Жертвы

  ЖЕРТВЫ.
  Рая тяжело спустилась по заплеванным ступенькам пригородной электрички и не спеша  пошла по выщербленной дорожке к своему дому. Вообще- то, дом был родительский, но с тех пор как старики умерли, там постоянно проживал ее муж-пьяница, рано вышедший на пенсию по горячей сетке.  Сама Рая редко оставалась на ночлег – подальше от скандалов – ей спокойнее было каждый день приезжать, чтобы накормить мужа и обработать огород. Подходя к дому, она увидела соседку Ларису и мужа Петьку в неизменном наряде – трениках, синей майке и галошах на босу ногу. Соседка так голосила и размахивала руками, что испуганная Рая подумала, что ее муж убил кого-то из членов Ларискиной  семьи. Когда Рая подошла,  соседка перекинулась на нее
 - Знаешь что, Райка, ты  давай принимай меры к  коту, а то я скажу своему Лешке, он его быстро в мешок и об угол, - орала она с пеной у рта.  - Повадился на мои грядки ходить, все огурцы обкусал, куда я их теперь?
    Рая смотрела на перекошенное лицо бывшей одноклассницы  и не узнавала его. Она как - будто впервые за последние годы увидела размытую  фигуру в протертом на большой рыхлой груди облезлом халате, сухие загорелые руки и ноги, густо обсыпанные гречневым проделом,  злобное лицо с выцветшими маленькими глазами. Завершали всю эту безрадостную картину пегие,   давно не крашеные волосы.  У Раи гречневого продела не было, но то, что было, выглядело не лучше - загадочная болезнь витилиго, привязавшейся к ней лет десять назад, покрывала ее тело безобразными белесыми пятнами, поэтому  даже в нещадную жару она надевала блузку с длинными рукавами и легкие брючки. В голове  промелькнуло: ста – а-а- рые какие… - а вслух сказала;
- Что уж шум такой подняла, сколько он у тебя огурцов съел? Возмещу, у меня  свои созревают, а  хочешь куплю.
 - Мне чужого не надо, но и моего не тронь, а покупные сами ешьте, неизвестно каким говном их поливали.  – отрубила она, и гордо пошла к своему дому, шлепая галошами размера на два больше, чем надо. Но тут раздался Петькин отборный мат, и Лариска  слегка притормозила, навострившись седым затылком, сутулой спиной и  отвислым задом. Радостно и утешительно было ей все это до боли знакомое и родное слушать – не меня одну, не мне одной. Это она еще не видела, как Петька для большей убедительности больно пнул Раю ногой.
  -Убирай кота куда хочешь, мне эти скандалы не нужны, - и зло, сплюнув, пошел во двор.
Рая мужа боялась. Вспомнила, как покойная мать говорила - Как ты с ним, Райка, живешь, ему место в тюрьме или в психушке.  Вот так и прожила тридцать с лишним лет, даже один раз изменила -  путевку дали в санаторий от профсоюза медицинских работников. Перед отъездом коллеги из детского садика, где она работала медсестрой, инструктировали. – ты, Рай, не теряйся, найди себе мужика хорошего, сколько можно мучиться со своим Петькой. И правда, нашла, в первый же день. Так удачно вышло, оказалась она за одним столом с интересным мужчиной из Сибири. Внешность и манеры у него были мелкого чиновника с большими амбициями, и имя красивое – Леонид. Он, не теряя времени, пригласил ее вечером на танцы, а потом в свой одноместный номер – люкс.  - Пойдем, Рая, посмотришь, как я,  живу, выпьем за знакомство, – жарко шептал в ушко. Рая, не привычная к выпивке, быстро опьянела от крепкого душистого коньяка, и смело кинулась в новую счастливую жизнь. Только не оценил он ее порыва,  принял как должное, грубо и технично подмял под себя, а через минуту уже храпел богатырским сибирским храпом. Рая, немного полежав, встала,  собрала с пола  дешевое белье и дешевое платье – Петька не разрешал хорошее покупать – для чужих мужиков, мол,  наряжаться вздумала, убью, – быстро оделась и тихонечко вышла в слабо освещенный коридор санатория. – Хоть бы в номер  никого не подселили, - со страхом и стыдом подумала она. Но, не подселили.  Ополоснувшись под душем, легла в прохладную казенную постель, но спать  не могла, а все думала,  пытаясь понять своим неопытным в любовных делах умом: как же так - она ему самое драгоценное, по мужниным меркам,  а он?  Это, наверное, первый раз так неловко все вышло, потом наладится, – утешала  себя Рая, Но потом ничего не было. Наутро за завтраком сибирский коллекционер на нее не смотрел, а шарил цепким взглядом по залу в поисках новых жертв – нарядных и веселых. Вечером на ужин Леонид не пришел вообще, и тогда Рая осмелилась пойти к нему сама, узнать, может приболел, но подойдя к двери   люкса,  услышала женский пьяный хохот.   Из санатория она уехала на десять дней раньше срока, и от путевок впоследствии отказывалась. Ей было тогда сорок, а сейчас под шестьдесят.  Менять Петьку на кого - то другого поздно, да и пенсия у него большая, внучка единственная от единственного сыночка на нее живет.
