По высокой траве

     (повесть)

     Часть 1. Полный контакт

     До начала поединков оставалось несколько минут. Парни сидели на скамьях, расположенных вдоль стен спортзала. Разговаривать никому не хотелось. Командир группы спецподразделения капитан Сергей Лоскутов, которого парни называли просто – «Серёга», прохаживался мимо своих подчинённых, поглядывая на часы.
     Дмитрий сидел с краю и смотрел на своих товарищей, пытаясь угадать, с кем из них ему предстоит драться. Сегодня Серёга объявил: «Полный контакт». Значит, биться придётся по-настоящему, вкладывая в поединок всю свою силу и мастерство. Почти как на боевом задании, с той лишь разницей, что в кимоно, голыми руками и ногами. И не имело значения, что против тебя твой боевой товарищ. Щадить соперника запрещалось, даже если он был не в лучшей форме и не мог оказать достойного сопротивления. По этой причине после подобных проверок уровня физической подготовки больше половины участников отправлялись в больницу залечивать раны. А попасть в больницу Дмитрий очень не хотел. И причина на то была посерьёзнее, чем травмы и связанные с ними физические страдания.
     Прерывая его мысли, Серёга громко хлопнул в ладоши.
     - Матвейченко, Галлиулин – вперёд!
     Здоровенный верзила Игорь Матвейченко и невысокий Марат вышли на середину зала и стали друг против друга.
     - Начали! – скомандовал Лоскутов.
     Соперники сошлись и обрушили друг на друга град ударов. Не смотря на преимущество в росте и весе, Игорю пришлось нелегко - Марат обладал прекрасной реакцией, координацией акробата и крепкими, словно камень, мускулами. Через четыре минуты Лоскутов остановил поединок. У Игоря были выбиты два зуба и сломан нос. У Марата  заплыл левый глаз и был сломан большой палец правой ноги. Боевые товарищи, только что беспощадно молотившие друг друга, вернулись на скамьи.
     Серёга объявил следующую пару:
     - Быков, Полозов – на центр!
     Дмитрий мысленно ругнулся. Он рассчитывал на другого соперника. Санька Быков был явно более слабым бойцом, чем Дмитрий, уступая в росте, весе и мастерстве рукопашного боя. Видимо, сегодня Серёга решил проверить своих подчинённых на способность не щадить противника. Он всегда строго следил за тем, чтобы удары наносились в полную силу, и если замечал халтуру, то немедленно наказывал ослушника: тот, кто пожалел соперника, должен был выйти на поединок с самим командиром группы. И здесь на жалость рассчитывать не приходилось – койко-место в больнице было гарантировано. Но драться с Быковым Дмитрий не хотел не только из-за несоответствия физических данных. Санька пребывал в подавленном состоянии. Его пятилетний сын находился в больнице с серьёзной травмой головы. Во время игры с ровесниками в спецназ на строительной площадке он получил по голове «гранатой» – обломком кирпича.
     Санька поднялся, поправил кимоно и вышел на середину зала. Лицо его было мрачным и сосредоточенным. Дмитрий стал напротив него. Разглядывая соперника, Полозов ещё раз подумал о том, что сегодня Быков будет лёгкой добычей. Он повернулся к командиру группы.
     - Слушай, Серёга, может, лучше я побьюсь с кем-нибудь другим, ну… покрупнее, что ли?
     Лоскутов надвинулся на него вплотную.
     - Ты что, оборзел?
     Дмитрий понизил голос до шёпота:
     - У Саньки проблема с сыном. Что толку с ним драться?
     - А мне плевать на это! – взревел Серёга. – Если он не умеет владеть собой, нехрен было идти в спецназ. Я не хочу, чтобы во время боевой операции из-за настроения одного полегла вся группа.
     Секунд пять он буравил Дмитрия свирепым взглядом и вдруг совершенно спокойно спросил:
     - И с кем же ты хочешь драться?
     - Да хоть с кем. Например, с Лёхой Березиным, – Дмитрий умышленно назвал самого серьёзного соперника.
     Лоскутов согласно кивнул и громко объявил:
     - Лады. Итак, Быков дерётся с Березиным, но чуть позже. А сейчас ты, гуманист хренов, будешь драться со мной.
     Он отступил на пару шагов.
     - Филонов, давай команду!
     Валера Филонов стал сбоку, поднял руку и, резко опустив её, скомандовал:
     - Начали!
     Как бы ни был высок уровень подготовки, но устоять против капитана было очень нелегко, практически невозможно. Мощные удары сыпались один за другим, и многие из них достигали цели, в кровь разбивая лицо, сбивая дыхание. Сам же Серёга оставался почти неуязвим, пропустив два или три не слишком сильных удара. В какой-то момент капитан раскрылся. Полозов тут же бросил вперёд кулак правой руки, намереваясь уложить соперника прямым ударом в челюсть, но... Серёга ловко крутанулся, увернувшись от удара. В следующее мгновение его пятка угодила Полозову в голову сбоку, почти что в самый висок. В глазах у Дмитрия потемнело, а в груди всколыхнулась волна удушливой дурноты. Он понял, что теряет сознание.

     * * *

     Его разбудил врач.
     - Как чувствуете себя? – задал он традиционный вопрос.
     Дмитрий пожал плечами.
     - Да вроде нормально.
     Врач задал ещё несколько вопросов, внимательно осмотрел зрачки. Поморщился – видимо, что-то не понравилось. Потом занялся соседом по палате Игорем Матвейченко, лежащим на кровати с заклеенным носом. Когда врач удалился, Игорь весело спросил, шепелявя из-за выбитых зубов:
     - Ну что, супермен, оклемался?
     - Вроде бы да, – сказал Дмитрий. – Мозги на месте. Не то, что вчера. Совсем паршиво было.
     - Ну, ещё бы! Пропустить прямой в челюсть. У Серёги кулаки, как кувалды.
     Дмитрий удивлённо уставился на соседа, не понимая, о чём он говорит.
     - А ты силён, бродяга! – продолжал Игорь. – Самого Серёгу уделал. Такой прыти я даже от тебя не ожидал.
     Дмитрий был окончательно сбит с толку. Насмехается, что ли?
     - Матвей, ты чего гонишь! Кого я уделал?
     Игорь приподнялся на локтях.
     - Диман, у тебя что, память отшибло? Хотя понимаю, тебе вчера тоже туго пришлось.
     - Кончай издеваться.
     - Да не издеваюсь я, – Игорь засмеялся. – Серёга в седьмой палате лежит. Ты ему два ребра сломал.
     Дмитрий ещё сомневался в том, что Матвейченко говорит правду, а не дурачится, но недоброе предчувствие уже заползало в душу. Следовало прояснить ситуацию. Он осторожно сказал:
     - Два ребра, говоришь? Что-то не возьму в толк, как это произошло.
     - А чему тут удивляться. Ты же почти сразу по челюсти получил. Раскрылся, когда пяткой Серёге в бочину въехал. Эх, жаль! – сказал Игорь с досадой. – Такая драчка была! Если бы ты не подставился, Серёге кранты.
     - И что потом?
     - А ничего интересного. Тебя уложили в сторонке на маты. Серёга себя хреново чувствовал, это было видно, но всё равно вывел на бой Быкова и Березина.
     - Саньке досталось?
     Вопрос был не праздный. Быкова Дмитрий уважал больше, чем кого-либо другого в группе, и искренне беспокоился за него.
     - Не, не очень, – небрежно отмахнулся Матвейченко. – Они с Лёхой успели-то пару раз друг другу по морде съездить. А потом у капитана кровь из горла пошла. Ему сломанное ребро лёгкое проткнуло. На этом всё и закончилось.
     - Вот чёрт! – воскликнул Полозов с досадой.
     Но Матвейченко, напротив, был очень доволен таким результатом.
     - Нормально! Не всё ему нас мордовать. Взял моду... Пусть теперь полежит, подумает.
     Игорь вдруг захихикал.
     - Димка, а как ты классно ему пинка под зад наладил!
     - Это когда?
     - Ну, когда он крутанулся, чтобы тебя опять ногой зацепить.
     - И что? Зацепил?
     - Да нет же. Ты ведь...
     Игорь осёкся. Он сел на кровати, пристально глядя на Полозова.
     - Слышь, Диман, а ты что – совсем ничего не помнишь?
     Дмитрий отрицательно покачал головой.
     - После того, как пяткой в висок получил – ничего. Как в яму провалился. Я ведь думал, что на этом поединок закончился.
     - Дела! Выходит, ты дрался в бессознательном состоянии? Ситуацию не контролировал?
     Дмитрий не ответил. Он уже пожалел о своей откровенности, догадываясь, куда клонит Игорь. А тот помолчал немного и задал ещё вопрос:
     - Это ведь у тебя не первый раз, верно?
     Не получив ответа, Матвейченко наклонился в сторону Полозова.
     - Эй, Диман, ты оглох?
     Дмитрий повернулся на другой бок, лицом к стене.
     - Полоз, я ведь не отстану. Ты меня знаешь, – наседал Игорь.
     - Да пошёл ты!
     - Не груби, друган.
     - А ты не суй свой сломанный нос, куда не просят.
     Игорь немного помолчал, потом сказал:
     - Ладно, можешь не говорить. Я сам тебе скажу. Это случилось в Чечне, когда ты свернул шеи троим боевикам, которых надо было взять живьём. Я-то думал тогда, что ты лапшу вешаешь, отмазаться хочешь, а у тебя и в самом деле башню снесло.

     Матвейченко был прав: именно тогда с Дмитрием в первый раз случилось такое.
     Банду боевиков они преследовали несколько часов. Не смотря на отчаянное сопротивление чеченцев, операцию по ликвидации бандгруппы можно было бы завершить раньше. Но мешало одно обстоятельство – во главе бандитов был полевой командир Рудоев, которого почему-то надо было захватить непременно живым. Такой приказ получил капитан Лоскутов по рации. Это существенно осложняло задачу. Во-первых, никто из ребят прежде не видел Рудоева в лицо, приходилось ориентироваться по словесным описаниям. Во-вторых, в боевой обстановке да ещё в лесу было сложно определить, в кого конкретно стреляешь. Но какой бы сложной ни была поставленная задача, спецназ знал своё дело. К тому времени, когда боевиков вытеснили из леса на окраину села, пятеро из восьми были убиты. Из спецназовцев были ранены двое, один из которых впоследствии умер.
     Рудоев с оставшимися подручными бросились к крайнему дому и захватили его. В доме находилась женщина и трое её малолетних детей. Связывать хозяйку у бандитов не было времени, её просто ударили кинжалом в живот. И тут же из окон застрочили автоматы. Спецназовцы отвечали огнём осторожно, пытаясь определить, из какого окна стреляет Рудоев. Но боевики, как выяснилось, менялись местами, словно знали, что их командира спецназовцам убивать запрещено.
     К вечеру в село приехала бронемашина и остановилась недалеко от злополучного дома. Из неё, оставаясь под прикрытием брони, выбрались трое старших офицеров во главе с полковником. К тому времени бандиты стреляли уже не часто, одиночными выстрелами. Младший из прибывших офицеров, бравого вида майор, осторожно пробрался в расположение спецназа и нашёл Лоскутова.
     - Как дела, капитан? – спросил он бодрым голосом.
     - Спасибо, хреново! – зло отозвался Серёга.
     - Большие потери?
     - Двое раненых.
     - Ещё двое? Кроме тех, что в лесу?
     - Нет, больше потерь не было.
     - Это хорошо.
     Серега бросил на него сердитый взгляд.
     - Что тут хорошего, майор? Отличных ребят зацепило.
     Он немного помолчал, потом сказал:
     - Это не война, а полный идиотизм. В нас палят без разбору, а мы должны выглядывать, в кого можно стрелять, а в кого нет.
     - Ничего, – успокоил майор. – Скоро и они перестанут стрелять. Видно, патронов совсем мало осталось – одиночными палят.
     - Ты лучше скажи, зачем вам этот ублюдок живым понадобился? – мрачно спросил Лоскутов.
     Майор пожал плечами.
- А чёрт его знает. Зачем-то нужен. Но об этом потом. Сейчас возьми самого шустрого из своих парней и – к БРДМ. Полковник хочет побеседовать с вами.
     Капитан огляделся.
     - Полозов! – окликнул он. – За мной!
     Вскоре все трое были возле бронемашины. Полковник критически осмотрел представших пред ним Лоскутова и Полозова и, кажется, остался доволен их видом.
     - Задача состоит в следующем, капитан, – заговорил он басом. – Твои бойцы должны начать массированный обстрел окон, потом имитировать штурм. На поражение не стрелять! – полковник повысил  голос, подчёркивая важность последней фразы. – Пока остальные отвлекают внимание боевиков, этот парень должен проникнуть в дом и захватить Рудоева.
     План не вызвал у Лоскутова восторга.
     - Что, один? – спросил он возмущённо.
     - Как я понимаю, это твой лучший боец? – язвительным тоном ответил полковник вопросом на вопрос. – Неужели один спецназовец не стоит троих бандюг?
     - Стоит, – мрачно сказал капитан. – Но в доме могут быть дети. Мне послышался детский плач.
     - Меня не интересует, что тебе послышалось или привиделось, – недовольно отрезал полковник. – Нет там никаких детей. Выполняй приказ!
     - Мне кажется, я тоже слышал плач, – сказал Дмитрий.
     Полковник свирепо оглядел обоих.
     - Вы что, сговорились? Решили сорвать операцию?
     Потом уставился Дмитрию в лицо.
     - Да ты просто боишься, герой, – сказал с презрительной насмешкой.
     - Он не за себя боится, – ответил за Дмитрия Лоскутов и предложил: – Давайте сначала хотя бы попытаемся уговорить их сдаться. Они же понимают, что долго не продержатся.
     Полковник ещё с полминуты посверлил их глазами, но всё же решил уступить.
     - Добро! Попробуем договориться, – он повернулся к майору. – Дай матюгальник.
     Майор занырнул в салон бронемашины и, вернувшись, подал своему начальнику мегафон. Усиленный аппаратом, низкий голос полковника прозвучал как гром:
     - Муса, сдавайся! Не губи людей. Вам всё равно не уйти.
     В ответ раздался выстрел. Пуля срикошетила от брони и вошла в стену одного из соседних домов.
     - Даю три минуты на размышление, – продолжал полковник. – Не одумаешься – пеняй на себя.
     - Посмотри сюда, начальник, – послышался хриплый крик с характерным кавказским акцентом со стороны осаждаемого дома.
     В оконном проёме появился боевик, прикрываясь маленькой девочкой. К поясу девочки был привязан какой-то предмет, из которого торчал тонкий блестящий стержень.
     - Это взрывчатка, – прохрипел боевик. – Здесь ещё двое детей. Они тоже заминированы. Если сунетесь, мы их взорвём. Нам терять нечего.
     У капитана на скулах заиграли желваки. Он вопросительно смотрел на полковника. Тот пошагал туда-сюда вдоль борта бронемашины, после чего пришёл к выводу:
     - Блефуют они. Мозги нам загаживают. Это муляж. Нет у них взрывчатки.
     - То же самое вы говорили про детей, – напомнил Лоскутов. – Или они тоже не настоящие?
     - Молчать! – заорал полковник. – Выполняйте приказ! Немедленно!
     - Есть! – капитан по-шутовски козырнул, щёлкнув каблуками, потом взглянул на Дмитрия. – Пойдём выполнять задание, старшина. Родине позарез нужен бандит. Родине похрен дети.
     Лицо полковника налилось кровью, но он смолчал, сдерживая гнев.
     Капитан собрал своих бойцов, объяснил задачу. Трое из них начали интенсивно палить по окнам. Остальные тем временем приступили к имитации штурма, стараясь выполнить два противоречащих друг другу условия: быть замеченными и не подставиться под пули. Чеченцы отстреливались, периодически появляясь в проёмах окон и снова прячась. Они явно занервничали, заметив крадущихся к дому бойцов.
     Дмитрий незаметно пробрался к крыльцу. Пару раз глубоко вздохнул. Потом в прыжке ударом обеих ног вынес входную дверь и ворвался в дом.
     В небольшой кухне было одно окно, возле которого, он увидел спину бандита. Боевик мгновенно обернулся. Взгляды противников встретились. Время словно остановилось. Дмитрий метнулся к бандиту, рассчитывая достать его прежде, чем тот успеет выстрелить. Но чеченец вдруг распластался на полу. И в тот же момент грохнул взрыв. Мощной волной Дмитрия бросило на стену. Тогда он впервые почувствовал острый приступ дурноты, вслед за которым сознание стало проваливаться в чёрную пропасть.
     Он смутно помнил, как потом сидел во дворе дома на земле, прислонившись спиной к стене сарая, забрызганный кровью и ошмётками мяса. Чуть в стороне стоял капитан Лоскутов, перед которым в гневе метался полковник, размахивая руками и громогласно крича про разгильдяйство, трибунал и что-то ещё.    Капитан что-то негромко сказал ему, после чего полковник грубо выругался и побежал к бронемашине.
     Лоскутов подошёл к Дмитрию.
     - Подвёл ты меня малость, дружище, – сказал он без злости. – Но я тебя понимаю. В общем, правильно поступил, по справедливости. А этим шакалам я тебя на съеденье не отдам, – Серёга кивнул в сторону отъезжающей бронемашины и вдруг выпалил со злостью: – С-с-суки! Они за бандита готовы своих судить, а то, что ребёнка в клочья...
     Тогда Полозов плохо понимал, о чём идёт речь. Позже он узнал, что у всех троих боевиков были сломаны шейные позвонки. К его заявлению о том, что он ничего не помнит, отнеслись скептически, решив, что парень дал волю чувствам, а теперь ищет способ уйти от наказания. Дмитрий не стал никого переубеждать, тем более, что никаких строгих мер против него принято не было.

