Пираты Саргасова моря

               

   Не первый год шла война. Война почти бескровная, начавшаяся в 1946 году. Почти сразу после кровопролитной Второй мировой, наши бывшие союзники навязали нам эту, как позже её назвали Холодную войну. Объявил её премьер министр Великобритании Уинстон Черчиль, выступив со своей воинственной речью в американском Фултоне. И было это 5 марта 1946 года, всего-то через десять месяцев после победы над общим врагом.
 Закончилась эта война в 1990 году 21 ноября, когда практически, под руководством последнего генсека Горбачёва, распалась великая держава - Советский Союз.
  Американцы торжествуют и считают, что наша страна эту войну проиграла. Мне же кажется, что эта война до сих пор не окончена. И трудно сказать, когда будет её конец и не перейдёт ли она когда-то в горячую войну.
  Да, мы, наше руководство, сделало попытку прекратить это противостояние. К сожалению с помощью наших бездарных руководителей мы быстро стали разоружаться, проявляя свои мирные намерения. А предупреждение ещё наших царей и подзабыли. Подзабыли, что у России друзей, кроме армии и флота нет. А наши вновь испечённые «друзья» немедленно стали приглашать в НАТО, наших бывших «братьев». А «братья» наши бывшие гурьбой бросились в этот блок. Нас почему-то в этот блок не приглашают. Странно, почему же? Вот теперь и радуются «друзья» – разоружили. Но все они забывают, что это Россия. А Россия, как птица Феникс всегда восстанавливалась даже из пепла. Хочется верить, что так будет!
 Итак шла война, год был 1962-й - осень. Четыре наших дизельных лодки шли на прорыв блокады Кубы.
Приближался самый сложный рубеж – между островом Ньюфаундленд и Азорским архипелагом. На этом рубеже по дну тянутся тысячи километров кабелей, связывающих огромное количество гидрофонов. Эта система под названием «Цезарь» была подготовлена американцами на случай большой войны. И вот теперь, посчитав, что время пришло, система была введена в боевой режим. Операторы станций сразу же засекли шумы в морских глубинах.
  Куда бы не пошли наши субмарины, везде оказывались в зоне обнаружения, вспоминал позже помощник командира Б-36 Анатолий Андреев. Мы даже стали подумывать: не шпион ли засел в нашем морском штабе, который чётко отслеживал наши манёвры.
 Первым вступил в противоборство, в Саргассовом море, и сполна получил весь «букет» неприятностей командир Б-130 капитан 2 ранга Н.А. Шумков. Израсходовав весь запас аккумуляторных батарей, под покровом ночи лодка всплыла в надводное положение. Но тут же обнаружили идущие на полном ходу навстречу лодке четыре эсминца, которые давно поджидали этого момента, так как начинались пятые сутки подводного хода и лодке пора было всплывать.
  Увидев идущие на таран эсминцы, Н.А. Шумков немедленно дал команду: «Срочное погружение!» «Все вниз!» И только эта команда, позволившая лодке «провалиться» на двадцатиметровую глубину помогла уйти от столкновения. У Н.А. Шумкова было уже желание применить ядерное торпедное оружие, да и разрешение такое было дано при выходе. И только большая выдержка и холодная голова, хотя в отсеках температура была предельно повышенная, не позволили начать эту... Третью мировую.
 Эсминцы, пока лодка была под прицелом, начали сбрасывать гранаты. Они рвались и спереди и с бортов и над головой. И опять крепкие нервы командира спасли мир от рокового залпа.
 От взрыва одной из гранат заклинило носовые рули глубины, хлынула забортная вода в электротехнический отсек. Глубина погружения была в это время 160 метров, что для дизельной лодки не мало, а до грунта было более пяти километров.
  Американцы крепко держали в клещах нашу лодку, с помощью гидроакустических станций.  Необходимо вырываться. А как, когда аккумуляторы практически разряжены.
Шумков приказывает отключить всё, что может потреблять электроэнергию. Оставить только самое необходимое освещение. Вот на оставшихся жалких остатках электроэнергии Шумков принимает самое верное решение: он разворачивает лодку в сторону американского берега и идёт полным ходом, который равен пешеходу. Американцы не ожидали такого манёвра и потеряли контакт с лодкой. А в это время внутри лодки, в полумраке у приборов стоят задыхающиеся люди, вытирая пот полотенцами. Дышать, практически нечем, в воздухе, если это можно было назвать воздухом, витает аэрозоль из паров солярки, гидравлики, серной кислоты и других аккумуляторных газов. И всё же удаётся оторваться от преследователей. Страшный переполох вызвал на эсминцах этот четырёх часовой отрыв. В воздух была поднята вся авиация. Эсминцы строем фронта бороздят квадрат за квадратом. Лодку искали всеми поисковыми средствами под водой и над водой с самолётов.