 - Не ори,  - миролюбиво сказала она, - сейчас в сарай посажу, а вечером увезу с собой в квартиру.
 Как только шум стих, виновник огородных страстей, рыжий лобастый кот, вылез из - под куста красной смородины, подошел к Рае и стал ласково тереться об ее ноги,  заглядывая в сумку. Никто кота этого специально не заводил, он сам появился неизвестно откуда поздней промозглой осенью около их облезлой калитки. Рая, пожалев, дала кусочек колбаски. Кот проглотил кусок, не жуя,  и с тех пор стал поджидать ее каждое утро с электрички, надеясь на еду, а  поближе к зиме внедриться в дом. С наступлением морозов так оно и вышло.  Но в доме жил Петька и надо было как-то налаживать с ним отношения.  Кот быстро приспособился и сообразил, как ему себя вести в зависимости от количества  выпитой Петькой  самогонки: – если мало, то можно на диване поспать, а если много, то под диваном. За зиму кот подрос и отъелся и встретил свою первую весну здоровым и гладким, а уж к лету совсем заматерел. Только имени у него не было.   
 - Ну, пойдем, пойдем, дам тебе рыбки сейчас, - приговаривала Рая, заходя в кухню.   Разобрав сумки и покормив кота, она отнесла его в старый сарай и закрыла на ржавый замок.  Кот к аресту отнесся спокойно, облазил старые насесты, плетеные корзины в которых раньше куры несли яйца, и в одной из них уснул. К вечеру Рая  нашла картонную  коробку, упаковала в нее испуганного кота и  благополучно доехала с ним до города.  Кот, не понимая необратимую перемену в своей жизни, сытно поужинал и спокойно заснул   на чистой постели рядом с хозяйкой.  Утром Рая оставила ему побольше еды и лоток для туалета, а сама поехала к мужу. Она была довольна, что так легко и просто все решила.  Но радость ее оказалась преждевременной -  вечером, вернувшись домой, Рая с ужасом обнаружила, что кот посягнул на самое для нее святое - на чистоту. Такого бардака даже не устраивал пьяный Петя : цветы, сваленные с подоконника, почти все были поломаны, земля  рассыпана по чистому ковру, шторы оборваны. Завершали всю эту картину смердящие жидкие кучки.  – Что же ты наделал, сволочь такая, усыплю, - накинулась она на кота с таким истошным криком, что он мгновенно взлетел на гардероб и там затаился. До поздней ночи Рая мыла и пылесосила, устала, но спать спокойно не могла, ожидая от кота новых пакостей.  Утром, ей удалось выманить кота из засады куском колбасы,  а пока он ел, она нашла старую сумку со сломанной молнией. Кот поел, и ослабив бдительность, начал тщательно умываться с таким видом, как будто это не он устроил вчерашний погром. Рая, воспользовавшись моментом, изловчилась, посадила  кота в сумку и поехала в ветлечебницу, надеясь, что будет первая.   Но не получилось:  первыми оказались молодые мужчина и женщина. Женщина, лет тридцати, красивая и ухоженная, держала на коленях обтянутых белыми бриджами худющего страшного кота с болезненно горящим единственным янтарным глазом.  Рая присела рядом и с надеждой в голосе – мол, не одна я по такому черному делу здесь – спросила:
- Что, усыплять привезли?
 - Нет, что вы , попробуем вылечить, - поспешно ответила женщина.
 Их пригласили в кабинет
Через тонкую дверь  был отлично слышен весь разговор.
- Вот это пациент! Вы где его подобрали, на какой помойке?  – удивлялся женский,  слегка прокуренный, голос. – Так, что же мы здесь видим: крайняя степень истощения - не ел,  наверное, недели две, глаз в ужасном состоянии -  придется удалить, да еще нижняя челюсть   сломана. Ребята, может усыпим?
- Жалко, давайте попробуем вылечить. А как вы думаете, кто его так, собака? - вступил в разговор до сих пор молчавший мужчина
 - Да нет, на собаку не похоже, здесь человеческих рук дело, наверное, мальчишки поглумились.  Состояние его тяжелое, шансов выкарабкаться  мало, денег на лечение уйдет много. Глаз удалим, рану придется постоянно промывать, Челюсть скрепим скобой, но он исхитрится и наверняка ее сорвет, кормить придется прокрученной пищей, хлопотно, - терпеливо, но не настойчиво объясняла врач. - Котеночка себе возьмите, такого добра везде хватает.
- У нас есть кот, а этого  подбросили. Давайте попробуем вылечить.
- Ну, как хотите. Готовься, Миша,  сейчас  будем оперировать, вот тебе практика хорошая, а вы, ребята, погуляйте пока минут тридцать.