     И вот эта тема опять всплыла. Дмитрий тоже поднялся и сел на кровати.
     - Чего ты хочешь от меня? – спросил он Матвейченко.
     - Да мне-то от тебя ничего не надо, – ответил Игорь. – Но, сам понимаешь, вопрос серьёзный. Мы все рискуем. Поэтому ты не имеешь права скрывать свою проблему. Я так считаю.
     - Ну, так пойди и доложи, раз считаешь так.
     - Нет, друган, не надо делать из меня стукача. Ты сам обязан об этом сказать. Так будет честно.
     Дмитрий понимал, что Матвейченко прав, но всё равно злился на него. Признание по сути означало потерю работы. Сначала досконально обследуют, а потом спишут по состоянию здоровья. Даже если не найдут никаких отклонений, всё равно спишут. Боец спецназа, теряющий над собой контроль, опасен для своих боевых товарищей.
     - Ладно, – сказал он. – На вечернем обходе скажу врачу.
     - Да нет, Диман, зачем сразу врачу? – включил задний ход Игорь. – Поговори сначала с Серёгой. Всё же мы как одна семья, а он нам вроде отца родного. Пусть примет решение. Скажет молчать – базара нет.
     Эту скользкую манеру Дмитрий в нём терпеть не мог. Опасения и требования Матвейченко были вполне понятны, но при этом он хотел ответственность за дальнейшую судьбу сослуживца переложить на «отца родного», которого только что поносил и злорадствовал по поводу его сломанных рёбер.
     - Я уже принял решение, так что отвали, – Дмитрий снова лёг и повернулся лицом к стене.
     Настроение было отвратительное. Но ещё больше угнетало его то, что любимая жена ни разу не позвонила, не поинтересовалась, что с ним. Это был тревожный признак. Уставшая переживать за мужа, Олеся неоднократно заводила разговоры о смене профессии. Особенно настойчиво - после командировки Дмитрия в Чечню и последующего долгого восстановления в реабилитационном центре. Дмитрий отговаривался тем, что ничего другого не умеет делать. Она приводила ему свои доводы, он – свои. Наконец, Олеся выжала из него обещание уйти из спецназа и найти другую работу. На этом всё и закончилось. Пообещав, Дмитрий продолжал заниматься своим привычным делом. Участие в захватах преступных групп, жёсткие тренировки неизбежно приводили к травмам и ранениям. С каждым таким случаем Олеся становилась всё печальнее. Теперь её терпение могло кончиться. Так может быть, и в самом деле пора уходить из спецназа, пока не потерял жену? Это соображение его немного взбодрило. Он даже перестал злиться на Игоря. Дмитрий взял сотовый телефон, нашёл в списке Олесю.
     - Привет, Снегурочка! – сказал он в трубку, когда жена ответила на вызов.
     - Здравствуй, Дима!
     По голосу было понятно, что она только что плакала. И ещё в нём слышался холодок отчуждения. Полозов поспешил успокоить жену.
     - Олеся, со мной всё в порядке. Ни одного повреждения. Честное слово! Даже не представляю, зачем в больницу положили.
     Она всхлипнула.
     - Дима, не надо меня успокаивать. Я сегодня приду к тебе. Тогда и поговорим.
     Теперь он с волнением ожидал прихода жены.


     * * *

     Полозов вырос в детском доме. Он ничего не помнил о своих родителях. Вернее, ничего не помнил об отце. А о матери сохранилось в памяти лишь одно смутное воспоминание. Будто идут они в поле по траве тёплым солнечным днём, держась за руки. Небо над головой ярко синее. Звонко гомонят птицы. А вот что вокруг, ему, малышу, видно плохо – трава такая высокая! А рядом мама. На ней длинное платье. А может быть, сарафан. Эти детали Дмитрий помнил не очень чётко. Как, впрочем, и облик матери. Запомнились какие-то общие, смутные очертания, неясный образ. И лишь одна деталь отчётливо зафиксировалась в памяти: длинная светло-русая коса, заброшенная спереди на плечо.
     Этот образ многократно являлся Диме во снах. И всякий раз они шли с мамой по полю с высокой травой. Но все эти сны заканчивались грустно. Ясный день быстро сменялся вечером, вокруг темнело. Мальчик вдруг обнаруживал, что остался один в высокой траве, не зная, куда исчезла мама, и что ему теперь делать. Охваченный страхом, он начинал плакать всё громче и громче, пока не просыпался. Воспитатели пытались выведать, почему он плакал во сне, что такое ему приснилось. Но Дима упорно молчал, не выдавая своей сокровенной тайны. И к нему перестали приставать с вопросами.
     С возрастом подобные сны стали посещать его всё реже, а вскоре и вовсе прекратились. Суровая жизнь в стенах детского дома ожесточала характер. Чуть ли не ежедневно приходилось воевать за своё место под солнцем. Но если с ровесниками эта борьба проходила успешно, то со старшими воспитанниками было гораздо сложней. Приходилось мириться с несправедливостью, проявляемой ими на каждом шагу.
     Диме уже исполнилось двенадцать, когда ему вновь приснилась мать. И вновь они шли по полю, держась за руки, а сердце мальчика наполнялось неизъяснимой радостью. А потом опять стемнело, опять куда-то исчезла мама. Дима стоял один в высокой траве, но сердце его теперь терзали уже не страх и тревога, а боль и обида.
     «Мама! Мама!» – кричал он. – «Почему ты бросила меня?».
     И в тот же миг услышал нежный, ласковый голос:
     «Ну что ты, милый, я с тобой. Я всегда с тобой».
     А потом послышался смех. Дмитрий недоумевал: почему она смеётся? Но тут же понял, что этот издевательский смех не мог принадлежать маме. Смеялся кто-то другой, грубо и бесцеремонно вторгшийся в его священный сон.
     Он открыл глаза и увидел над собою глумливую физиономию Башмака, пятнадцатилетнего рыжего разгильдяя, который с театральным трагизмом вопил:
     - Мама! Мамочка! Я описался!
     Уже наступило утро. В спальном помещении было достаточно светло. Большинство ребят ещё спали. Но несколько человек сидели на своих кроватях, наблюдая за сценой. Кто-то тихонько хихикал, кто-то откровенно ржал. Возможно, Дима стерпел бы насмешку, если бы она касалась чего-нибудь другого. От Башмака многие терпели издевательства – и моральные, и физические. Дать ему сдачи никто не решался, даже более старшие ребята. От циничного, жестокого хулигана можно было ожидать чего угодно. К тому же, Башмак сколотил вокруг себя шайку таких же отморозков. Поэтому связываться с ним никто не хотел. И Дима не был исключением.
     Но теперь рыжий негодяй глумился над тем, что было для мальчика свято. Вместо страха и смущения душу заполнили гнев и ненависть. Схватив за уши склонённую над ним голову, Дима резко приподнялся и ударил насмешника лбом в переносицу. Башмак отскочил в сторону, прижав ладони к лицу. Окружающие замерли в ожидании развязки. А Дима, соскочив с кровати, бросился к противнику. И едва Башмак убрал руки от лица, по которому из носа бежала кровь, как сразу же получил удар по челюсти. Такой дерзости и такого напора от мальчишки он не ожидал, поэтому растерялся. Но ненадолго.  Дима продолжал молотить его кулаками, однако сила и опыт в драках были не на его стороне. Башмак быстро сориентировался в обстановке, увернулся от очередного удара и стукнул мальчика кулаком в правый бок под рёбра. От острой боли Дима опустился на колено. Башмак тут же опрокинул его на пол ударом ноги и стал медленно, смакуя удовольствие, бить ногами поверженного противника. К экзекуции подключились двое из его дружков.
     К счастью на этот раз дежурным по детдому был учитель физкультуры Валерий Анатольевич. Крепкий сорокалетний мужчина вовремя вошёл в спальное помещение и раскидал в разные стороны избивавшую Диму троицу. Потом одной рукой прижал Башмака к стене и, приставив указательный палец другой руки к носу, выразительно сказал:
     - Я тебя предупреждал, Башмаков, что моё терпение скоро лопнет. Считай, что предупреждаю в последний раз.
     - Он первый начал! – с вызовом закричал Башмак, размазывая по лицу кровь. – Он мне нос разбил и зубы чуть не выбил.
     - Если не понял – пеняй на себя! – пригрозил физрук и сказал Диме: – Идём-ка со мной.
     В коридоре он с удивлением спросил мальчика:
     - Так ты действительно разбил нос Башмаку?
     Дима молча кивнул.
     - И не испугался?
     - Я об этом не думал, – сказал Дима.
     - Хороший ответ! – похвалил учитель физкультуры. – Когда думаешь о страхе, на победу можешь не рассчитывать. Однако возвращаться в общую спальню тебе пока не следует. Поспишь в спортзале на матах.
     Он дружески похлопал мальчика по плечу.
     - А этого гадёныша не бойся. Я сегодня поговорю с ним предметно. У меня есть чем его прижать.
     Башмак и вправду оставил Диму в покое, хотя парнишка частенько чувствовал на себе его недобрый взгляд. Зато инцидент имел и положительные последствия. Валерий Анатольевич, бывший боксёр, решил научить Диму защищаться и обнаружил у него отличные способности. Он стал регулярно заниматься с мальчиком. Как выяснилось, физрук был не только хорошим боксёром, но ещё имел немалый опыт в уличных драках. В дружеских, доверительных беседах Валерий Анатольевич рассказал Диме о том, что его прошлое было далеко не безупречным. В молодые годы он наделал много глупостей, даже едва не попал в тюрьму. Беседуя с двенадцатилетним мальчишкой как со взрослым, физрук поведал ему о своих планах: о том, что устроился работать в детский дом с целью помочь детям, не знающим семейного тепла, изменить свою жизнь в правильную сторону; о том, с какими трудностями ему пришлось столкнуться – бездушная государственная программа не допускала появления новых Макаренко.
     Не прошло и года, как Башмак угодил под суд и получил два года с отбыванием срока в детской колонии. Жить стало немного спокойнее. Личный враг Димы, затаивший на него злобу, теперь сидел за колючей проволокой далеко отсюда. Но оставались его дружки, от которых детдомовской ребятне по-прежнему не было покоя. И вскоре у Димы появилась возможность проверить свои бойцовские способности. Зажатый в угол троими хулиганами, он смог отбиться от них, отделавшись парой синяков. Отношение к нему стало меняться. Сунувшись ещё разок, местная шпана поняла, что этот парень ей не по зубам. А Дима продолжал интенсивно тренироваться, удивляя Валерия Анатольевича своими способностями и необыкновенной выносливостью. Прошло не слишком много времени, и он стал защищать не только себя, но и других ребят, обращавшихся к нему за помощью.
     К восемнадцати годам Дима принял твёрдое решение пойти служить в воздушно-десантные войска. Но судьба распорядилась иначе. Оценив физические возможности призывника, военный комиссариат направил его проходить службу в войсках специального назначения – в особом подразделении под названием «Хал...й», о котором на «гражданке» мало кто слышал. Там готовили бойцов, способных выживать и продолжать борьбу в любой обстановке и в любом состоянии. Изнурительные тренировки, жёсткие поединки, выполнение сложных и опасных заданий, а также жестокие неформальные отношения приводили к высокой смертности среди личного состава. По этой причине призывали в спецвойска только детдомовцев. Прошедшие это чистилище не боялись ни боли, ни самой смерти,  владели многими видами холодного и огнестрельного оружия, имели отличные навыки рукопашного боя и были готовы к действию в любой момент, даже во время сна. Из своей армейской службы Дима на всю жизнь вынес привычку спать на животе, поджав под себя руки. Но одна серьёзная проблема преследовала большинство из этих супергероев – они уже не могли жить обычной жизнью, какой живёт основное население планеты. В группе капитана Лоскутова были двое, прошедшие это чистилище: Полозов и сам Лоскутов. Дмитрий смог приспособиться к гражданской жизни и создать семью, а Серёга – нет.
     По демобилизации старший сержант Дмитрий Полозов получил предложение поступить на службу в спецназ МВД, в котором, как оказалось, тоже были свои спецподразделения.

     * * *

     Олеся пришла к вечеру. Тихая и печальная, она вошла в палату с пластиковым пакетом. Едва она переступила порог, прикрыв за собой дверь, у Дмитрия ёкнуло сердце. Жена и прежде навещала его в больнице со следами недавних слёз на лице. Но сегодня, как видно, слёзы были особенно долгими и обильными. Об этом красноречиво говорили покрасневшие глаза и припухшее лицо. Но Дмитрий не мог оторвать от неё глаз, с нежностью вглядываясь в родные черты. Выложив на тумбочку принесённые продукты, Олеся присела на табурет и задала традиционный вопрос:
     - Как ты себя чувствуешь?
     - Отлично! – бодро ответил Дмитрий.
     - Что с тобой на этот раз?
     - Ничего. Ни малейшей травмы. Даже сплясать могу. Хочешь?
     - Нет, не хочу.
     Полозов решил сменить тему.
     - Ты-то как?
     - Я в порядке.
     Олеся опустила глаза, потом повернулась и бросила короткий взгляд на Матвейченко. Дмитрий всё понял.
     - Игорёк, навести капитана. Узнай, как он себя чувствует.
     - А меня это мало колышет, – был ответ.
     - Тогда пообщайся с ребятами на свежую тему. Расскажешь обо мне.
     - Я не сорока, трещать не собираюсь. Придёт время, сами узнают.
     - Ну, так иди покури.
     - Знаешь, я решил бросить.
     У Дмитрия лопнуло терпение.
     - Слушай, Матвей, вали отсюда!
     Матвейченко широко улыбнулся, демонстрируя отсутствие двух передних зубов, и неторопливо вышел из палаты. Когда за ним закрылась дверь, Олеся сказала укоризненно:
     - Зачем ты так грубо?
     - Нормально.
     - А вы о чём с ним сейчас говорили? Что он должен рассказать про тебя?
     Дмитрий ободряюще улыбнулся.
     - А вот это, как раз, главная новость. Я ухожу из спецназа.
     Олеся грустно усмехнулась.
     - Я это слышала много раз.
     Он взял её за руку.
     - Понимаешь, Олеся, просто так уйти сложно. Мы ведь люди военные. Да и ребята могут не понять. Поэтому я решил схитрить. Придумал байку, что временами теряю контроль над собой, а потом не помню, что делал.
     Её глаза испуганно округлились.
     - Что?! Тебе уже совсем отбили мозги?
     - Да нет же, Олеся. Это я придумал, чтобы уйти. Пока рассказал только Игорю. А вечером во время обхода расскажу врачу. Меня обследуют, а потом комиссуют.
     Жена недоверчиво посмотрела на него.
     - Почему ты решил, что тебя непременно комиссуют, если всё это выдумка. Врачи ведь тоже не дураки.
     - Комиссуют, – заверил он. – Этот диагноз трудно проверить.
     - А если нет? – не отступала она.
     Дмитрий пожал плечами.
     - Посмотрим.
     Олеся опять опустила голову.
     - Я так больше не могу, Дима.
     - Что не можешь?
     - Переживать за тебя, бояться.
     - Не надо за меня бояться.
     Она упрямо замотала головой.
     - Дима, я ухожу.
     Он понял, что это не просто слова. Она действительно решила уйти.
     - Олеся, не спеши с решением.
     В это время в палату вернулся Матвейченко.
     - Не помешаю? – спросил он со своей беззубой улыбкой.
     Олеся поднялась со стула.
     - Выздоравливай, – сказала она мужу и направилась к выходу.