  Николай Шумков понял, вглядевшись в почерневшие лица своих подчинённых, которые стойко переносили все тяготы и лишения, как гласит корабельный устав, что надо спасать людей, надо всплывать.
– По местам стоять! К всплытию! - даёт долгожданную команду командир.
В надводном положении уже не проблема была американским вертолётам обнаружить лодку, хоть и всплыла она в позиционное положение (над водой в этом положении находится только рубка). Тут, по наводке вертолётов подоспели и эсминцы, взяв лодку в плотное кольцо.
 В Москву полетела шифрограмма:
– Вынужден всплыть (далее указывались координаты всплывшей лодки) имею неисправные дизели и полностью разряженную батарею. Пытаюсь отремонтировать один дизель. Жду указаний. Командир ПЛ Б-130.
Передать эту радиограмму было крайне сложно все каналы были забиты помехами. Москва получила это сообщение только через шесть часов. Текст радиограммы выбрасывался в эфир 17 раз. Можно только представить, какое впечатление произвела на руководство такая радиограмма – всплывать-то было запрещено, да и применение ядерного оружия было разрешено. Так и не дождавшись ответа, отремонтировав один дизель, лодка взяла курс на норд-ост, навстречу с высланным спасательным судном. Эсминцы сопроводили лодку до места встречи со спасателем и удалились, увидев, что её взяли на буксир.
  Через пару суток такая же участь постигла и лодку Б-36, которой командовал капитан 2 ранга Алексей Дубивко. Лодка практически преодолела все преграды и вошла в Карибское море и шла проливом Кайкос, являвшимся главными воротами в гряде Багамских островов. И тут пришёл «мудрый» приказ из Москвы: выйти из пролива и занять позицию неподалёку.
  Выполнив, не понятный для себя приказ, А. Дубивко навлёк на лодку противолодочные  силы. Успешно отрываясь от поисковой группы кораблей до полного израсходования аккумуляторных батарей, лодка вынуждена была всплыть.
  Американцы проявили «заботу», как частенько у лицемеров и бывало:
– Нужна ли помощь? - пришёл вопрос по светосемафору с эсминца «Чарльз Сесил», не сводя орудий с лодки.
– Благодарю! В помощи не нуждаюсь! Прошу не мешать моим действиям. - ответил Дубивко.
А.Дубивко был опытным и хитроумным командиром. Посоветовавшись с офицерами приняли решение по отрыву от кораблей противника. Принято было решение настроится на частоту гидролокатора «Чарлза Сисела» и забить канал своими импульсами. Сделать это необходимо при пересменке противолодочных вертолётов следящих за лодкой.
 Так и сделали. Только улетели вертолёты, включили станцию помех и произвели срочное погружение. Погрузившись нырнули под флагманский эсминец. Американцы контакт потеряли, так как не ожидали такого манёвра.  Дубивко круто развернув лодку на двухсотметровой глубине, максимально возможным ходом пошёл от берегов Кубы. А в это время американские гидроакустики слепили сами себя. Так лодка и вырвалась из окружения.
– Ну теперь Кеннади  даст командирам дёру! - пошутил командир.
И, видимо, дёру дали, так как все силы противолодочные были брошены на третью лодку
Б-59, под командованием капитана 2 ранга Валентина Савицкого. Этой лодке тоже, по тем же причинам, что и предыдущим лодкам, пришлось всплыть посреди поискового ордера, в одной миле от авианосца «Рэндолф».
  Неожиданно, в предрассветной темени на лодку спикировал палубный штурмовик «Треккер», Душераздирающий вой, яркие лучи прожекторов оглушили и ослепили стоявших на мостике лодки. Через мгновение из под крыльев самолёта вылетели  трассы вспоровшие воду впереди по курсу. Не успели опасть фонтаны воды, как следующий штурмовик на высоте поднятого перископа пролетел с включёнными прожекторами и вспорол воду по борту лодки. Затем третий «Треккер» разрядил свои пушки вблизи борта лодки. А потом и пятый и десятый и двадцатый. Попасть в лодку они, видимо, побаивались, но страху навести бесспорно хотелось. И вот вопрос: о чём думали офицеры, командир лодки? Связи с Москвой нет, противник обстреливает лодку, правда и не попадает в цель. А если война началась, а тут ещё раздумывают применять оружие или нет. Впереди мощные силы противника, авианосец, другие корабли. Одной торпеды с ядерным боезарядом достаточно, чтобы всё это уничтожить даже если и не попадёшь в цель, правда, и самим суждено погибнуть. Но если это война? Какие могут быть сомнения?
