У меня сегодня выходной. Просыпаюсь медленно и вставать не тороплюсь. Хочется поваляться, но с природой не поспоришь: кабинет мечтательного уединения призывно манит. Переворачиваюсь на правый бок и привычно сталкиваю с кровати трусливо вытянувшегося на краю Каспера.
И ведь совсем не холодно у меня дома, и никогда не разрешаю ему залезать в постель, и швабру в свое отсутствие на кровать кладу, но утро неизменно начинается с падения Каспера на пол. Удивительно гибкий и пластичный псенок ухитряется упасть с кровати со звуком высыпавшихся из мешка костей.
После чашки шоколада включаю подсветки для растений и не спеша одеваюсь для прогулки. Каспер всем своим поведением демонстрирует наличие собаки в доме: мешает одеваться, укоризненно смотрит на мой завтрак, путается под ногами, поскуливая и радуясь началу дня.
Рому надо будить специально. Мои утренние ритуальные процедуры его нисколько не интересуют. Уважающая себя собака начинает свой день с прогулки, а не с хозяйского завтрака. С тех пор, как Рома променял тесное подкроватье на простор моей «оранжереи», обосновавшись около фонтана под пальмами, я прихожу будить его прямо перед самым выходом на улицу.
День свободный, погода прекрасная, можно себе позволить пройтись по самому длинному маршруту. И надо обязательно вычесать Рому. Линяет-то Рома, как все собаки, но старая шерсть выходит из него как-то клочьями и держится долго очень прочно. В период линьки Ромка выглядит прямо-таки бомжевато, зато зимой на его шубе даже снег не тает.
Делаем привал на дальней уединенной лавочке. Нельзя сказать, что мне удается полностью справиться с прической, но Рома выглядит теперь определенно более стройным. А целый ворох отборной кудели заполняет собой урну. Линька Каспера доставляет мне куда меньше хлопот. С него старая шерсть просто ссыпается, как с осенней лиственницы. Сколько ни мети пол, шерсти по углам не убавляется.
После парикмахерских процедур собаки подустали, и теперь им надо размяться. Появляется необходимость снова справить нужду и усиливается двигательная активность.
Раньше мы с Ромой всегда гуляли без поводка. Но с появлением в нашей жизни Каспера интересы собак приобрели четко выраженную разнонаправленность, и я малодушно завела пятиметровый поводок, к концам которого пристегнула обеих адских гончих. Таким образом собачья прогулка перестала представлять для меня спокойное медитирование, превратившись в почти гимнастику. Так что теперь помимо эмоционального удовольствия мне приходится причинять себе и конкретно физическую пользу.
Погуляли, собираемся домой. Нам навстречу идет наша давняя приятельница Дарси. Дарси – ротвейлер, этакая кушетка. Она очень рада нас видеть. Мы как раз проходим мимо не очень просторной клетки, именуемой в муниципальных документах «собачьей площадкой». Придется запустить туда собак, чтобы дать им возможность поздороваться и пообщаться без поводков.
Каспер первым проявляет интерес, но Дарси больше интересуется Ромой. Рома оценивает внимание дамы и коротко объясняет Касперу, чем ему следует заняться и кто здесь третий лишний. Каспер разочарован, а Рома носится, как молодой. Настоящий рыцарь возраста не знает. Это ничего, что морда седая, зато стать и страсть еще вызывают зависть у молодого Каспера.
Рома носится вместе с пятилетней Дарси. Через некоторое время тяжеленькая девочка растягивается на скамейке, а вывалявшийся в песке Рома готов отправиться домой завтракать. Все, кроме Каспера, довольны.
Дома – завтрак и тишина. Собачки отдыхают.
Вечерняя прогулка компенсировала Касперу утреннюю неудачу. Ему повстречалась молоденькая дворняжечка, проявившая к молодому кавалеру живой интерес. Ее хозяйка посетовала на то, что мои собаки на поводке, и я тут же предложила запустить их на спортивную площадку, чтобы дать возможность молодым порезвиться без привязи.
Молодняк оказался куда менее изобретательным в игре. Вспомнив, как играли утром Рома и Дарси, я высказала Роме свое мнение о его педагогической практике. Ответом Рома меня не удостоил. Он просто тщательно обследовал изгородь на спортплощадке, нашел недавно образовавшуюся в ней дыру и отправился инспектировать ближайшую помойку. Молодежь, слава Богу, не успела последовать примеру старшего товарища и была скоропалительно отловлена. После чего я пошла увещевать Рому, который тут же по обыкновению сделал вид, что, дескать, по старости он плохо слышит, плохо видит, но так уж и быть, подойдет ко мне, не теряя ни грамма собственного достоинства. Ну, как бы только для того, чтобы молодые видели, как ведут себя настоящие мужчины…
Дома снова отдых. Собаки ужинают и затихают. Я сажусь к компьютеру. Ко мне в комнату приходит дочка… Мы разговариваем о разных житейских делах, время переваливает за полночь, течет неспешный вечерний, уже собственно даже ночной разговор…
И тут появляется рассерженный Рома.
– Рома, что случилось? Что ты сердишься?
Рома повышает голос. В нем слышатся гнев и негодование.
– Ромочка, что ты хочешь? Иди сюда, родной, объясни, что не так?
Рома возмущен не на шутку. Он топает ногой и переходит на злобный лай.
– Мама, – вскрикивает моя дочь, – иди, гаси свет в «оранжерее», время – два часа ночи. Мы опять Роме спать мешаем!
Смотрю на часы. А ведь и правда, в это время, когда мы засиживаемся за ночными разговорами, Рома всегда требует выключить свет. Просто наши посиделки не часты, поэтому обычно возмущаться Роме нечем. Вот и забываю я, кто хозяин в доме…