     * * *

     Первая встреча с Олесей была настоящим потрясением для Дмитрия, хотя произошла в совершенно спокойной обстановке. Совсем не так, как с её предшественницей Машей. В общем-то Маша и привела Диму на новогодний праздник в студенческое общежитие при институте культуры. И эта новогодняя ночь круто изменила его жизнь.
     С Машей Дмитрий познакомился в конце октября. Поздним вечером он пришёл на автобусную остановку и увидел, как двое подвыпивших парней пристают к девушке. Словесная попытка Полозова остановить их обратила агрессию хулиганов против него самого. Урезонить их не составило большого труда. Парни быстро сообразили, на кого нарвались, и поспешили исчезнуть. Потом Дмитрий проводил девушку до дома, после чего они стали встречаться. Маша была хороша собой. Скучать с ней не приходилось. Шустрая, весёлая, острая на язык, она периодически придумывала какие-то приключения. Её постоянно куда-то тянуло. Понимая, какой сильный и бесстрашный парень опекает её, Маша чувствовала себя в полной безопасности, отчего порой поступала слишком бесцеремонно. Иногда она откровенно провоцировала конфликт, а потом с удовольствием наблюдала, как её кавалер расправляется с противником. Дмитрию это очень не нравилось, он неоднократно выговаривал Маше своё недовольство, и она стала вести себя более сдержанно.
     И вот они вместе пришли на Новый Год в студенческое общежитие. Наверное, в любом другом вузе праздник прошёл бы проще, но институт культуры собирал под своё крыло творческих людей. В довольно просторной комнате для занятий стояла наряженная ёлка. Студенты, разбившись на группы, приготовили свои номера для выступлений. Но ключевым событием праздника был появление деда Мороза и Снегурочки. Первым, как водится, появился дед Мороз. Вдоволь повеселив народ, он посетовал на то, что Снегурочка задерживается, и предложил позвать её. Студенты и их гости, словно детсадовцы, стали хором кричать:
     - Сне-гу-роч-ка!
     И тут вошла она. На ней был традиционный наряд Снегурочки, взятый, вероятно из театрального реквизита. Румяные щёки, длинные ресницы, мягкий нежный взгляд. А ещё длинная русая коса, лежащая на правом плече. У Дмитрия разом перехватило дыхание. Во все глаза он смотрел на это чудо, явившееся на новогодний праздник из его раннего полузабытого воспоминания и чуть более поздних снов. И пусть тот образ сохранился в памяти не чётко, Дмитрий не сомневался: это была Она.
     Наверное, многим бросилось в глаза, что он словно впал в ступор. Во всяком случае, Маша это быстро просекла. Она сердито одёрнула своего спутника. Дмитрий на какое-то время постарался отвлечься, но надолго его не хватило. Праздник набирал обороты. Одна за другой выступали группы самодеятельных артистов. Царило бурное веселье. А он всё не мог оторвать взгляда от полусказочной красавицы, боясь поверить в её реальность. Она заметила его внимание к ней и изредка тоже поглядывала на него.
     В конце концов Маша потеряла терпение. Желая спровоцировать спутника на ревность, она стала откровенно заигрывать со своим соседом по столу. В итоге они слишком увлеклись игрою во флирт и даже перестали обращать внимание на Полозова. А он, набравшись смелости, подошёл к Снегурочке, чтобы познакомиться с ней.
     С той поры они были вместе. Словно созданные друг для друга, жили душа в душу, не ведая ссор и разногласий – до очередной его травмы или ранения. Тогда Олеся становилась замкнутой и молчаливой. Дмитрий обожал свою жену, на всё был готов ради неё. Она отвечала ему любовью и нежностью. Но со временем он всё чаще стал замечать в её лице следы усталости и беспокойства. А потом Олеся заговорила о том, что ему необходимо сменить профессию. И как было ей объяснить, что спецназ – это не профессия. Это судьба, выбранная однажды и на всю жизнь. Первым серьёзным поводом для разногласий стала командировка в Чечню. Дмитрий убеждал жену в том, что восстановление здоровья в реабилитационном центре – обязательная процедура для всех, кто побывал в горячих точках, утаивал от неё подробности своей опасной и жестокой командировки. Но она, видимо, каким-то образом что-то узнала.
     Однако более всего Олесю шокировали тренировочные бои с полным контактом. Она могла понять травмы и ранения, полученные во время выполнения боевых заданий, но вот такое безжалостное калеченье друг друга на тренировках было недоступно её пониманию. И однажды с болью в голосе она сказала:
     - Уйду я от тебя, Дима. Не выдержу долго.
     Он рассердился.
     - А как же другие? Почему они выдерживают? Почему ты из моей работы делаешь трагедию?
     Олеся посмотрела ему в глаза и тихо промолвила:
     - Я ребёнка хочу.
     - А я, по-твоему, не хочу? – воскликнул он возмущённо. – Ты же сама избегаешь беременности.
     - Дима, я хочу выносить здорового ребёнка. Для этого мне необходимо быть спокойной за нашу семью. А я постоянно боюсь за тебя.
     Дмитрий подошёл к жене, взял её за плечи.
     - Олеся, у многих из наших ребят есть дети. Крепкие и здоровые. Почему-то их жёны смогли нормально выносить.
     Олеся опустила глаза.
     - Может быть, они не так сильно любят своих мужей?
     Он сначала даже растерялся от такого довода. Потом прижал её к себе.
     - Значит, ты хочешь уйти от меня, потому что очень любишь?
     Она только заплакала в ответ.

     * * *

     Вернувшись домой, Дмитрий не застал жены. На столе в гостиной лежала записка:
     «Прости, я ухожу».
     Внутренне он готовился к такому повороту и всё же оказался не готов. Схватился было за телефон, но передумал звонить. Что он может сказать Олесе? Что прошёл обследование? Результаты ещё не известны. Дмитрий решил отложить разговор с женой до получения официального заключения врачебно-трудовой экспертной комиссии.
     Прошло время, и его пригласили на заседание ВТЭК, где он был признан ограниченно трудоспособным. Инвалид третьей группы Дмитрий Полозов покинул ряды бойцов спецназа. Не имеющий никакой другой специальности, с  мизерной пенсией он был отпущен в свободное плавание по жизни.
     Можно было звонить Олесе и успокоить её: с опасной профессией покончено. Но сначала требовалось найти другую работу. Он принялся изучать объявления, в которых различные организации предлагали вакантные должности. Обратился в службу занятости населения. Но выбрать что-либо было практически невозможно. Везде требовались специалисты. Дмитрий проехался по промышленным предприятиям, пытаясь найти вакансию в службе охраны. Крепкий молодой мужчина, бывший спецназовец, неизменно вызывал интерес у работников отдела кадров. Но этот интерес угасал, едва они заглядывали в военный билет, в котором была указана медицинская статья. Практически на всех предприятиях охрана была военизированной. Людей с ограниченной трудоспособностью туда не принимали.
     Вечерами после бесплодных поисков работы Дмитрий сидел в своей комнате, тупо уставившись в телевизор. Общаться ни с кем не хотелось. Иногда он отключал телефоны, хотя в этом не было необходимости – ему и так практически никто не звонил. Из бывших сослуживцев только Саша Быков поинтересовался его делами да предпринял неуклюжую попытку подбодрить. Хотя, по справедливости, Саньке самому требовалась поддержка. Беззлобный, с мягким характером, он был в спецназе белой вороной. Не понятно, по каким соображениям Быков выбрал себе профессию. Вероятно, по молодости погнался за романтикой и теперь горько жалел о своём выборе.

     * * *

     Полозов расплатился с кассиром и стал укладывать продукты в пластиковый пакет. В это время к кассе подошла молодая симпатичная женщина и что-то сказала девушке-кассиру. Надпись на бэйджике женщины гласила, что зовут её Марина и что она администратор магазина. Когда администратор Марина отходила от кассы, Дмитрий окликнул её. Женщина остановилась, вопросительно глядя на него.
     - Марина, у меня  к вам вопрос: вашему магазину не требуется охранник? – спросил он, подойдя ближе.
     - У вас есть лицензия?
     - Я бывший спецназовец.
     В глазах женщины вспыхнул неподдельный интерес, но сказала уклончиво:
     - Я наведу справки.  Простите, как вас зовут?
     - Дмитрий Полозов.
     - Зайдите завтра, Дмитрий. Примерно в это же время. Я буду здесь. Думаю, для вас что-нибудь найдётся. Нам нужны крепкие мужчины.
     Она плавно повернулась всем телом, чтобы идти по своим делам, но при этом взгляд задержала на Дмитрии. От её едва заметной улыбки у парня остро кольнуло в груди. Но это длилось не более двух секунд. Женщина отвернулась и быстро затерялась в огромном помещении супермаркета.
 
     На следующий день, зайдя в магазин, Дмитрий подошёл к кассиру и спросил:
     - Девушка, где мне найти администратора Марину?
     - Я здесь, – услышал он за спиной знакомый голос.
     Полозов обернулся. Марина стояла рядом и улыбалась ему как старому приятелю.
     - Чем порадуете? – спросил он.
     - Порадую, но не здесь. Идёмте, – она направилась к двери, расположенной в боковой стене, увлекая за собой Дмитрия. Они прошли по коридору, после чего Марина завела его в небольшую уютную комнату со столиком в углу и диваном напротив. Кивнула в сторону дивана.
     - Располагайтесь. Чай, кофе? Или что-нибудь покрепче?
     - Кофе, пожалуйста.
     Она опять бросила на него оценивающий взгляд.
     - Не любите крепкие напитки?
     - Нет.
     Женщина одобрительно кивнула, сделав серьёзное лицо.
     - Ну что ж, это хорошо. Значит, не будет с вами проблем. Хотя, я считаю, иногда полезно расслабиться. Но всему своё время. Давайте пить кофе.
     Она включила стоящий на столе чайник, затем выставила на стол чашки, банку с растворимым кофе, конфеты.
     - Всё же что с работой? – нетерпеливо спросил Дмитрий.
     - Да не волнуйтесь вы, Дима, – ласково пропела Марина. – Сейчас за кофе мы, не спеша, всё обсудим.
     Спустя несколько минут, осторожно прихлёбывая горячий кофе, она сказала:
     - К сожалению, штат охранников сейчас укомплектован. Но положение может измениться в любой момент. У нас строгие требования, и не у всех получается их выполнять. А пока на первое время могу предложить вам поработать у нас грузчиком.
     Она вновь бросила на него острый взгляд, словно выстрелила.
     - Разочарованы?
     - Есть немного, – признался он.
     - Не волнуйтесь. Это ненадолго. Я привыкла помогать друзьям.
     - Значит, мы друзья?
     - А вы против? – мгновенно отозвалась Марина, в очередной раз пальнув в него глазами.
     Определённо, она обладала шармом. В её мимике, взглядах, оттенках голоса присутствовали крючки, на которые, наверняка, легко попадались мужчины. И Дмитрий также не остался равнодушным к её женской привлекательности. Но было и то, что отталкивало. Дмитрий не сразу смог понять, что именно. Наблюдая за ней, слушая её голос, перехватывая острые, оценивающие взгляды, он пришёл к выводу, что перед ним красивая, мягкая, грациозная ... хищница.
     - Я не против. Я «за», – сказал он, отвечая на её вопрос.
     - В таком случае давай перейдём на «ты», – предложила Марина.
     - Давай.
     - О’Кей. Завтра с утра приступишь к работе. К восьми часам утра приходи сюда.
     - Но ведь я ещё не принят.
     Марина небрежно махнула рукой.
     - Не заморачивайся. Всё равно это не надолго. В ближайшее время я освобожу для тебя место охранника. Там при устройстве совсем другие требования. Придётся заново обходить врачей, да и прочих заморок хватает. Зачем тебе это? Поработаешь пока неофициально. Согласен? – она приятельски улыбнулась. – Да не бойся ты, не обману.
     Дмитрий немного подумал. Такое устное соглашение ему не нравилось, но выбирать пока было не из чего.
     - Ладно, – сказал он. – Пусть будет так.
     - Ещё кофе?
     - Нет, спасибо! До завтра!
     Он вышел из магазина со странным чувством, беспокоившем его. Но что это за чувство и почему оно его беспокоило, Дмитрий пока не мог себе объяснить. Марина вполне могла его обмануть, но, кажется, дело было не в этом.

     * * *

     Он уже месяц не видел свою жену и не звонил ей. Она почему-то тоже ни разу не позвонила ему. А может быть, и звонила. Этого Полозов не мог знать наверняка, так как часто отключал телефоны. Теперь, по прошествии месяца, тоска по Олесе стала почти невыносимой. И хотя Дмитрий пока нашёл не ту работу, какую хотел, его терпению пришёл конец. Он извлёк из футляра сотовый телефон, но, подумав, положил его обратно. Лучше будет, если он приедет к Олесе и объяснится с ней, глядя в глаза.
     В седьмом часу вечера Дима подходил тёщиному дому. Ещё издали он увидел, как из подъезда вышла женщина, похожая на Олесю. Дмитрий хотел помахать ей рукой, но женщина не смотрела в его сторону. Она  направлялась к стоящему во дворе «Ягуару» – большому, сверкающему чёрным лаком лимузину. Из салона вышел мужчина и услужливо открыл перед женщиной правую переднюю дверцу. Машина выехала из двора в противоположном от Дмитрия направлении. Ещё надеясь, что ошибся, что вовсе не Олеся уехала только что с богатым незнакомцем, Полозов поднялся наверх и позвонил в квартиру. Дверь открыла тёща Антонина Петровна. Увидев зятя, заволновалась.
     - Антонина Петровна, Олеся дома? – спросил он.
     - Нету её, Дима. По делам ушла, – ответила тёща, пряча глаза.
     - Я могу войти?
     Она слегка замешкалась, потом суетливо сказала:
     - Да-да, конечно! Заходи.
     Полозов вошёл в квартиру.
     - Ты к нам надолго заглянул? – спросила Антонина Петровна.
     Дмитрий удивлённо посмотрел на неё. Прежде она таких вопросов не задавала. Тёща заметно нервничала, и от этого на душе становилось тревожно.
     - Олесю дождусь, – ответил Дмитрий.
     - Так ведь она может не скоро вернуться.
     - Мне спешить некуда.
     - Ну что ж, – вздохнула тёща. – Пойдём на кухню, попьём чайку. Заодно и поговорим.
     За чаем она долго не решалась – это было слишком заметно – начать какой-то важный для неё разговор. Полозов решил помочь ей.
     - Антонина Петровна, где Олеся и когда она вернётся? – спросил он.
     - Видишь ли, Дима, – тёща опять опустила глаза. – Тут такое дело… Ты же знаешь, я всегда к тебе хорошо относилась. Ты очень хороший парень…
     - Где Олеся?! – Дмитрий перебил её так резко, что Антонина Петровна вздрогнула от испуга. Но слушать дальше её похвалу было невмоготу. Всё стало ясно: его ласково отшивают.
     Женщина подавленно молчала.
     - У неё кто-то есть? – задал он прямой вопрос.
     - Димочка, прошу тебя, не мешай ей жить, – почти запричитала тёща. – Олеся встретила хорошего человека. Ну, сам посуди, что за жизнь у неё была с тобой? Постоянные страхи да волнения. И достатку никакого. Теперь вот, поговаривают, тебе и вовсе мозги отбили. А перед дочкой в счастливую жизнь двери открываются. Серьёзный мужчина за ней ухаживает. Директор филиала московского банка. Человек солидный, состоятельный. Одна машина чего стоит. Называется как-то… забыла… кажется, «Леопард».
     Дмитрий резко встал и ушёл.