  Надо сказать, что американцы не знали, что на наших лодках имеется ядерное оружие. Если бы знали, то их действия были бы более осторожными. Даже случайно уничтожив нашу лодку они вызвали бы ответные действия и ядерную войну сдержать было бы трудно.
  Нервы у командира начали сдавать.
 Вспоминает командир группы радиоразведки В.П. Орлов, находившийся на лодке Б-59.
«Аккумуляторы на Б-59 к ночи 27 октября разрядились до «воды», работало только аварийное освещение. Температура в отсеках +45- +50 градусов, а в электромоторном – и вовсе +60. Невыносимая духота. Содержание углекислого газа достигло критического, практически смертельного для людей уровня. Кто-то из вахтенных потерял сознание, упал. За ним второй, третий... Посыпались, как костяшки домино. Но мы ещё держались, пытались уйти. Мучились так часа четыре. Американцы долбанули по нам чем-то посильнее гранат – очевидно, практической глубинной бомбой. Думали, всё – финиш!»
  После этой атаки вконец измотанный  Савицкий, который к тому же не имел возможности выйти на связь с Москвой, с Главным штабом, рассвирепел. Вызвал к себе офицера, приставленного к атомной торпеде и приказал привести её в боевое состояние. «Может, наверху уже война началась, а мы тут кувыркаемся», - возбуждённо кричал Валентин Григорьевич, мотивируя свой приказ. Мы сейчас по ним шарахнем! Сами погибнем, их потопим всех, но флот не опозорим.
  Далее прозвучали необходимые команды, лодка в это время была в надводном положении, но провентилировать лодку и зарядить аккумуляторные батареи не успели: «Срочное погружение! Всем вниз! Сейчас мы им покажем!»
И в торпедный отсек: «Заряжай!»
Да, команда дана, ядерная торпеда пошла в торпедный аппарат. Но тут всё же разум взял верх и приказ командир отменил. Возможно, на решение повлияло и то, что американцы вышли на прямую связь с лодкой. Срочное погружение было отменено.
  Далее В.П. Орлов вспоминает: «Стрелять ядерной торпедой мы не стали – В. Савицкий сумел обуздать свой гнев. Посоветовавшись с начальником штаба бригады капитаном 2 ранга Василием Александровичем Архиповым, в последствии вице-адмиралом, и замполитом Иваном Семёновичем Масленниковым, он принял решение всплывать. Дали сигнал эхолотом, что по международным правилам означает «Всплывает подводная лодка» Наши преследователи сбросили ход».
 Демарш американцы закончили. Навстречу лодке направился эсминец «Бэрри», видимо полюбоваться на произведённое впечатление.
  Вот тут-то можно припомнить: не на тех напали, это же русские, советские моряки. А таких не сломишь, не напугаешь, голыми руками не возьмёшь. К лодке подходили и с другого борта ещё три эсминца.
  С «Бэрри» понеслась команда, на русском языке:
– Чей корабль? Назовите номер! Застопорите ход.
По русски и возможно очень даже по русски, с помощью видавшего виды «матюгальника» им отвечал Валентин Савицкий:
– Корабль принадлежит Советскому Союзу! Следую своим курсом. Ваши действия ведут к опасным последствиям.
Лодка же, не теряя времени, заряжала аккумуляторные батареи.
А радисты посылали одну за другой шифровку в Москву. Только с сорок восьмой попытки удалось протолкнуть её среди помех:
– Вынужден всплыть. Подвергаюсь постоянным провокациям американских кораблей. Прошу дальнейших указаний.
Москва услышала, но толковых указаний не последовало. Можно представить, как закипал там «котёл» переполненный гневом начальства. Какие ещё указания нужны? Всё же сказано: не всплывать и применять ядерное оружие. Ну какие ещё нужны указания?
Ну а наши подводники...  А как всегда «голь на выдумки хитра». Как частенько и бывало на нашем флоте.