Гулять они не пошли, остались ждать в коридоре, постепенно наполнявшимся больными кошечками, собачками, птичками, испуганно жавшимися к своим хозяевам.
 Действительно, через полчаса операция закончилась, и пару пригласили в кабинет забрать свое сокровище. Женщина вынесла обездвиженного наркозом кота, а мужчина длинный список не дешевых лекарств. Их провожала  врач – темноволосая женщина лет сорока, красивая какой-то не модной старинной красотой, что делало ее загадочной и привлекательной для мужчин.
 - Ребята, удачи вам.  Мы сделали все что могли, теперь только уход, ну, а будут проблемы, приезжайте.   Заходите, - обратилась она к Рае.
 В просторном чистом кабинете пахло хлорамином и еще чем-то пугающим, медицинским.  Студент- практикант: краснощекий, добродушный парень, глядя на молодого красивого кота, с улыбкой спросил:
 - Ну, какие у вас жалобы?
- Усыпить хочу,  - пролепетала Рая.
Врач и практикант  переглянулись.
 Рая занервничала, стала торопливо и невнятно объяснять, что, мол, он соседские огурцы ест и гадит.
 - Так отпустите его на все четыре, - предложил практикант.
 - Говорят, они возвращаются, - аргументировала Рая.
  Здоровый сильный кот забился в  руках. Усыпили.
   - А можно его оставить у вас? – робко спросила Рая.
 - Нет, мы не оказываем такие услуги, - резко ответил парень.
- А, коробочка у вас какая – нибудь есть?
 - Нет у нас коробочки,  и не бывает,  - огрызнулся парень и пошел курить.
   Рая положила мертвого,  теплого кота в сумку и попыталась трясущимися руками закрыть молнию, но ничего не получилось, так и  вышла из лечебницы. День был жаркий, солнечный и звонкий от тополиного шелеста, воробьиного чириканья и других звуков летней жизни.
  Куда теперь ей с этим котом? В городе нет кладбища для животных. - Может на даче закопать? Петька заругается, что землю займу. – размышляла Рая. Но другого выхода она не видела и поехала на вокзал. Троллейбус был переполнен, озлобленный потный народ плотно прижимался друг к другу и прижимал к ее ногам остывающего кота.  Электричка по ее подсчетам должна была отправиться минут через десять, но, пройдя на перрон, она с удивлением обнаружила, что посадки нет. Мимо, с видом полковника, проходил молоденький линейный милиционер.
- Скажите, когда электричка пойдет, что, расписание изменили? – подобострастно спросила Рая.
 - Эту отменили  - окно. Расписание смотреть надо, -  назидательно ответил он.
  Как же она забыла, эти окна два – три раза в неделю бывают - летом у железнодорожников самый ремонт. Следующая электричка пойдет через два часа.
 Она не хотела возвращаться с мертвым котом в свою городскую квартиру и решила сидеть на вокзале. С трудом нашла свободное местечко в зале ожидания, сумку с  котом поставила на пол. От жары и от бессонной ночи  разболелась голова, стучало в висках, перед глазами проплывали черные спиральки. - Давление наверно, таблетки, как на зло, все забыла, ну да ладно, обойдусь. Задремала, но очнулась от сердитого окрика уборщицы:
 -  Ноги подбираем, сумки с пола поднимаем.
 Ей пришлось прижать кота к себе. В голове мелькнуло - а вдруг завоняет. Приоткрыла сумку - кот как будто спал, и рыжая шерсть ярко блестела под лучами солнца, пробивающегося через стеклянную крышу вокзала.
   Домой добралась под вечер. Не говоря мужу ничего, да и говорить, было уже не с кем, сама закопала кота в конце огорода. Полила огурцы, ополоснулась под летним душем и легла. Долго не могла уснуть, но не от осознания  жестокой несоразмерности содеянного, а от тяжелого пьяного мужнина храпа. Да еще ныла   рука, в которой она несла  закоченевшего кота.
 
 …А урожай огурцов в этом году был отменный. Стоя в очереди в магазине, соседки наперебой хвалились количеством закрытых банок.  Ларискина же алчность превзошла всех - она  жадно собирала огурцы и с не меньшей жадностью консервировала их, а ее  нервная дочка с мужем приезжали  в выходные дни, набивали багажник готовой продукцией и снова уезжали в город. Проводив их умильной родительской слезой, Лариска  с новыми силами шла  в огород.
 Но все-таки  буйное помешательство на огурцах не прошло для нее без следа – в густой крови, с трудом пробивающейся по склеротическим, суженым высоким давлением, сосудам,  образовался тромб  и поразил важный отдел  головного мозга,  отвечающий за движение, память  и прочие жизненные функции.
  Она лежала три года, бессмысленно мыча и размазывая по стенке свои фекалии, а дочка, еще больше похудев и потемнев лицом, с плохо скрытым раздражением и  нетерпением ждала ее смерти.