     По пути он купил бутылку водки. Дома, не закусывая, опустошил бутылку до дна.  Потом стянул с пальца обручальное кольцо, швырнул его на пол и, не раздеваясь, завалился спать.

     * * *

     - Что-то ты, Дима, неважно выглядишь сегодня, – Марина в очередной раз пронзила его своим острым взглядом.
     Она пошла навстречу гостю, но вдруг остановилась, недовольно сморщив носик. 
     - Фу! А ты, оказывается, врунишка. Говорил, что не пьёшь. От тебя же на километр разит перегаром.
     Дмитрий досадливо поморщился.
     - Я действительно не пью. Ну, почти. Понимаешь, Марина, так получилось.
     - Я понимаю, – сказала она с усмешкой. – Не маленькая, всякого повидала. У некоторых каждый день так получается.
     - Ладно, понял.
     Он повернулся и шагнул к двери.
     - Постой! – сказала она.
     Дмитрий остановился. Марина подошла к нему вплотную, положила руки на грудь.
     - Что же ты так быстро сдаёшься, бывший боец спецназа? Мы ведь с тобой вчера друзьями стали. Не забыл? А я друзей не бросаю в беде.
     Она провела ладонью по его щеке и ласково прошептала:
     - Бедняжка! Больной, измученный, небритый. Я ведь не слепая, догадываюсь, что у тебя стряслось.
     Она бросила многозначительный взгляд на кисть правой руки. Видимо, вчера обратила внимание на обручальное кольцо. Он мотнул головой.
     - Ничего у меня не стряслось.
     - Ага, – сказала она с иронией. – Всё у нас в порядке. Всё О’кей. И чувствуем мы себя превосходно.
     - А вот чувствую я себя не очень, – признался Дмитрий. – Даже очень «не очень».
     - Это не беда, – Марина подмигнула ему. – У меня есть лекарство от этой болезни. Сейчас мы его примем – ты для поправки здоровья, а я для профилактики.
     Она достала из шкафа початую бутылку коньяка и две большие стопки. Налила ему полную стопку, себе половину. Указала на диван.
     - Садись.
     - А как же работать? – спросил он.
     - Завтра приступишь. Всё равно ты пока не принят. Так что не грузись, господин грузчик.
     - А ты?
     - За меня не волнуйся.
     Марина извлекла из сумочки сотовый телефон, сделала вызов.
     - Алё, Вадик! Отпусти меня сегодня на полдня. Любашка меня заменит. Если ты попросишь, согласится. Спасибо, зайчик! Обожаю тебя.
     Закончив телефонный разговор, Марина опять подмигнула Дмитрию.
     - Вот видишь: никаких проблем. Будем здоровы!
     С лёгким звоном они коснулись стопками и выпили. После вчерашнего перебора в общем-то неплохой коньяк был принят организмом с большим сопротивлением. Но спустя полминуты неприятные ощущения рассосались, и Дмитрий почувствовал себя значительно лучше.
     - Ещё по одной? – спросила Марина.
     - Нет, достаточно.
     Он поднялся.
     - Спасибо тебе, Марина!
     Она тоже поднялась.
     - Ты уходишь? Без меня? Но ведь я уже на полдня отпросилась с работы.
     - Зачем же ты отпрашивалась?
     Марина опять подошла к нему и положила руки на грудь.
     - Чтобы вылечить тебя, – сказала негромко.
     - Ты меня уже вылечила.
     - Только от одной болезни. Но есть другая, более серьёзная.
     Она посмотрела ему в глаза.
     - Дима, не отказывайся. Я очень хороший доктор. Ты не пожалеешь.
     В этом Дмитрий уже не сомневался. Он всей кожей ощущал исходящий от неё мощный заряд сексуальной энергии, приглушающий здравый смысл и вызывающий почти непреодолимое влечение к этой женщине.
     - Кольцо, – сказал он.
     - Что? – не поняла она.
     - У тебя на правой руке обручальное кольцо.
     - Ах, это! – Марина сдёрнула с пальца кольцо и бросила его в сумочку, потом показала Дмитрию правую ладонь. – Видишь, нет кольца. Сегодня мы оба свободны.
     В нём ещё боролись противоречивые чувства, но он уже знал, что уступит своему желанию. Да и что в этом плохого? То, что Марина замужем? Но разве Олесю это остановило?
     Воспоминание о жене болью отозвалось в груди.
     - Идём, – сказал Дмитрий.
     - Куда мы пойдём? – спросила Марина.
     - Ко мне домой. Я могу вызвать врача на дом?
     - Конечно! – охотно отозвалась она. – Тебе необходим постельный режим.

     * * *

     Марина ушла, а он всё лежал на кровати, даже не поднявшись, чтобы проводить её или хотя бы закрыть за ней дверь. Они провели здесь три сумасшедших часа. Марина буквально сводила его с ума, доставляя неведомую прежде остроту ощущений. С Олесей такого ни разу не было. Но вот на смену дикой страсти пришла усталость, потом женщина ушла – и в душе не осталось ничего. Пустота. И ещё чувство глубокой досады. Такого с Олесей тоже не было ни разу.
     Дмитрий лежал, упёршись взглядом в потолок, и пытался разобраться в своих чувствах. Ещё три часа назад он без угрызений совести бросился в объятия другой женщины, испытывая жгучую обиду на жену. А когда зазвучал мобильник, и на дисплее высветилось её имя, Дмитрий нажал кнопку отбоя и отключил телефон. Предательство любимой женщины выжигало душу, доставляя невыносимые мучения. Да, это было предательство. Ведь Олеся и прежде грозилась уйти, если он не сменит свою профессию. Но ушла она именно тогда, когда он выполнил её требование. И как быстро нашла себе другого мужчину! Директор филиала московского банка. «Одна машина чего стоит!» – вспомнил он слова тёщи. Эту машину Дмитрий видел своими глазами. И как Олеся садилась в неё, тоже видел.
     Вдруг его осенила догадка: у Олеси уже был любовник – ещё до того, как она ушла. Иначе как объяснить её странный поступок? её напряжение во время разговора в больничной палате? А ведь прежде Полозов не мог даже допустить сомнения в верности своей жены, её душевной чистоте. При той глубине чувств и взаимопонимании, которые их объединяли, представить измену супруги было просто невозможно. Так что же получается – ни одной женщине нельзя верить? Все они шлюхи, вроде администратора Марины, с которой он только что переспал?
Дмитрий продолжал лежать на кровати, терзая себя невесёлыми мыслями. Но какая-то часть его души протестовала, не хотела верить в то, что произошло. И эта малая крупица сомнения в правильности сделанных выводов пробудила у Полозова желание прояснить всё до конца. Он включил мобильник и, немного поколебавшись, позвонил жене.
     - Алло! – услышал он в трубке знакомый голос и растерялся, не зная, что сказать.
     - Алло! – повторила Олеся. – Дима, не молчи.
     - Это я, – ляпнул он совершенную глупость.
     Ведь и так ясно, что это он – Олеся же назвала его по имени. Следовало ещё что-то сказать, но в голове  всё разом перемешалось. Вероятно, виною тому был голос жены, по которому Дмитрий очень соскучился, и который теперь действовал на него завораживающе.
     Олеся сама пришла ему на помощь.
     - Я звонила тебе. Много раз звонила. Но ты был недоступен.
     - Да, я отключал телефон.
     - Зачем? Обиделся, что я ушла? – она чуть-чуть помолчала. – Дима, я не верила, что ты бросишь свою ужасную работу. Но теперь всё изменилось, теперь всё будет по-другому.
     Полозов слушал, ничего не понимая. У кого всё будет по-другому?
     - Ты сейчас кого имела в виду? – спросил он.
     - Нас, – ответила Олеся удивлённым голосом. – Кого я ещё могла иметь в виду?
     - То есть тебя и директора филиала московского банка?
     - Вот как! – произнесла Олеся растерянным голосом. – Ты уже знаешь о нём! Но, уверяю тебя, ты всё неправильно понял.
     - Обычно говорят: «Это не то, что ты думаешь».
     - Но это действительно так! Владимир Геннадьевич обещал мне, что сможет найти тебе хорошую работу.
     - На каких условиях? – мрачно спросил Дмитрий. В груди у него опять заныло.
     - Он не ставил мне условий. Дима, клянусь, у нас с ним ничего не было. Я понимаю, что это кажется странным. Но всё объяснимо. Наш ТЮЗ был на грани закрытия из-за финансовых проблем. Мы подали в газету объявление о том, что ищем спонсора. Московский банк откликнулся и взял нас под свою опеку. Так мы познакомились с Владимиром Геннадьевичем.
     Дмитрий слушал жену, и душу его терзали сомнения, которые он тут же озвучил:
     - Я понимаю желание оказать финансовую помощь вашему театру. Это можно как-то объяснить: например отмыванием средств, стремлением оградить часть финансов от налогообложения или чем-то ещё. Я в их кухне не разбираюсь. А вот его альтруизм в отношении тебя может означать только одно.
     - Да нет же, Дима, нет! – горячо воскликнула Олеся. – Мы с ним пообщались, и он проникся ко мне глубоким уважением…
     - Надо же! – перебил Дмитрий жену. – Не ожидал от тебя такого пафоса.
     Олеся на какое-то время умолкла. Видимо, обиделась. Потом произнесла тихим голосом:
     - Это не мои слова, а Владимира Геннадьевича. Я их тебе только передаю в точности. И ещё он сказал, что выполнит мою просьбу бескорыстно, и я ему ничем не буду обязана.
     Полозов уже не раз поражался наивности жены. Олеся всегда видела людей более хорошими, нежели они были на самом деле. Рассказы Дмитрия о том, с чем ему приходится сталкиваться на своей работе, приводили Олесю в ужас. Она не могла, не хотела верить, что человек способен опуститься так низко. То, что она видела по телевизору в сводках новостей, было где-то «там», в другом мире. А тут рядом, в жизни родного человека – это было для неё слишком. И Дмитрий перестал посвящать жену в события своих боевых будней. На её вопрос о том, как прошёл день, он неизменно отвечал: «Нормально. Проводили тренировки по захвату террористов. Больше ничего интересного». Или что-то в этом роде. Часто эти ответы отражали действительное положение дел, но не всегда.
     Вдруг Полозов вспомнил слова тёщи о перспективах её дочери.
     - Олеся, зачем ты мне морочишь голову? – сказал он с горечью. – Твоя мама мне всё объяснила. Кроме того, я видел, как ты садилась в «Ягуар».
     - О боже! – воскликнула Олеся. – Что она могла тебе рассказать? Мы с Владимиром Геннадьевичем ездили в банк. Он предложил для тебя должность охранника и хотел показать мне место твоей будущей работы. Дима, мне кажется, что тебе там понравится. Уютно, и зарплата неплохая.
     Олеся назвала величину заработной платы охранника банка. Она была вдвое больше той, которую обещали в магазине. Дмитрий заколебался.
     - Ладно, – сказал он. – Когда мне прийти к нему?
     Олеся замешкалась. Даже по телефону Дмитрий почувствовал её смущение.
     - Он конкретных сроков ещё не называл, – Олеся опять немного помолчала. – Тут такое дело, Дима. Владимир Геннадьевич просил ничего не говорить тебе, пока вопрос не будет окончательно решён. Мне пришлось нарушить обещание, чтобы ты не придумывал себе то, чего нет. А если у тебя проблема с деньгами…
     - У меня нет проблемы с деньгами, – резко оборвал её Дмитрий. – Я нашёл себе временную работу. Платить много не обещали, но мне одному хватит. Ты вот что скажи: домой когда вернёшься?
     Олеся вздохнула.
     - Дима, не сердись, но я ещё немного поживу у мамы.
     - Почему?!
     - Так надо.
     Полозову очень не понравилось это «так надо», как и часто повторяемое женой словосочетание «Владимир Геннадьевич». Но в целом настроение значительно улучшилось. Всё оказалось совсем не так мрачно, как он предполагал. Банкир, несомненно, имеет виды на его жену. Иначе с какой стати он взялся бы за подобную благотворительность? Но Дмитрий не слишком грузился по этому поводу. Сегодня он убедился, что Олеся по-прежнему любит его. А это значит, что ни один другой мужчина на её счёт не имеет шансов. Однако вместе с душевным облегчением пришло чувство вины за сегодняшнюю связь с Мариной.
     Полозов соскочил с кровати, опустился на корточки и стал искать обручальное кольцо, которое вчера сгоряча швырнул на пол.

     * * *

     - О-о-о! – выразительно протянула Марина, глядя на правую руку Дмитрия, когда он заглянул к ней перед началом работы. – У моего Димочки личная жизнь налаживается?
     - Ты ведь тоже кольцо надела, – парировал Дмитрий её наезд. – Тоже налаживается жизнь?
     - А она у меня и не разлаживалась, – она сбросила с лица ироничное выражение. – Ладно, не будем терять время на досужие разговоры. Пойдём, познакомлю тебя с командой.
     Марина провела его в складские помещения и представила работающим там мужчинам. Бригада грузчиков состояла из трёх человек. Теперь вместе с Дмитрием получалось четверо. Марина ушла, и мужики, пользуясь моментом, решили устроить перекур.
     В курилке все трое дружно задымили. Дмитрию протянули сигарету, но он отказался. Завязался неспешный разговор, из которого Полозов узнал, что главным в бригаде был Саня – крупный мужчина лет сорока. Он был достаточно уверенным в себе, говорил медленно и спокойно, но в нём чувствовалась жёсткость и сила, с которой остальным членам бригады приходилось считаться. Самый молодой – двадцатипятилетний Лёха – постоянно вертелся и пытался без умолку болтать, в связи с чем Саня его часто и довольно грубо одёргивал. Но самой колоритной фигурой был Витёк. На вид ему было лет сорок пять, но к удивлению Полозова оказалось всего тридцать четыре – то есть он был всего на пару лет старше самого Дмитрия. На кистях рук, на видимом из-под одежды участке груди виднелись густые, сочные татуировки, являющиеся, по всей видимости, фрагментами одной большой и живописной картины. Эта деталь в сочетании с манерой двигаться и характерным жаргоном говорила о том, что солидную часть жизни Витёк провёл по ту сторону забора с колючей проволокой. Впрочем, как выяснилось в процессе разговора, степенный Саня тоже «оттрубил» пять лет на зоне, а Лёха в своё время отделался условным сроком.
     - Ты давно не куришь? – спросил Саня. – Я вот никак не могу бросить. Может, подскажешь, как тебе удалось?
     - Да я, в общем-то, и не курил всерьёз, – признался Дмитрий. – Так, баловался по молодости.
     Витёк приставил к своему горлу мизинец и спросил:
     - А по этой части как? Не дай Бог скажешь, что не пьёшь.
     Дмитрий усмехнулся.
     - Пью, но умеренно.
     Ответ Витьку явно не понравился. Выпустив изо рта несколько колечек дыма, он недружелюбно спросил:
     - И откуда ты к нам скатился, такой умеренный?
     - Где раньше работал? – перевёл вопрос на русский язык Саня.
     Притихший Лёха с любопытством наблюдал за сценой, ожидая конфликтной развязки.
     - В спецназе служил, – сказал Дмитрий и, видя вспыхнувшую в глазах Витька злобу, пояснил: – В армейском.
     Это было правдой лишь отчасти. Но признаться в этой компании в том, что он служил и в МВД, было бы глупо. Саня внешне не проявил эмоций, но было видно, что к спецназу тёплых чувств не испытывает. Глядя мимо Дмитрия, он как бы равнодушно спросил:
     - Чего тебя туда потянуло?
     - А моего желания никто не спрашивал, – так же спокойно ответил Дмитрий. – Призвали – и всё. Я детдомовец.
     Витёк перестал кипеть злобой и спросил с неподдельным интересом:
     - В каком детдоме обитал?
     - Почему спрашиваешь? – в свою очередь поинтересовался Дмитрий.
     - Да я тоже…
     В этот момент в курилку заглянула Марина.
     - Хватит дымить. Машина пришла.

