятлева, внимательно следит за игрой.
Мирович сразу почувствовал, что характер игры резко меняется. Рослый гвардеец, сменивший Панина, с первых хо-дов показал, что знает толк в игре. Да и Мятлев, оставаясь внешне инертным, теперь внимательнее присматривается к картам и довольно-таки легко управляется с ними. По всему видно, что настоящая игра только начинается.
Мирович внутренне собран, голова ясная, будто и не пил сегодня. И он дважды срывает крупный куш. Белобрысый подпоручик не выдерживает напряжения борьбы и доброволь-но устраняется от дальнейшей игры:
- Я пас, господа! Благодарю вас!
Желающих занять его место не оказывается. Гвардеец, опережая возможное подобное решение со стороны Мирови-ча, бросает недвусмысленную колкость:
- Игра, господа, продолжается…Дело чести! Уход каж-дого из нас будет расценен как трусость.
- Я готов продолжать,- сверкнул глазами Мирович.
- А вы, князь? - уставился гвардеец на Мятлева.
- Не возражаю, коль дело чести… Хотя я, как видите, и не в фаворе у судьбы. – Мятлев делает несколько глотков из бокала и… втрое увеличивает ставку..
На сей раз повезло ему, надменному драгуну Мятлеву. Для Мировича это словно удар драгунских шпор в бока. Стре-мясь вернуть проигранное, он, что называется сломя голову, бросается в карточный бой. Но снова проигрыш. На этот раз деньги идут к гвардейцу.
Руки Мировича слегка дрожат. «Поторопился… Можно еще отыграться.- судорожно думает он. Денег достаточно… Три раза к ряду я еще никогда не проигрывал» И он ставит все, что имел в наличии, рискуя остаться без гроша.
- Господин подпоручик, заявлено было больше. За вами еще сто рублей! – с презрительными нотками в голосе бес-страстно произнес Мятлев.
Мирович почувствовал, как больно застучало в висках Беспомощно оглянулся, ища глазами Ушакова. Но того рядом не оказалось. И тут выручил Панин:
- Не отчаивайтесь, сударь! Я не раз находился в таком положении. Если вы не против, то я могу уступить вам под честное слово нужную сумму…до завтра. Надеюсь, двести рублей вас устроят? Примите… по-братски, по-офицерски…
Мирович с благодарностью взглянул в добродушное ли-цо «господина в штатском»
В банке перевалило за тысячу рублей! Такая уйма денег только во сне могла присниться. «Боже, - беззвучно шевеля побелевшими губами, молится Василий, - боже всевышний и милосердный, умоляю тебя, дай мне этот выигрыш и я клянусь тебе, никогда больше не возьму карт в руки!»
Молитва его, кажется услышана святым духом : на ру-ках. два короля и туз бубен! Ликуя, Мирович выбрасывает карты на стол. Противники медлят. Мирович протягивает руки к куче денег…
- Не торопитесь, молодой человек! – слышит он нена-вистный голос князя Мятлева. – Деньги мои. Ваша карта бита!
Перед глазами бедного подпоручика все поплыло, будто в тумане. Усилием воли он заставил себя очнуться от удара и собраться с мыслями. «Уж не сон ли это! При таких-то картах и проиграть! И в мозгу Мировича путанными отрывками внезапно всплыли отдельные моменты игры. – Провели, как мальчишку! Готов поклясться, что драгун передергивал карты».
А когда он увидел, как поверх его королей легли смер-тельным грузом три туза, то резко встал и, еле сдерживая себя, гневно процедил сквозь зубы, указывая на князя:
- Вы бесчестный человек! Объясните, каким образом вам удалось так ловко подкладывать себе тузов?
- Опомнитесь, сударь! – попробовал отвести в сторону руку Мировича Мятлев. - Я бы на вашем месте не искал ссоры. Пойдите проспитесь!
Так вы считаете, что я пьян?! – закричал Мирович. По-чему ж вы тогда со мной играли? Нет, драгун, твой номер не пройдет!
- Мне нанесено оскорбление… Я требую сатисфакции! – Мятлев поднялся из-за стола, оправляя на себе мундир.- Жду вас к 11 часам… О месте и условиях дуэли вы узнаете от моего секунданта… Никита Иванович, хочу надеяться, что вы не откажете мне в этой услуге?
Панин поклонился. Откуда-то прибежал запыхавшийся Ушаков. В первый момент он никак не мог взять в толк, что же тут произошло, но быть секундантом Мировича согласился сразу.
Уходя, граф Панин протянул Мировичу свою визитную карточку:
Здесь, милостивый сударь, вы найдете адрес, по которо-му соизвольте вернуть карточный долг. Честь имею!
Мирович, не взглянув на карточку, машинально опустил ее в боковой карман мундира.
На улице, жадно глотая морозный воздух, он постепенно успокоился, решив: «В конце концов, от судьбы не убежишь!»
Нанял подвернувшийся экипаж, пообещав извозчику се-ребряную полтину, отвез Аполлона Ушакова в район Смоль-ного, где тот жил,. и сейчас с тяжелыми думами о неудавшей-ся жизни возвращался домой.