  В. Савицкий посоветовался с находившемся на борту начальником штаба бригады и далее продемонстрировали американцам нашу русскую смекалку.
  С мостика «Бэрри» заметили, как два полуголых матроса вытащили на корму лодки какой-то огромный ящик и сбросили его в воду. Вот это удача! Вот они секреты! И эсминец устремился за добычей. Когда дистанция до лодки увеличилась до пяти кабельтов (около километра), подводная лодка нырнула на глубину. Уйдя на глубину 250 метров, В. Савицкий произвёл выстрел имитатором из кормового торпедного аппарата. И пока американские акустики разбирались, где цель истинная, где ложная, лодка ещё раз изменила курс и глубину и навсегда исчезла из поля зрения и слышимости американских кораблей.
  И можно представить, как американцы были озадачены и разочарованы, когда вскрыли ящик и вынули из него пачки газет «На страже Заполярья» с описанием жизни на флоте и подвиги наших комбайнёров в битве за урожай и конспекты по марксистско-ленинской учёбе. Любопытно, что в ящик попали и, ненавистные на флоте, конспекты по марксо-ленинской подготовке. Вот и пусть американцы мучаются – изучают.
   Осталась четвёртая лодка, под командованием легендарного подводника. Это подводная лодка Б-4 под командованием Рюрика Александровича Кетова. На этой лодке находился и комбриг капитан 1 ранга Виталий Агафонов. Не очень хочется писать о негативных моментах его присутствия, но они были и зачастую мешали командиру лодки в управлении. Но надо сказать, к чести комбрига, он умел анализировать и свои действия и командира и во время признавать свои ошибки. А ошибки они вполне были возможны. Слишком поспешно после назначения комбригом бросили его в бой. В бой без кавычек, по сути дела в настоящий бой.
  И только эта единственная лодка Б-4 преследуемая и кораблями и авиацией и испытывавшая на себе удары гранат, не всплыла под конвой противника. Конечно, сказалась и удачливость и большой опыт, в первую очередь командира Рюрика Кетова.
  Командир Б-4 уже знал, что лодка Н. Шумкова всплыла и что её в результате повреждения буксирует наше судно. О лодках А. Дубивко и В. Савицкого ничего не было известно.
  В это время на лодке Р.А. Кетова произошло небольшое разногласие между командиром и  комбригом В.Агафоновым.  Лодка ещё не подвергалась «атакам» американских кораблей, но наблюдение за ней велось. Позже наши командиры поняли, что гидроакустические станции американцев стояли прямо на грунте и в большом количестве, которые и отслеживали движение наших лодок.  Всплывать ни при каких условиях было и невозможно, и нельзя, даже под РДП. И вот в этой ситуации, около ноля часов по московскому времени, это время выхода на связь, для скрытности, а у берегов Кубы 16 часов, солнце светит во всю, -  комбриг требует подвсплыть и выйти на связь. И как опытный и отличный моряк В. Агафонов не понимал, что Москва не подумала, назначая время связи. Да и не те условия, чтобы всплывать, кругом корабли США.
 Р. Кетов после долгого препирательства, предлагает комбригу сделать соответствующую запись в вахтенном журнале и взять командование кораблём на себя, объясняя, что при всплытии под РДП немедленно налетят вертолёты и самолёты американцев и уж тогда не отцепятся пока не всплывём полностью. Комбриг тоже с характером и с амбициями, сделал соответствующую запись в журнале, поставили свои подписи и начали всплывать. Р.Кетов в это время ещё находился у зенитного перископа, который позволяет видеть, что в небесной сфере происходит. А в перископе сразу же «нарисовался» американский вертолёт, который не замедлил сбросить прямо на лодку маркерный буй.
– Комбриг, надо немедленно уклоняться,- успел дать совет комбригу Р. Кетов.
Лодка три часа маневрируя уклонялась от преследования без командира, который ушёл в свою каюту, чтобы не мешать комбригу. Однако, оторваться от преследования не удавалось.
Через три часа раздалось по трансляции:
- Командиру просьба прибыть в Центральный пост.
– Принимай командование, я сдох, только и смог сказать комбриг.
Ну что сказать это тоже поступок и проявление мужества и здравого смысла.
Снова сделали запись в журнале и расписались и Рюрик Александрович вступил в командование лодкой. Надо было уходить от преследования и снимать «хвост».