     * * *

     Три дня Полозов отработал без особых проблем. Поначалу, правда, его коллеги по работе держались отчуждённо, приглядывались. Дмитрий старался не замечать их не слишком дружелюбного отношения. Он работал на совесть, даже когда остальные грузчики откровенно филонили. Они с плохо скрываемыми усмешками смотрели на новенького, словно прикидывая, надолго ли хватит его пионерского задора. Но крепкое, натренированное тело бывшего спецназовца легко переносило подобные нагрузки. И ещё сработал немаловажный фактор. Дмитрий, хотя и не без напряжения, поднимал грузы, за которые даже крепыш Саня не решался браться в одиночку. А силу в этом коллективе очень уважали.  Отношение к новичку быстро изменилось в лучшую сторону.
     В конце третьего рабочего дня Марина задержала Дмитрия.
     - Завтра у меня выходной, – сказала она.
     Он пожал плечами.
     - Поздравляю.
     Она подошла вплотную, положила руки ему на грудь.
     - Мы можем отдохнуть вместе.
     - У меня завтра рабочий день, – сказал он.
     Марина смотрела на него с улыбкой заговорщика.
     - Если я захочу, и у тебя тоже будет выходной. А я уже захотела.
     Дмитрий молчал.
     - Разве ты не хочешь? – Марина прижалась к нему.
     - Нет, – ответил он.
     - Вот как! А мне-то показалось, что в прошлый раз тебе понравилось.
     - Мне понравилось. Но кое-что изменилось.
     Она насмешливо сморщила носик.
     - Да-да, конечно! На пальчике у мальчика опять появилось колечко. Но я не предлагаю тебе жениться на мне. Поиграем чуть-чуть и разбежимся до следующего раза.
     Дмитрий взял её за запястья, отстранился.
     - Нет, Марина, больше мы не будем играть.
     Улыбка сошла с её лица.
     - Дима, не надо со мной ссориться. Меня лучше иметь другом, чем врагом. Я не прощаю обиды.
     Она опять шагнула к нему, и он опять отстранился.
     - Марина, послушай. Я и не думал обижать тебя. Хочешь быть моим другом? Хорошо. Но друзей не имеют, с ними дружат. А для интимных развлечений найди себе кого-нибудь другого.
     - Это окончательный ответ?
     - Да.
     Она смотрела на него, покусывая губу, словно о чём-то напряжённо думая. Потом сказала.
     - Ну что ж, дело твоё. Только смотри, как бы потом не пожалел об этом.
     - Это угроза? – спросил он.
     - Понимай, как хочешь. Подумай на досуге.
     Дмитрий направился к выходу, бросив через плечо:
     - А тут и думать нечего. Я не из пугливых.

     * * *

     Отдыхавшая в тот день Марина, похоже, решила выполнить свою угрозу. По-другому сложно объяснить то, что случилось. Начавшийся вполне спокойно рабочий день был нарушен внезапной агрессией Витька и молчаливым отчуждением Сани и Лёхи. Сначала Витёк едва не разбил Дмитрию лицо монтировкой, которая будто бы сорвалась, когда он ею сдвигал коробки со сливочным маслом. За каким лешим ему потребовалась монтировка для этой работы и как она могла сорваться, было абсолютно непонятно. Полозов едва успел увернуться – спасла реакция. Но вскоре Витёк предпринял ещё два покушения подряд, грубо инсценированные под неосторожность. Избежав в очередной раз травмы, Дмитрий крепко взял Витька за плечо.
     - В чём дело, дружок? Покалечить меня хочешь?
     Тот стряхнул руку с плеча, презрительно сплюнул.
     - Да пошёл ты, ментяра!
     Полозов понял: Марина каким-то образом известила мужиков о том, что он имеет прямое отношение к милиции. Скорее всего, она сообщила об этом заступившей на смену Любаше, а та по её просьбе донесла информацию до грузчиков. Чувствуя в душе неприятный осадок, Дмитрий сказал:
     - Я не мент. Я спецназовец, да и то бывший.
     - Ты ментовский спецназовец, – не отступал Витёк. – Значит, мент поганый, мусор. А я таких…
     Он умолк, тяжело дыша и глядя на Дмитрия с откровенной ненавистью. Дмитрий спокойно выдержал его взгляд.
     - Что ты таких? – спросил с усмешкой, после чего уже всерьёз предупредил, – Мне плевать, как ты ко мне относишься, но если не угомонишься сам, я тебя угомоню.
     Витек дёрнулся в его сторону.
     - Чё сказал?!
     В этот момент между ними стал Саня.
     - Хватит петушиться. Я за вас работать не собираюсь.
     - Да я урою эту падлу! – орал Витёк, пеной пуская слюни. – Давно пора с ним поквитаться.
     Саня что-то негромко сказал ему, и взбешённый уголовник стал понемногу остывать, продолжая, однако, бросать на Дмитрия полные ненависти взгляды.  Отправив Лёху и Витька работать, Саня подошёл к Полозову.
     - Зря ты, парень, грубишь ему. Не ровен час, нарваться можешь.
     - Да ведь и мне грубить не надо, – сказал Дмитрий. – И пугать,  кстати, тоже. Ещё посмотрим, кто на кого нарвётся.
     Саня картинно вздохнул.
     - Дурак ты! С Тормозом шутки плохи. Временами у него башню сносит. Может таких дел натворить…
     Дмитрий не сразу понял, почему услышанное прозвище кольнуло грудь, словно игла.
     - С каким Тормозом? – спросил он растерянно.
     - Ну, с Витьком то есть. Кликуха у него такая.
     Прежде чем Дмитрий успел сообразить, откуда ему знакомо это прозвище, память понесла его в детдомовское детство, где ему, мальчугану, приходилось бороться за место под солнцем. Теперь он вспомнил, кто такой Тормоз. Дружок Башмака. Один из троих отморозков, пытавшихся устроить Диме «тёмную», но потерпевших неудачу. Теперь Тормоз не сразу, но всё же узнал своего старого врага и решил свести с ним счёты. А узнать Полозова ему, скорее всего, помогла всё та же Марина. Сам Дмитрий свою фамилию грузчикам не называл.
     - У меня тоже временами башню сносит, – сказал он сквозь зубы. – И дел я натворить могу не меньше.
     Саня пожал плечами.
     - Ну-ну, смотри. Я тебя предупредил.
     Он повернулся и пошёл. Дмитрий шагнул следом.
     - Постой. Что ты ему сказал?
     Саня остановился и как-то странно посмотрел на него. Губы чуть скривила усмешка.
     - Ничего особенного. Сказал, чтобы разборки после работы устраивали. Ладно, хватит языками чесать. Давай работай.
     Дмитрий взялся переносить от места разгрузки в угол тяжёлые коробки, внимательно поглядывая на остальных членов бригады. Что-то в словах бригадира насторожило его. Вроде бы предупредил об опасности, а на душе остался тяжёлый осадок. Вот и сейчас они таскают коробки и переглядываются, словно о чём-то заранее сговорились.
     Если и готовили собригадники Полозову какую-нибудь пакость, узнать об этом Дмитрию не довелось. В процессе работы он оказался на пути Тормоза, который обложил его грязной бранью. Поставив коробку на место, Дмитрий подошёл к Витьку и предупредил:
     - Ещё раз услышу подобное, зубы выбью.
     Вряд ли ему удалось бы выполнить свою угрозу. Передних зубов у Тормоза не было, а выбивать коренные – задача не простая. Тем не менее, Тормоз взбесился. Из-за голенища кирзового сапога он вытащил нож с узким, заострённым на конце лезвием.
     - А это видел, ментяра? Я таких как ты…
     - Витёк, кончай! – крикнул Саня.
     - А я и собираюсь его кончать, – отозвался Тормоз и тут же сделал резкий выпад ножом Дмитрию в живот.
     Движение было быстрым. Неподготовленный человек вряд ли бы успел среагировать. Полозов увернулся, но руку нападавшего ему не удалось перехватить.
     - Тормоз, мы всё обговорили. Не дури! – крикнул Саня.
     - Не лезь не в своё дело! – заорал Тормоз, продолжая пританцовывать перед Дмитрием с ножом в выставленной перед собой руке.
     При втором выпаде Полозов поймал его руку и вывернул её так, что Витёк дико заорал, а нож выпал, звякнув о бетонный пол. Глядя на эту ненавистную, мерзкую физиономию, Дмитрий почувствовал волну отвращения. Не желая сдерживать свой гнев, он нанёс кулаком мощный удар в то место, где у большинства людей расположены передние зубы. Тормоз отлетел назад, опрокинув спиной высокие стопки из коробок со сливочным маслом.

     * * *

     Когда Полозов вошёл в кабинет управляющего, там находилась Марина. Увидев Дмитрия, она поднялась и, бросив на него злорадный взгляд, вышла из кабинета. Управляющий возился с какими-то бумагами, пытаясь проткнуть довольно толстую стопку дыроколом. Дмитрия он какое-то время словно не замечал. Потом, не прекращая своего занятия, сказал:
     - Ну что, молодой человек, не оправдали вы наших надежд. Не выдержали испытательный срок.
     - Давайте мне расчёт, и я уйду, – сказал Дмитрий.
     - Расчёт? – управляющий поднял на него округлившиеся глаза. – Да вы, батенька, шутник. Это вы нам должны. Испортили тару. Упаковка продукта приняла нетоварный вид. Да ещё человека избили. Вас бы в милицию сдать, но я не хочу с вами возиться. Так что можете идти на все четыре стороны.
     Он опять приступил к попытке проткнуть стопку дыроколом. Дмитрий понимал, что объяснять ему, как всё произошло на самом деле, бессмысленно. Он и слушать не станет.
     - Значит, платить не намерены?
     - Нет, не намерен, – ответил управляющий, не поднимая глаз.
     Дмитрий глубоко вздохнул, чтобы погасить волну злости, закипающей в груди. Потом грубо сказал:
     - Руки убери.
     - Что? – управляющий удивлённо взглянул на него.
     - Руки убери, я сказал.
     Тот с растерянным видом откинулся на спинку кресла, подтянув к груди обе руки. Дмитрий грохнул кулаком по дыроколу, пробив насквозь непослушную стопку бумаг. Потом наклонился вперёд, навалившись обеими руками на стол, и с выражением произнёс:
     - Иногда вопросы не решаются, пока не врежешь, как следует.
     Управляющий понял намёк. Стараясь не смотреть Полозову в глаза, он после короткой паузы сказал:
     - Идите в кассу. Я позвоню бухгалтеру.

     Получив начисленную за четыре неполных рабочих дня сумму денег, Дмитрий немного постоял у кассы, раздумывая, стоит ли ещё раз зайти к управляющему и всё-таки врезать ему.

     * * *

     Сумма заработка была смехотворной и не могла служить хорошей добавкой к смехотворной пенсии, треть которой уходила на оплату квартиры. Плюс телефон и другие необходимые расходы. На проживание оставались крохи. Прошло два дня, и Дмитрий уже начал жалеть о том, что поссорился с Мариной. Надо было уступить ей. Конечно, администраторша показала себя отвратительной стервой. Конечно, это нечестно по отношению к Олесе. Но ведь надо как-то жить. Может быть, ещё не всё потеряно, и если попытаться наладить отношения, то место охранника ему будет обеспечено? Эх, если бы позвонила Олеся и обрадовала доброй вестью!
     Олеся позвонила и обрадовала. Буквально через час-полтора. Она сообщила, что Владимир Геннадьевич готов принять Дмитрия завтра до начала рабочего дня, то есть в половине восьмого утра, и советовала хорошо выспаться. Жена буквально завалила Полозова советами, подробно инструктируя по каждой мелочи: как одеться, как войти, как разговаривать и множеству прочих «как». И, самое главное, быть сдержанным и не давать воли эмоциям.  Слушая голос любимой женщины, Дмитрий чувствовал себя на седьмом небе. Жизнь входила в нормальное русло. Скоро он получит работу, за которую будут платить даже больше, чем в спецназе. И Олеся вернётся к нему.
     Прилив бодрости разбудил в молодом организме желание действовать. Три часа Дмитрий уделил интенсивным физическим нагрузкам, пообещав себе, что впредь будет заниматься этим каждый день. Вечером с удовольствием поужинал, потом вместо просмотра телепередач занялся чтением книги и, как советовала жена, пораньше лёг спать. Окно на ночь закрывать не стал – середина июня выдалась очень тёплой.

