***

Под шелест неслышный страниц пожелтевших альбома
В душе тихо плачут скрипка и флейта, у каждого соло.
Одна вспоминает забытые запахи, тени и краски.
Другая же трелями ищет потерянных света и ласки.

Давно бы пора отпустить всё, что на сердце и в мыслях, на волю,
В ночное черное небо, усеянное сахаром с солью.
Но тех, кто нам дорог был, столь быстро не забывают,
Холодные, жесткие слезы сгорающих звёзд шепчут: «так не бывает».

Ошибки в страницах тетрадей обидны, хоть их можно так и оставить,
Но пару неверных шагов уже никогда не исправить.
И как бы ни было жаль – опоздав, не вернуть те моменты,
Не сказать «извини», не спросить, не услышать ответы.

Чересчур тихо вдруг стало и холодно в опустевшей квартире.
Но твой образ я всё ещё помню, я чувствую – рядом, но где? На которой картине?
Я с иконами молча веду разговоры совсем не церковно-возвышенно,
Я прощения за глупость прошу, с надеждой, что буду услышана.

А с закрытыми окнами снаружи ни звука – тишина окружает сознание и сердце.
Давят стены, сжимаются, застывают замки и всё мельче становятся дверцы.
Не найти уже выхода в сад, обожженные руки ключи не удержат, становится хуже;
Пепел души утекает сквозь пальцы – лишь разум поверил, что вправду не нужен.

А с моста лучше видно счастливые, яркие, светлые звезды.
Дуновение ветра – и будто ты рядом; хотя нет, это всё детские грёзы.
И неважно, что за окном – солнечный теплый октябрь или грустный плачущий май,
Я буду учиться ценить обретенный покой и помнить потерянный рай.