  Шли одним курсом три часа. Американцы притупили свою бдительность, считая, что так и дальше будет, кладут свои сигнальные бомбы по курсу лодки, ждут всплытия. Но командир неожиданно дал команду сменить курс на 90 градусов и возможно полным ходом идти новым курсом. Этот полный ход всего-то был 4 узла (около 8 км/час, быстрый ход пешехода). Температура в лодке зашкаливала за все человеческие нормы, дышать было трудно и на пределе человеческих возможностей, зарядка батарей иссякала. В этой ситуации командир решил подбодрить экипаж, что, видимо, сказалось в дальнейшем, при разборке «полётов» в Москве. Командир по трансляции дал совсем не уставную команду: «С нами Бог, прорвёмся!»
  И прорвались, ушли от преследования. До заката солнца оставалось 40 минут, надо было продержаться. Американцы не ожидали такого маневра и глушили своих акустиков сигнальными бомбами. Вскоре сигналы поисковых станций стали затихать, а взрывы от бомб стали чаще, что ещё больше ухудшило американцам прослушивание моря.
  К этому времени аккумуляторы закончили свою работу, но к этому времени и стемнело.
Всплыли, запустили дизели и дали ход 12 узлов, одновременно заряжая аккумуляторы и уклоняясь от возможного преследования. Внутри лодки намного легче не стало. Температура воды и воздуха были высокими и внутри лодки была слишком высокая температура и это надо было воспринимать, как неизбежность. Уже упоминалось, что наши лодки тех лет не готовы были плавать в южных широтах. А высокая температура не только на личный состав влияла отрицательно, но и на всю аппаратуру и приборы.
  Вот, как описывает «климат» на лодке один из участников похода: «Из-за высокой температуры и испарений дизельного топлива, масла люди падали в обморок. Кроме того, температура воздуха в отсеках ещё больше повышалась от работающих патронов регенерации (устройство для добавления в воздух кислорода). Редко кому предоставлялась возможность сделать глоток свежего воздуха. Возможностей всплыть для зарядки аккумуляторных батарей становилось всё меньше и возможности провентилировать отсеки тоже не было. На мостик лодки, когда позволяла обстановка, удавалось пустить 1-2 человек из тех, кто особенно плохо себя чувствовал и всего на несколько минут. Поэтому некоторые матросы за всё время плавания так и не имели возможности получить глоток свежего воздуха. Люди обливались потом. «Тропическая» одежда – синие трусы и майка коробились от оседавшей при испарении соли, линяли от пота, и люди окрашивались в синий цвет. Спастись от жары и духоты было негде. О нормальных условиях для сна и отдыха говорить не приходилось. Возможности по расходованию пресной воды были крайне ограничены. Она расходовалась экономно – только для приготовления пищи: по стакану чая утром и вечером и по стакану компота в обед и ужин. Дистилляторы имели очень низкую производительность, и качество получаемой воды было плохое».
  Но в данный момент лодка шла в надводном положении, вентилировала отсеки и пора было отправить  радиограмму в Москву. Но эфир по прежнему был забит помехами. Помехи даются импульсами с очень малыми промежутками между ними. Посылая радиограмму надо попасть в промежуток между импульсами, тогда она будет послана. За передатчик садиться сам командир Р. Кетов. Долго вслушивается в «музыку» эфира и пытается поймать этот короткий и желанный промежуток, но понимая, что лучше радиста ему этого не сделать, уступает место специалисту. И вот, пауза подловлена, - радиограмма уходит.
    Пока шли в надводном положении начали слушать эфир, Америку. Услышали и речь Кеннади. Услышали, что 28 октября подписан договор о выходе из кризиса. Все вздохнули с облегчением. Задача лодки Б-4 была выполнена полностью.
Чтобы было с нашими лодками, если бы началась эта , как предполагалось, 3-я Мировая, можно только догадываться. Вернуться благополучно домой им было не суждено. Посланы были, прямо скажем, – на смерть. Но... Многое в мире и в жизни зависит от случая. А ещё чаще от здравого смысла.

Вернулись наши лодки домой без потерь. Все живы, на что никто не рассчитывал. Надо бы и наградить героев.
Во второй половине января всех командиров лодок вызвали на совещание в министерство обороны. Его вёл первый заместитель министра обороны маршал А. Гречко. С ним первый зам. главкома адмирал В.А. Фокин и капитан 1 ранга Сергеев из Главного штаба. В зале полно народу. Большинство – сухопутные и авиационные генеральские чины. Тут же двое в гражданском – из аппарата ЦК КПСС. Один из них, с двумя звёздами Героя Советского Союза на пиджаке, подошёл к командирам и приободрил: «Не волнуйтесь. Вся эта заваруха устроена для того, чтобы выбить больше денег для ВВС. Маршал Константин Андреевич Вершинин хочет добиться выделения дополнительных средств для обороны Заполярья с воздуха».