     Ещё не проснувшись окончательно, Полозов услышал громкое пение за окном, бренчание гитары и чьи-то возмущённые крики. Через полминуты сон полностью покинул его. Часы показывали половину первого. Дмитрий поднялся с кровати и выглянул в окно. Возле дома прямо на газоне стоял импортный джип с распахнутой дверцей, а рядом с ним на траве восседала весёлая компания, расположившаяся вокруг небольшой скатёрки с бутылками и закуской. Они громко разговаривали и смеялись. А один из них, крупный толстомордый мужик, играл на гитаре, хриплым голосом исполняя «Мурку». Некоторые из компании подпевали ему.  На возмущённые крики выглядывающих в окна жильцов они не обращали никакого внимания. Впрочем, возмущавшихся было немного. Не надеясь на защиту властей, люди боялись связываться с хулиганским отребьем.
     - Управы на вас нет, хамьё бессовестное! – крикнула пожилая женщина и в следующие несколько секунд услышала много неприятного о себе и своих ближайших родственниках.
     Послышались сердитые мужские голоса. Но компания, поначалу игнорировавшая возмущение жильцов, теперь агрессивно ощетинилась.
     - Ну, кто там смелый? – орал в сторону дома парень лет двадцати с небольшим. – Спускайся сюда, побазарим.
     Он демонстративно помахал руками и ногами, показывая владение приёмами каратэ.
     - Да что с ними разговаривать, – громко сказал мужчина справа от Полозова. – Милицию вызывать надо.
     Гитарист отложил свой инструмент и заглянул в салон джипа. Он вернулся с милицейской фуражкой, которую тут же надел себе на голову, и резиновой дубинкой.
     - Я милиция, – сказал он, потом ткнул дубинкой в сторону только что говорившего мужчины. – А тебя я запомню, и ты об этом пожалеешь.
     Возмущаясь, но уже негромко, мужчина отошёл от окна.
     - Ну, кто ещё смелый? – с вызовом вопрошал молодой каратэист.
     - Я, – сказал Дмитрий.
     - Что-о-о? – развязным голосом протянул парень.
     - Я смелый, – повторил Дмитрий. – Заканчивайте концерт, мужики. Людям рано вставать. Не напрашивайтесь на неприятности.
     - Ты кто такой? – тоном большого начальника спросил мордоворот в милицейской фуражке. – Иди-ка сюда. Давай-давай, ты же герой. Или в штанишки наложил?
     Его собутыльники громко заржали. Дмитрий понял, что договориться по-человечески с этими «высокосветскими» отморозками не получится. Было очень досадно оттого, что не удастся выспаться перед важной встречей. Но ещё оставалось время, чтобы успеть отдохнуть. Значит, надо поскорее закрыть несанкционированный концерт под окнами.
     - Ладно, – сказал Дмитрий. – Сейчас спущусь.
     Он отошёл от окна, надел спортивный костюм и вышел во двор. Как только он вышел из дверей подъезда, несколько мужиков поднялись ему навстречу. Но мент в фуражке, вальяжно навалившись на джип, сказал небрежно:
     - Сидите, парни. Пусть Тимоха потренируется.
     Каратэист Тимоха вразвалочку пошёл навстречу Полозову. На лице парня играла мерзкая улыбка. Он предвкушал ожидающее его развлечение. Дмитрий спокойно шёл ему навстречу, тем не менее внимательно наблюдая за движениями противника. Они сблизились и остановились, глядя друг другу в глаза.  Продолжая ухмыляться, парень резко ударил Дмитрия пальцами правой руки в солнечное сплетение. Вероятно, этот фокус он проделывал не раз и был доволен произведённым эффектом – у неподготовленного человека такой удар мог вызвать спазм диафрагмы, сбить дыхание. Но на этот раз Тимоха наткнулся на мощный пресс, на лице отразилась гримаса боли.
     - Что, малыш, пальчики ушиб? – сочувственно спросил Дмитрий.
     Парень понял, что нарвался на крепкого противника, но ударить в грязь лицом перед своими дружками ему не хотелось. Он сделал обманное движение рукой, и тут же ботинок его правой ноги устремился в нижнюю челюсть Полозова. Дмитрий едва успел отдёрнуть голову, подумав при этом, что надо всерьёз возобновлять тренировки – реакция стала уже не та, что была. Не попав ногой в голову противника, Тимоха по инерции развернулся. Одной рукой Дмитрий сгрёб его за ворот рубахи, другой за штаны – и швырнул на сидящих вокруг скатёрки собутыльников. Опрокинув двоих, парень вместе с ними рухнул на скатерть. Зазвенела посуда. Компания вскочила на ноги, вопросительно глядя на вожака в милицейской фуражке, словно свора служебных собак, ожидающих команды кинолога. Но мордоворот сделал правильные выводы.
     - Всё, ребята, закругляемся, – сказал он. – Время позднее. Пусть люди отдыхают, – потом обратился к Дмитрию: – Не сердись, браток. Ну, выпили малость, пошумели. С кем не бывает? Больше мешать не будем. Ты ведь из наших, верно?
     - Ваши – это кто? Которые орут по ночам?
     Мент примирительно улыбнулся.
     - Так ведь уже не орём. И не будем. Я тебе обещаю! Можешь идти досматривать свой сон.
     По его команде остальные стали убирать скатерть с остатками продуктов и спиртного. Конфликт, за которым пристально наблюдали жильцы дома, был исчерпан. Дмитрий повернулся и пошёл к двери подъезда.
     Женщина в окне закричала. В следующее мгновение в голове у Полозова с грохотом вспыхнула яркая молния, которую тут же сменила непроглядная темень. Ещё не осознав, что произошло, Дмитрий рефлекторно отскочил в сторону и повернулся, готовый защищаться. Сквозь рассеивающуюся темноту он увидел стоящего поблизости мордоворота с резиновой дубинкой в руке. Всё стало ясно. Не рискнувший открыто напасть на Полозова даже в компании шестерых дружков, здоровяк в милицейской фуражке предпочёл нанести подлый удар исподтишка. В груди у Дмитрия всколыхнулась уже знакомая удушливая волна. Понимая, что через две-три секунды потеряет над собой контроль, он успел сказать:
     - А вот это ты зря. Меня нельзя бить по голове.

     * * *

     В камеру, именуемую в народе «обезьянником», дежурный милиционер втолкнул молодого, но уже видавшего виды человека. Колоритная картина на груди, которую представляла на суд любителей криминальной живописи расстёгнутая рубаха, красноречиво говорила о том, что обладатель этого шедевра в уголовной среде отнюдь не являлся случайным гостем. Развязной походкой парень прошёл вглубь камеры, цепким взглядом окинув десяток присутствующих. Солидных людей, равных ему, он здесь не обнаружил, хотя кое с кем оказался знаком.
     Дмитрий сидел в стороне от всех. Когда его сюда доставили, он уже пришёл в себя, но нервы ещё не успокоились. Шумная, крикливая, беспардонно ведущая себя орава вызвала в нём новую вспышку гнева. Дав волю чувствам, Полозов в две минуты навёл в «обезьяннике» порядок. И теперь он сидел на одной лавочке, привалившись спиной к стене и вытянув ноги, а вся остальная публика расположилась на скамейке у противоположной стены. Этот факт у вновь вошедшего вызвал неподдельный интерес. Он подсел к Дмитрию, толкнул его плечом.
     - Не скучно одному?
     Дмитрий отрицательно мотнул головой. Разговаривать не хотелось. Нервные взрывы лишили его жизненной энергии, и теперь он чувствовал себя разряженной батарейкой. Единственное, чего он сейчас хотел – чтобы его оставили в покое. Но у нового соседа по камере были другие намерения. Он опять толкнул Полозова плечом.
     - Ты башкой-то не качай. Отвечай по-человечески. А то ведь и обидеться могу.
     Дмитрий повернул к нему лицо и устало произнёс:
     - Мне одному не скучно. Ещё вопросы есть?
     Парень вплотную прижался к Дмитрию своим боком, припирая его к стене.
     - Ой, братан, твой борзый ответ вызвал во мне массу новых вопросов. Задаю первый: не боишься грубить уважаемому человеку?
     - Слышь, Кол, не связывайся с ним, – подал голос с противоположной скамьи потрёпанного вида мужчина.
     - Усохни! – цыкнул на него Кол, и мужчина робко стушевался.
     Дмитрий с досадой подумал, что придётся пересилить свою апатию и принять радикальные меры. Иначе этот тип не отвяжется. Но дежурный, внимательно наблюдавший за этой сценой, решил не дожидаться очередного мордобоя в камере. Он подошёл к решётке и позвал:
     - Колмаков, поди сюда.
     - Слушаюсь, – откликнулся Кол и заспешил к позвавшему его милиционеру.
     Дежурный стал что-то объяснять ему. Колмаков внимательно слушал, периодически поглядывая на Полозова.
     - Понял, начальник, – сказал он и вернулся на место.
     Расположившись недалеко от Дмитрия, Кол опять обратился к нему:
     - Извини, братан, погорячился. Больше не создам тебе моральных и физических неудобств. Так что успокой свои нервы, расслабь мускулы, настройся на позитив. Но тебе придётся потерпеть моё присутствие. На той лавочке тесно, а этой для одной твоей жопы слишком много.
     Он прислонился к стене, закрыл глаза и стал напевать себе под нос уже знакомую Дмитрию «Мурку». Полозов повернулся к нему.
     - Слушай, как тебя там, Кол, спой что-нибудь другое.
     Колмаков удивлённо уставился на соседа.
     - Чего так?
     - Меня тошнит от этой песни.
     Кол даже присвистнул.
     - Ну ты, блин, капризный! Не нравится – пой сам. Сеня Кол заявок не принимает.
     В это время появился конвойный.
     - Полозов, к следователю! – объявил он.
     Дмитрий подошёл к двери, но сержант не спешил её открывать.
     - Руки – в окошечко! – скомандовал он, снимая с ремня наручники.
     - Слышь, не дури, – сказал Дмитрий. – Никуда я не сбегу.
     - Руки – в окошечко, я сказал! – рявкнул конвойный.
     Дмитрий просунул руки в небольшой квадратный проём в решётчатой стене. Сержант защёлкнул на его запястьях наручники. Подобные «браслеты» Полозову не раз приходилось надевать на руки задержанных преступников. Теперь он сам удостоился чести носить их. Под конвоем сержанта Дмитрий поднялся на второй этаж.

     - Браслеты сними, – сказал следователь сержанту, когда тот доставил Полозова в его кабинет.
     - Товарищ майор… – попробовал возразить конвойный, но следователь сердито взглянул на него, и парень поспешил выполнить распоряжение.
     На вид следователю было чуть больше сорока пяти лет. Когда сержант вышел, он кивнул Дмитрию на стул.
     - Садись.
     Потом он с минуту смотрел на Полозова, изучая его. После затянувшейся паузы сказал:
     - Ну что, дружок, рассказывай всё по порядку.
     Дмитрий пожал плечами.
     - Что рассказывать?
     Следователь сделал удивлённое лицо.
     - А разве нечего? – он наклонился к Дмитрию. – Избиты семь человек. Четверо попали в больницу. Среди них – сотрудник милиции при исполнении.
     Полозов грустно усмехнулся.
     - Ну да – при исполнении блатных песен среди ночи. Вы же не хуже меня знаете, как всё произошло. Соседей наверняка опросили.
     - Опросили. И они все, как один, на твоей стороне.
     - Так чего вам ещё не ясно? Что вы хотите от меня услышать?
     - Да вот есть ещё кое-что неясное, – сказал следователь. – Ну, сам посуди. С одной стороны семь человек. Среди них капитан Потапов – сотрудник ОМОНа, то есть человек тренированный, да ещё вооружённый резиновой дубинкой. Его племянник – обладатель коричневого пояса по каратэ. Да и остальных пятерых заморышами назвать никак нельзя. А с другой стороны – ты один. Чем объяснишь столь блистательную победу?
     - Думаю, что и на этот вопрос вы знаете ответ, – устало произнёс Дмитрий.
     - Верно, – охотно согласился следователь.
     Он перебрал на столе несколько бумаг, нашёл нужную.
     - Вот здесь написано, что ты по состоянию здоровья уволен из рядов спецназа. И статья указана, – он взглянул на Дмитрия. – Что с головой-то?
     - Контузия.
     - Чечня?
     - Да.
     Следователь задумчиво покачал головою.
     - А мне довелось Афгана хлебнуть. До сих пор во сне по горам бегаю.
     Он хлопнул ладонью по столу.
     - Ладно, чего душой кривить. Придурки сами напросились на неприятности. Соседи, кто не побоялся, дали показания в твою пользу. Даже видеозапись конфликта предоставили. Если по закону, то ты герой. Одна беда: страна наша живёт не по законам. По понятиям мы все живём. И вот по этим самым понятиям ничего хорошего тебя в будущем не ожидало. Шеф решил раскрутить тебя по полной программе.
     Следователь выдержал паузу, наблюдая за реакцией подследственного. Но тот сидел с равнодушным видом, и следователь продолжил свой монолог:
     - И вдруг всё разом изменилось как в сказке. Генерал приказал дело замять, а тебя отпустить. Потапов попробовал возмутиться, но ему быстро заткнули рот. Даже пригрозили, что он сам пойдёт под суд. Я тут осторожно полюбопытствовал и выяснил, что за тебя перед милицейским начальством замолвил слово крупный банкир.
     Следователь опять прервался, чтобы проследить за реакцией задержанного, и на этот раз остался доволен произведённым эффектом.
     - Послушай, Полозов, – продолжал он, – я ведь не новичок в органах. Знаю не только официальную сторону работы, но и ещё кое-что понимаю. Если уж генерал взялся тебя защищать, изменив своё прежнее решение, значит, вопрос решается по-крупному. Там, наверху, на мелочи не размениваются. И в связи с этим всё же есть к тебе вопрос, ответа на который я не знаю: откуда у тебя столь богатый и влиятельный покровитель?
     Дмитрий лихорадочно обдумывал только что услышанное, и чем больше размышлял, тем тяжелее становилось на душе. Следователь повторил свой вопрос.
     - Он мне не покровитель, – сказал Дмитрий.
     - Да? – удивился следователь. – Тогда чем объяснить такую щедрость? Как я уже намекнул тебе, твоё освобождение обошлось недёшево.
     Полозов грустно посмотрел ему в глаза.
     - Боюсь, что его щедрость обойдётся мне ещё дороже.
     - Не понимаю. Объясни.
     - Вам-то зачем?
     На столе зазвонил телефон. Следователь снял трубку.
     - Да, товарищ генерал. Так точно, у меня. Да, мы уже закончили. Сейчас доставят.
     Он положил трубку на аппарат и вновь обратился к Дмитрию:
     - Ну ладно, не буду лезть в ваши дела. Главное, что тебя сейчас освободят. Так что можешь расслабиться и настроиться на позитив.
     Дмитрий невольно хмыкнул.
     - Вы что, сговорились? Мне сегодня уже давали такой совет.
     - Попробую угадать, – сказал следователь. – Тебе это посоветовал дежурный Михайлов. Верно? Милиция нынче, брат, грамотная.
     - Не угадали, – разочаровал его Дмитрий. – Мне это сказал уголовник Колмаков.
     Следователь нахмурился. Вызвав конвойного, распорядился:
     - Отведи к генералу. Без наручников. Понял?