  Началось заседание. Начал Андрей Антонович Гречко:
– Никита Сергеевич поручил мне разобраться с этим грязным делом. Безобразие, опозорили Россию!
В.А. Фокин при этих словах падает в обморок – сердечный приступ. Вынесли адмирала на носилках.
Гречко не унимается:
– Кто старший?
Встаёт Василий Архипов:
– Я старший,- начальник штаба бригады.
– Иди сюда, докладывай!
Архипов начал читать по бумажке, которую заготовили в Главном штабе ВМФ.
– Ты, что там читаешь? - прорычал Гречко.
– Ты чего моряк трясёшься с этой бумажкой? Ты своими словами. Давай правду! - подначивает маршал К.А. Вершинин.
И Архипов стал докладывать всё, как было. Остальные дополняли. Продемонстрировали приказ на папиросной бумаге, по поводу применения атомных торпед.
Гречко взял двумя пальцами листок и как захохочет:
- У нас в войну боевых приказов на папиросной бумаге не отдавали!
 Вопросы стали задавать. Один чуднее другого. Николай Шумков, например, рассказывает, что вынужден был всплыть для зарядки батарей. А ему Гречко:
- Какая такая зарядка? Каких там батарей?
– На каком расстоянии от вас были американские корабли?
– Метров пятьдесят.
– И вы не забросали их гранатами? (Хорош вопросик)
Дошла очередь Р.Кетова.
– Почему по американским кораблям не стрелял? - вопрос А. Гречко.
– Приказа не было.
– Да вы что? Без приказа сами сообразить не могли?
Тут один из цековских дядечек тихонько по стакану постучал. Маршал, как ни кричал, а услышал, сразу притих. Но долго не мог понять, почему лодки вынуждены были всплывать. Ещё раз пояснили, что к Кубе на дизельных подводных лодках ходили, а не на атомных.
Дошло!
– Как не на атомных? - взревел маршал.
Сдёрнул с носа очки и хватил ими по столу. Только стёкла мелкими брызгами полетели.
Высшее военно-политическое руководство страны полагало, что в Карибское море были направлены атомные лодки. (Вот и воюй при таком руководстве)
  Сразу после заседания командиров лодок отправили на флот. Репрессий не было, но и по головке не гладили. Начальники продолжали внушать, что действовали командиры не правильно. А на самом-то деле пришли наши экипажи из похода с громадным материалом и в целом задачу выполнили. На практике отработали приёмы взаимодействия в отдельном районе Мирового океана. Приобрели опыт преодоления противолодочных рубежей и уклонения от преследования. На своей шкуре испытали приёмы и методы противолодочной борьбы американского флота.
  Но разве не героизм, четырём лодкам, держать весь американский флот в таком напряжении? На каждую нашу лодку было брошено по одному авианосцу не считая всех остальных сил, о которых уже было сказано. И не отмени приказ, наверняка  наши лодки прорвались бы к Кубе. А отдай приказ, они применили бы оружие, несмотря на то, что самим остаться в живых шансов не было.
  И вот, на выходе: вместо того, чтобы изучать героические действия наших подводников и учить молодых офицеров, они вынуждены были оправдываться.
  На долгие десятилетия богатый опыт 69-й бригады был забыт. Больше того запрещено было даже интересоваться этим походом. Все документы, вместо изучения, были засекречены. Богатейший опыт оказался невостребованным.
  Первым поведал о тех событиях контр-адмирал Георгий Георгиевич Костев.
И низкий поклон ему за это.
  При встрече и беседе с Рюриком Александровичем Кетовом я задал ему вопрос: потом-то, как-то наградили, спасибо-то сказали?. Ответ меня поразил, восхитил и вызвал улыбку.
– Да, нам объявил благодарность... Президент США Джон Кеннеди. Нам вдогонку прислал радиограмму, где благодарил мужественных командиров советских подводных лодок за прекрасно проведённые учения и воздержание от применения ядерного оружия.
Вот это по-нашему! Вот это по американски!
   Американцы назвали наших героев: пиратами Саргассова моря. А мне думается это были герои Карибского кризиса.