     * * *

     - А вот и наш герой!
     Широко улыбаясь, генерал вышел из-за стола и пошёл навстречу Полозову. Крепко пожал руку. Заметив топтавшегося у двери конвойного, небрежно бросил:
     - Свободен!
     Сержант спешно удалился. В кабинете, кроме его хозяина и Дмитрия, находились ещё двое: мужчина лет пятидесяти в дорогом костюме и … Олеся. Они расположились за длинным столом, за которым обычно сидят сотрудники отдела во время совещаний. Олеся взволнованно смотрела на мужа, словно хотела что-то сказать. Мужчина краем глаза настороженно поглядывал на неё.
     Генерал тем временем продолжал:
     - Молодец! Один целую шайку хулиганов утихомирил. Одно слово: спецназ!
     - Я бывший спецназовец, – уточнил Дмитрий.
     - Спецназовец бывшим не бывает, – произнёс генерал торжественным голосом. – А этих негодяев мы накажем. Подумать только, среди них был сотрудник милиции. Позор! Ну, ничего, мы у себя наведём порядок, очистим ряды сотрудников от скверны.
     Генерал вернулся к своему рабочему столу, увлекая за собой Дмитрия.
     - Вам же, уважаемый…, – он взял со стола листок, заглянул в него, – Дмитрий Алексеевич, позвольте вручить почётную грамоту за охрану общественного порядка.
     Генерал вручил Полозову грамоту, пожал руку. Затем обратился к Олесе и банкиру:
     - А вам, уважаемые Владимир Геннадьевич и Олеся Владимировна, выражаю глубокую благодарность за то, что помогли разобраться в данном конфликте, открыли нам глаза на истинное положение дел.
     Он сказал ещё несколько высокопарных фраз, после чего вызвал адъютанта и распорядился проводить гостей.
     У проходной старлей вежливо попрощался с ними и вернулся в здание. Выйдя с территории УВД, остановились в неловком молчании. Дмитрий вопросительно смотрел на жену, ещё надеясь, что она сейчас развеет все его опасения. После неловкой паузы банкир сказал:
     - Надеюсь, вы понимаете, молодой человек, что наш договор по поводу работы…
     - Я понимаю, – не дал ему договорить Дмитрий.
     - Мы не можем рисковать.
     - Да, конечно. Не стоит рисковать.
     Олеся тронула банкира за руку:
     - Подожди меня в машине.
     - Может быть, не надо…, – попытался возразить он.
     Она с мольбой в глазах посмотрела ему в лицо.
     - Пожалуйста!
     Тот нехотя отстранился от них, собираясь уйти. Теперь у Полозова больше не осталось иллюзий. Он окликнул банкира:
     - Одну минуту! У меня к вам вопрос: сколько вам пришлось заплатить за мою жену?
     Банкир недовольно поморщился.
     - Вы хотели спросить, в какую сумму мне обошлось ваше освобождение? Скажу откровенно: в немалую.
     - За меня вы и гроша ломаного не дали бы. Или вы и ко мне прониклись глубоким уважением?
     Банкир резко повернулся и зашагал к стоянке, где среди прочих легковушек выделялся своим роскошным видом чёрный «Ягуар».
     - Не стоило прогонять его, – сказал Дмитрий жене. – Мы могли попрощаться и в его присутствии.
     - Дима, я хочу тебе всё объяснить. Пожалуйста, выслушай меня! – попросила она жалобным голосом.
     - А что тут объяснять?! – воскликнул Дмитрий, уже не сдерживая эмоций. – Не из-за денег же ты ушла к нему. Он поставил тебе жёсткое условие. Так?
     Она потупила взор.
     - Так.
     Потом робко посмотрела ему в глаза.
     - Дима, у меня не было выбора. Тебя могли посадить в тюрьму.
     Он отчаянно замотал головою.
     - Олеся, как ты не понимаешь? Мне было бы легче отсидеть, зная при этом, что ты меня ждёшь. Я боюсь только одного – потерять тебя. Скажи, мы можем что-то сделать?
     Она отрицательно покачала головой. По щекам текли слёзы.
     - Нет, Дима, я дала ему слово.
     Со стороны стоянки послышался сигнал автомобильного клаксона. Дмитрий бросил туда угрюмый взгляд и сказал:
     - Я сейчас пойду и сверну ему шею.
     - Не говори глупости.
     Он хотел спросить, было ли уже у Олеси что-нибудь с банкиром, но передумал. Какое это сейчас имело значение? Вслух сказал:
     - Не будем затягивать проводы. Всё и так предельно ясно. Я тебя потерял.
     - Нет, Дима, нет! – воскликнула Олеся. – Ты всегда можешь обратиться ко мне, когда тебе плохо. Я сама тебе буду звонить.
     Дмитрий горько усмехнулся.
     - Зачем? Ты теперь с другим. Дело за формальностями.
     Слёзы по щекам Олеси бежали ручьями. У другой женщины уже давно потекла бы тушь. Но Олеся не красилась, потому что Дмитрию так она больше нравилась. И сейчас, став заложницей другого мужчины, она не стала менять своей привычки.
     - Боже мой, о чём ты говоришь?! – воскликнула Олеся рыдающим голосом. – При чём тут формальности? Я дала ему слово. Понимаешь, Дима, я дала слово. Но ты для меня всегда будешь дорогим и любимым человеком. Пусть он думает, что я  с ним. Это не так. Я с тобой. Я всегда с тобой!
     Она повернулась и побежала к стоянке. Дмитрий смотрел ей вслед. Его сердце сжималось от жалости. Он понимал, что Олеся ради него принесла себя в жертву, что ей сейчас невыносимо больно. Да, ему тоже больно. Очень больно. Но он спецназовец, хоть и бывший, и боль терпеть ему не привыкать.
     Дмитрий брёл по улице, не видя ничего вокруг. Только теперь, расставшись с Олесей, он в полной мере осознал, что потерял её навсегда. Формально она всё ещё является его женой, но это уже ничего не значит. Отныне Олеся будет принадлежать другому мужчине – готовить ему обеды, стелить постель и делить с ним эту постель. Не потому что любит, а потому что дала слово. Потому что у неё не было другой возможности спасти своего мужа – теперь, фактически, бывшего. А может быть, так будет правильнее? Что он, безработный, мог ей дать? Теперь у неё будет совсем другая жизнь: роскошный особняк, дорогая машина, драгоценности, выход в «свет» и что-то там ещё. Вот только будет ли она счастлива? Но что теперь думать об этом?! Всё кончено! Теперь надо как-то пережить эту боль и попробовать начать новую жизнь. Дмитрий стянул с пальца обручальное кольцо и швырнул его в сторону.
     Подходя к подъезду, Полозов привычно сунул руку в карман и только теперь вспомнил, что во двор вышел в спортивном костюме, не прихватив ключей. Стало быть, дверь в квартиру осталась незапертой. На клавиатуре домофона он набрал номер квартиры соседей. Услышав женский голос, попросил:
     - Ольга Петровна, откройте, пожалуйста. Это Дима.
     Когда он поднялся на свой этаж, соседка ждала его у двери квартиры.
     - Ой, Дима, мы тут за тебя так волновались. Следователь опрашивал всех. Так народ за тебя горой. Выходит, не зря – отпустили тебя, слава Богу!
     Она вздохнула.
     - Тут такое дело, Дима. Ты ведь тогда квартиру свою не запер. Я как увидела, что дверь открыта, послала Владислава – мужа то есть – посмотреть, всё ли там в порядке. Он и пошёл. Только успел войти, а ему навстречу незнакомый мужчина с телевизором в руках. Как увидел Славу – бросил телевизор на пол, сбил моего мужа с ног и убежал. Так что ты, соколик, посмотри, не пропало ли ещё чего.
     Полозов вошёл в квартиру. В прихожей на полу валялся телевизор с треснувшим корпусом. Дмитрий занёс его в гостиную, поставил на стол, попробовал включить. Аппарат не работал. Потом он внимательно осмотрел квартиру и обнаружил, что пропал сотовый телефон и часть денег – те, что лежали на столе. Осталась небольшая сумма в нагрудном кармане рубашки. Этих денег не хватит даже на очень скромное проживание. А ведь ещё не погашена задолженность по квартплате. И очередная нищенская пенсия совсем не близко.
     Дмитрий стоял посреди комнаты, чувствуя, как в груди стремительно нарастает волна ярости. Он старался сдержать её, чтобы опять не сорваться и не натворить дел. Но успокоиться он не мог. К чёрту весь этот мир, который он защищал, ради которого лез под пули, дрался насмерть и, в конце концов, стал инвалидом. Мир, который предал его, отнял всё и выбросил на помойку, как отработанный материал. К чёрту!


     Часть 2. Железная рука Тао Цина

     Наконец-то закончился нудный дождь, ливший три дня почти без перерывов. В воскресенье выглянуло солнце, ласково пригревая своими лучами прохожих – спешащих по своим делам или неторопливо прогуливающихся, мрачных или весёлых. Как правило, мрачными были те, кто спешил. На лицах тех, кто прогуливался, светились яркие, сдержанные или едва заметные улыбки. Люди шли, обходя лужи на тротуарах и вдыхая посвежевший после дождя воздух.
     Дмитрий Полозов в этой разношёрстной толпе представлял собой исключение. Он был мрачен, хотя никуда не спешил. Людей вокруг себя – снующих или бредущих, а то и просто стоящих и беседующих друг с другом – он воспринимал как нечто абстрактное, ненастоящее, мелькающее перед ним на экране. Никому из них не было дела до него – молодого сильного мужчины, когда-то защищавшего этих людей, а теперь оказавшегося никому не нужным. «Благодарное» общество бросило ему жалкую подачку, как собаке кость. Что ж, значит и все эти люди ему тоже не нужны. Нет ему дела до их забот, тревог, спокойствия и безопасности. В зверином мире каждый выживает, как может.
     Он прошёлся по улицам и остановился возле магазина дорогой одежды, поглядывая на стоянку, расположенную рядом. Время от времени подъезжали дорогие машины, из которых выходили вальяжные мужчины в сопровождении роскошно одетых женщин. Всё это было не то. Наконец, на большой скорости, веером брызг расплескивая лужи, к магазину подлетел крупный «БМВ». Резко притормозив, машина заняла место на стоянке. Из салона автомобиля вышли двое: молодой мужчина, по виду типичный «крутой», и расфуфыренная девица.
     Едва парочка ступила на тротуар, к ним торопливо приблизился интеллигентного вида мужчина в почтенном возрасте.
     - Молодой человек, вы забрызгали мне брюки! – гневно сказал он.
     Парень с девушкой не удостоили его вниманием.
     - Вы что, не слышали? – не унимался интеллигент.
     «Крутой» повернулся к нему.
     - Слышал. А теперь отвали, ни то я тебя в эту лужу жопой посажу.
     На лице девицы заиграла кривая усмешка. Пожилой мужчина едва не задохнулся от гнева, лицо побагровело.
     - Ну, знаете ли…
     Дмитрий понял, что сейчас самый подходящий момент, чтобы вмешаться. Он подошёл к компании и обратился к пожилому интеллигенту:
     - Вы, отец, идите. Я разберусь с ним.
     Продолжая возмущаться, мужчина пошёл дальше по тротуару. «Крутой» грозно надвинулся на Полозова.
     - Ты кто такой?
     Видимо, он был уверен, что под его напором противник попятится. Но Дмитрий даже не шелохнулся.
     - Познакомиться хочешь?
     - Да я тебя сейчас урою и фамилии не спрошу.
     - Уже спросил, – усмехнулся Дмитрий и уже серьёзно сказал: – Только не пытайся меня напугать – не получится. А попробуешь в лужу посадить, свой зад намочишь.
     Они стояли и смотрели друг другу в глаза, словно состязались, кто кого пересмотрит.
     - Стас, тебя долго ждать? – спросила девица капризным голосом. – Дай ему в морду, и пойдём.
     - Пусть девушка пока побродит по магазину одна, выберет себе что-нибудь. А мы тут потолкуем, – предложил Дмитрий.
     - Вот ещё! – возмутилась она.
     - Иди, – сказал ей кавалер и, видя, что она продолжает стоять, повысил голос. – Ну, иди же!
     Девушка сердито дёрнулась и скрылась в дверях бутика. «Крутой» проводил её взглядом и вновь повернулся к Дмитрию.
     - Чего надо?
     - Работу ищу.
     Парень прищурился.
     - Я не служба занятости. Ищи в другом месте.
     - Искал. В разных местах. Но там мои способности без надобности.
     - А что ты умеешь?
     - Убивать. Разными способами.
     «Крутой» немного подумал, не сводя с Дмитрия глаз, и спросил:
     - Спецназовец?
     - Бывший.
     - Теперь, значит, решил перейти в стан врага. Не оценила родина твоего служебного рвения?
     - Выбросили, как щенка, – признался Дмитрий. – Работу найти не могу, а побираться не хочу.
     Парень ещё немного подумал, потом кивнул.
     - Добро. Я потолкую с людьми. Нам такие парни нужны. Ксиву дай. Хочу знать, о ком разговор вести.
     Дмитрий показал ему своё удостоверение. Парень выписал в блокнот интересовавшие его данные.
     - Телефончик продиктуй.
     Дмитрий назвал номер домашнего телефона, пояснив, что мобильник у него украли.
     «Крутой» насмешливо покачал головой.
     - Однако! Хреновы твои дела, дружок. Совсем спецназ потерял уважение. У нашей братвы ничего не воруют. Боятся. Ладно, давай встретимся в среду здесь же и в это же время.
     Он протянул руку.
     - До встречи, Дима!
     - А ты, стало быть, Стас? – спросил Дмитрий, пожимая протянутую руку.
     - Зови меня Князь, – ответил парень и скрылся в дверях бутика.

     * * *

     На встречу Князь явился с небольшим опозданием. Зарулив на стоянку, он посигналил Полозову. Дмитрий подошёл к машине, сел рядом с водителем. На заднем сидении находились ещё двое. К делу приступили сразу, без обиняков.
     - Значит так, Дима Полозов, – сказал Князь, – навели мы о тебе кое-какие справки. Короче, есть большие сомнения на твой счёт.
     - Что не устраивает? – спросил Дмитрий.
     - С головкой у тебя проблема.
     - Что, на дурака похож? Так я же не прошусь на должность «крёстного отца». Махать руками и ногами большого ума не надо. А с этим делом у меня полный порядок.
     Князь молча обернулся к своим дружкам.
     - Руками и ногами махать ты умеешь, – сказал один из них, худощавый мужчина лет сорока. – Наслышаны. Только с тормозами проблема. А нам лишние проблемы ни к чему. Их и так хватает.
     Полозов внимательно оглядел собеседников, перевод взгляд с одного на другого.
     - Мужики, вы же крутые парни. Чего боитесь?
     Второй сидящий на заднем сидении хмыкнул.
     - А мы не боимся. Но и на тот свет не торопимся. У нас, Дима, свои порядки. Тебе придётся делать то, что скажут. Нравится это или нет. Могут возникнуть серьёзные разногласия. А у тебя в любой момент может крыша поехать. Сечёшь мысль?
     Мысль-то была предельно ясна. Криминальный мир жил по своим понятиям, со своими критериями оценки качеств людей и правильности их поступков. В этом мире деньги – верховный бог, в жертву которому приносится всё – даже то, что у обычных, законопослушных граждан является незыблемой ценностью. Сидящие в машине «братки» не без основания опасались, что в критический момент Полозов не позволит себе (и другим) переступить через определённые принципы. А конфликтовать с такой мощной и эффективной машиной, к тому же имеющей серьёзный программный сбой, очень опасно.
     - Разногласий можно избежать, – сказал Дмитрий. – Используйте меня при разборках с серьёзным противником. Тогда я не буду чувствовать себя палачом.
     - А как ты воспримешь ментов? – спросил худощавый.
     - Как серьёзного противника.
     - И со спецназом станешь драться? Ты ведь один из них.
     - Бывший, – уточнил Дмитрий.
     - Спецназ бывшим не бывает, – вставил своё слово Князь. – Так ведь говорят?
     Дмитрий поразился, как порой совершенно разные люди используют одни и те же фразы. Но опасения братков были вполне резонны. Действительно, что если придётся столкнуться с теми, с кем ещё недавно вместе шёл под пули, делил все тяготы службы, на чью помощь в минуту смертельной опасности мог рассчитывать? К ответу на этот вопрос Дмитрий не был готов.
     - Что молчишь? – спросил худощавый.
     - Настраиваюсь на позитив, – ответил Дмитрий с простодушным видом.
     - Чего? – чуть ли ни хором воскликнули Князь и худощавый.
     - Он нам мозги парит, – сказал третий из братков. – И мне это очень не нравится. Не может наш новый друг сказать нам наверняка, на чьей стороне будет при стычке со спецназом.
     Они втроём буквально сверлили его глазами. Требовалось дать вполне конкретный ответ. Дмитрий поочерёдно встретился взглядом с каждым из оппонентов и сказал:
     - Мужики, посудите сами…
     - Мужики в поле пашут, – оборвал его Князь. – А здесь сидят уважаемые люди.
     - Ах да. Так вот, посудите сами, уважаемые люди. Я честно служил родине, лез под пули и гранаты, дрался насмерть. И всё это за нищенскую зарплату. А теперь, после контузии, мне назначили пенсию, на которую жить практически невозможно. Я не могу найти работу, и никому до этого нет дела. Как думаете, на чьей стороне я буду, если вы станете мне достойно платить?
     Представители криминального мира немного помолчали.
     - Побудь снаружи, – сказал Дмитрию худощавый. – Когда понадобишься, позовём.
     Дмитрий вышел из машины. Через восемь минут его позвали обратно.
     - Слушай внимательно, – сказал худощавый. – В субботу появится возможность проверить тебя в деле. Намечается большой сходняк. Соберутся серьёзные люди. И вопросы будут решаться серьёзные. Возможны разногласия. Сам понимаешь, с каждой стороны будет вооружённая охрана. В любой момент ситуация может выйти из-под контроля. Твоя задача – обеспечить безопасность определённых людей.
     Он стал подробно рассказывать Полозову всё, что тому было необходимо знать. Сходка намечалась на шесть часов вечера на загородной даче одного из местных криминальных авторитетов. Участок обнесён высоким кирпичным забором. По договорённости каждая из сторон должна присутствовать в составе трёх представителей в сопровождении трёх вооружённых телохранителей. Видимо, вопросы предстояло обсуждать очень спорные, крепко задевающие интересы сторон. Местные авторитеты всерьёз опасались возможной потасовки со стрельбой. Требовалась надёжная подстраховка. О бойцовских качествах и недавних приключениях Дмитрия они имели информацию. Худощавый объяснил Полозову как добраться в нужное место.
     - Приедешь к трём часам, – сказал он в заключение. – Спросишь Марека. Он тебя проинструктирует и выдаст ствол.
     Полозов хотел попросить их одолжить денег на мобильник, но передумал. Не захотел бывший спецназовец унижаться перед уголовниками, хотя и планировал вступить в их ряды.
     Расставшись с новыми «коллегами», Дмитрий бродил по улицам в смятении. Он понимал, что его поступок сродни предательству. Но другого выхода из жизненного тупика он не видел. И, в конце концов, разве его самого не предали?

     * * *

     Когда в нашей жизни наступает чёрная полоса, и неприятности следуют одна за другой, то нередко приходится слышать, что жизнь нас чему-то учит. И в самом деле, если проанализировать все наши неурядицы, проколы, досадные промахи, то можно обнаружить, что все они очень похожи друг на друга.  Значит, некие высшие силы что-то хотят донести до нас. Только вот почему-то не говорят прямым текстом, а как-то иносказательно стараются чему-то научить. Иными словами, проучивают, поскольку классы, в которых проводятся уроки, подчас напоминают камеры пыток. И одуревший от боли и страха ученик совсем перестаёт понимать, чего же от него хочет мудрый учитель-палач. Потому и выводы подчас делаются прямо противоположные.
     Испытывая жгучую обиду на государство, общество и саму жизнь, Дмитрий Полозов принял твёрдое решение связаться с криминалом. Вины своей он в этом не чувствовал. Да и о какой вине может идти речь, когда сильного молодого человека равнодушно выбросили на обочину жизни. Но как бы глубока ни была обида, и каким бы твёрдым ни было решение, душа потеряла покой. Крепкое и хорошо обоснованное убеждение в собственной правоте базировалось на рыхлом фундаменте. И причин для этого было предостаточно. Отныне Дмитрию предстояло жить и действовать в кругу тех людей, которых он всегда глубоко презирал, яро ненавидел, с которыми беспощадно боролся. То есть среди тех, кто не хотел жить по человеческим законам. Но, переступая эту черту, он был уверен, что при любом раскладе, в любой ситуации сумеет сохранить в себе те человеческие качества, которые не позволят ему опуститься до уровня заурядного бандита.
     Такими размышлениями Дмитрий терзался два предшествующих субботе дня. Для себя он решил, что чётко обозначит границы своих действий и поступков. А для того, чтобы ему позволили устанавливать эти границы, требовалось показать себя в лучшем виде при опасных разборках, приводящих к дракам и перестрелкам. Поэтому в душе Дмитрий даже надеялся на то, что в процессе воровской сходки между её участниками возникнут разногласия, приводящие к конфликту. Тогда можно будет показать, на что способен, и поднять свои акции в глазах новых работодателей. К субботе он окончательно определился в своих чувствах и настроился решительно на новый образ жизни. Пусть отныне придётся вращаться не в том кругу, который приятен, но всё же это лучше, чем нищета и одиночество.
     В субботу он заранее вышел из дому и направился к автобусной остановке. Добираться предстояло на перекладных, так как маршрут автобуса, на котором можно было доехать до дачного посёлка, пролегал в стороне отсюда. Поскольку времени в запасе было предостаточно, Дмитрий неторопливо прошёлся мимо драматического театра, немного постоял на площади у фонтана, наблюдая за возней ребятишек у воды. Мамы стояли рядышком или сидели на расположенных поблизости скамейках и беседовали, время от времени наблюдая за своими чадами.
     Подышав свежим воздухом, насыщенным водяной пылью, он уже собрался продолжить свой путь, но вдруг знакомый женский голос окликнул его. Дмитрий остановился, повернув голову на зов. Приветливо улыбаясь, к нему шла Марина – администратор продуктового супермаркета, в котором Дмитрию довелось несколько дней поработать грузчиком.
     - Привет, Дима! - сказала женщина как ни в чём не бывало; потом, изобразив на лице смущение, спросила: – Сердишься на меня?
     - Сама-то как думаешь? – ответил он вопросом на вопрос.
     - Да ладно, брось! – она придвинулась к нему вплотную. – Я обиделась, потому и поступила так. Глупо, конечно. Но ведь ты меня простил?
     Он отстранился.
     - Мне пора.
     Марина схватила его за руку.
     - Нет, я тебя не отпущу, пока не скажешь, что простил меня.
     - Ну, хорошо, простил. Но я действительно спешу.
     Она и не думала отпускать его руку. Дмитрию пришлось применить силу. Но женщина тут же вцепилась пальцами в его рубашку.
     - Дим, ну чего ты?.. Нам ведь было так хорошо! Я же не слепая: вон, колечка опять нет на пальце. Пойдём к тебе!
     - Ты что, глухая? У меня сейчас нет времени.
     - Куда ты так торопишься?
     - На работу. Понимаешь, из-за тебя я могу потерять работу.
     - Да плюнь ты на неё. Я тебя устрою. Охранником, как обещала. Официально. Приходи в понедельник.
     - Спасибо, я сыт по горло твоей помощью. Да отцепись же!
     Полозов попытался оторвать её от себя, но побоялся, что её пальцы вырвут клочки ткани из его рубашки. Тогда он взял её за запястье и повернул так, что женщина вскрикнула от боли.
     - Пусти, дурак! – закричала она. – А-а-а! Милиция!
     Дмитрий отпустил её руку, повернулся и пошёл к остановке. Едва он успел сделать три-четыре шага, как почувствовал, что его сзади окатили водой. Намочив рубашку на спине, влага потекла вниз, проявляясь на светлых брюках большим тёмным пятном. Полозов в ярости метнулся назад. Марина стояла перед ним с небольшим пластиковым ведёрком, экспроприированным у одного из малышей.
     - Ну вот, теперь тебе некуда спешить.
     С трудом сдерживая желание прибить эту мерзавку, Дмитрий сгрёб её в охапку и забросил в чашу фонтана. Но уйти ему не удалось. Два милиционера уже стояли рядом.
     - Вы задержаны, гражданин!
     Вступать с ними в борьбу было бы неразумно и рискованно. Второй раз банкир выкупать его не станет. Он попробовал объясниться.
     - Парни, вы же видели: она первая облила меня водой.
     Стражей порядка аргумент не убедил.
     - Женщина звала на помощь. Придётся пройти в участок.
     Один из них помог Марине выбраться из фонтана. С неё стекали потоки воды, образуя вокруг ног приличную лужу.
     - Спасибо, ребята! – сказала женщина, одарив своих защитников обворожительной улыбкой. – Дальше мы сами разберёмся.
     Но они настаивали на том, чтобы с этим делом разобрался участковый. Во избежание возможных нежелательных последствий. Марина не стала спорить, лишь попросила их подождать минутку. Здесь же, у фонтана, она стянула с себя платье и выжала его – не идти же вот так, когда с тебя течёт как из крана. Потом вновь облачилась в свой уже не в такой степени мокрый наряд, подняла сумочку, которую успела бросить на землю, прежде чем сама упала в воду. В сопровождении милиционеров они направились в ближайший пункт охраны общественного порядка.

     * * *

     Участковый уполномоченный старший лейтенант Абросимов, выслушав посетителей, сказал, что они обратились не по адресу. Он «мокрыми» делами не занимается. И попросил не беспокоить по всяким пустякам – других дел невпроворот.
     Дмитрий и Марина вышли во двор. День выдался тёплый, но в мокрой одежде было зябко. У Марины даже зубы стучали.
     - Дим, пойдём к тебе, – предложила она. - Мне обсохнуть надо.
     Он даже не повернул головы.
     - Дома обсохнешь.
     - Ты тут рядышком живёшь, а мне до дому добираться далековато. Я могу простыть и умереть.
     - Не успеешь. Я тебя раньше убью, – Дмитрий посмотрел на спутницу, которая в данный момент имела довольно жалкий вид. – Ладно, пошли. Свалилась на мою голову.
     Прежде чем двинуться, Дмитрий обернулся и увидел поодаль молодого мужчину в клетчатой рубашке. Эту рубашку он уже заметил, когда они в сопровождении милиции уходили от фонтана. Было похоже на то, что парень следил за ними. Следовало убедиться в этом. Возле подъезда он ещё раз проверил свои подозрения – так и есть.
     В квартире Марина сбросила с себя всё, что на ней было, и встала под тёплый душ. Согревшись, она быстро постирала свою одежду и развесила для просушки. Дмитрий переоделся в спортивный костюм. Потом осторожно выглянул в окно: мужчина в клетчатой рубашке стоял, прислонившись к дереву, и скользил взглядом по окнам дома. Дмитрий снял с крючка свой халат, бросил Марине.
     - Надень.
     Она беспечно махнула рукой.
     - Я уже согрелась. Мне и так хорошо.
     Она ничуть не стеснялась своей наготы. Даже напротив, двигалась так, чтобы вызвать у мужчины желание обладать ею. Но сейчас Дмитрию было не до её женских прелестей.
     - Надень, – повторил он. – А потом подойди и осторожно выгляни в окно. Похоже, за нами следят.
     Марина вмиг стала серьёзной. Запахнувшись в слишком большой для неё халат, она сбоку подошла к окну и выглянула.
     - И что там?
     - Посмотри правее вглубь двора, – сказал Полозов. – Мужчину в клетчатой рубахе видишь?
     Марина отпрянула от окна.
     - Боже мой! Это же Серёжка.
     - Кто он?
     - Мой муж. Что он тут делает?
     - Кажется, я уже сказал: следит за нами.
     - Ты уверен? – судя по интонации, Марина надеялась услышать отрицательный ответ.
     - Увы, золотко. Я его ещё возле фонтана засёк.
     - Значит, он всё видел? Чёрт!
     Женщина была очень расстроена. У Дмитрия же, напротив, отлегло от сердца. Он опасался слежки более серьёзных и опасных людей, которых сегодня невольно подвёл по вине этой смазливой беспутной девки. Теперь её, похоже, ждут большие неприятности. И поделом!
     Марина заглянула Дмитрию в глаза.
     - Дим, что мне делать? Он меня предупредил, что голову оторвёт, если ещё раз хвостом вильну.
     Дмитрий пожал плечами.
     - Я не знаю. Сама выпутывайся.
     - Но ты же спецназовец.
     - Ты хочешь, чтобы я свернул ему шею?
     - Господи, конечно нет! – воскликнула Марина. – Но тебе же приходилось попадать в сложные ситуации.
     - Приходилось.
     - Вот! И ты всегда находил какой-то выход.
     - Да, я сворачивал шеи.
     - Прекрати издеваться! – закричала Марина.
     Ей было явно не до шуток. Но Дмитрий не испытывал к ней ни малейшего сочувствия. Пусть помучается – может быть, наглости поубавится. Одни неприятности от этой мерзавки. Однако, требовалось как-то избавиться от неё.
     - Я могу сейчас выйти и поговорить с твоим мужем, – предложил он.
     - Нет, не годится.
     Марина на минуту задумалась, после чего заявила:
     - Я знаю, что делать.
     Она сняла телефонную трубку и набрала "02".
     - Алло, милиция? У нас во дворе ошивается какой-то подозрительный тип. Да, уже давно. Мне кажется, он кого-то высматривает. Мы уже стали беспокоиться за своих детей. На нём чёрные брюки и рубашка в синюю клетку. Приезжайте скорей!
     Марина зажала рукой микрофон и спросила Дмитрия:
     - Какой у тебя номер дома?
     Он назвал, и она повторила его слова в трубку. Положив трубку в гнездо, Марина выдернула сетевой шнур. И тут же Дмитрию:
     - Давай скорей утюг.
     Не прошло и пяти минут, как её мужа двое ребят в милицейской форме затолкали в "УАЗик". К этому времени Марина наспех, как могла, просушила утюгом свою одежду. Облачившись в неё, она подмигнула хозяину квартиры.
     - Пока, милый! Приходи в понедельник. Я свои обещания выполняю.
     Она направилась к выходу, но Дмитрий задержал её.
     - Марина, неудобно просить, но раз уж ты берёшь меня на работу... одолжи пару тысяч.
     Женщина достала из сумочки портмоне, вынула пятитысячную купюру и протянула Дмитрию.
     - Держи.
     - Я обязательно верну, – заверил он.
     Она чмокнула его в щёку.
     - Отработаешь.
     - В магазине?
     - В постели.
     - Не понял! – Дмитрий встряхнул её за плечи. – Ещё раз услышу такое – язык вырву.
     Марина мягко убрала с плеч его руки.
     - Ладно-ладно, мой гордый рыцарь. Постель у нас будет на общественных началах. А сейчас мне пора. Муж непутёвый в милицию угодил, вызволять надо.
     - Как объяснятся будешь? Он же тебя застукал.
     - Отбрешусь. В первый раз, что ли? Скажу, что ошибся. Главное, с поличным не взял. Ну всё, Димочка, мне надо бежать.
     Марина исчезла за дверью. Выглянув в окно, Дмитрий смотрел, как она торопливо шагает через двор. Злости на неё он уже не испытывал. Может быть, и хорошо, что по её милости не связался с криминалом. А то, что с деньгами напряг – так ведь Марина обещала устроить на работу. Правда, придётся уступить её домогательствам. Но какое это сейчас имеет значение?

     * * *

     Воскресное утро Дмитрий добросовестно проспал и поднялся только в двенадцатом часу. Совместив завтрак и обед, он стал размышлять, чем занять себя в этот день, и пришёл к выводу, что первым делом ему надо приобрести новый мобильник. Занятых у Марины денег хватило бы на более-менее приличный телефон, но предстояло немало других расходов, поэтому Дмитрий решил ограничиться скромным вариантом.
     Он шёл по направлению к специализированному магазину электроники, когда знакомый голос окликнул его:
     - Димка, постой!
     К нему подошёл Марат Галлиулин. Бывший собрат по оружию радостно улыбался, но выглядел измученным и слегка прихрамывал. Он обнял Дмитрия.
     - Привет, дружище! Как твои дела?
     - Если честно – паршиво, – ответил Дмитрий.
     - Чего так?
     - В двух словах не расскажешь.
     - Расскажи в трёх, – предложил Марат. – Или спешишь?
     - Да куда мне теперь спешить? Я нынче не у дел.
     - Не переживай. Худа без добра не бывает. Твоя Олеська зато теперь довольна, небось. Так ведь?
     Полозов нахмурился.
     - Не знаю. Она теперь не моя.
     - Что?! – у Марата вытянулось лицо. – Чёрт возьми, вы же были такой классной парой! Что произошло у вас?
     - Долго рассказывать.
     - А я тоже не спешу, – Марат хлопнул его по плечу. – Пойдём, Дима, посидим в какой-нибудь кафешке – пивка попьём, да и водочки не помешает.
     - Понимаешь, Марат, с деньгами совсем туго, – признался Дмитрий. – Скоро из хаты выгонят за неуплату.
     Галлиулин небрежно махнул рукой.
     - Нам не привыкать к бедности. Когда родина-мать ценила нашу работу? Не грузись, я угощаю. Пойдём, Дима, ребят надо помянуть.
     - Кого помянуть? – Дмитрий напрягся.
     - Быка и Терёху. Вчера завалили. Филона серьёзно ранили. Похоже, забракуют, как и тебя. Ладно, чего тут глаза мозолить? Пойдём, за стопочкой потолкуем.
     Дмитрия словно кипятком ошпарили. С Лёхой Тереховым он не был дружен, даже наоборот. А вот Саньку Быкова было жалко до слёз. Ему не терпелось узнать, что произошло.
     - Пошли, – сказал он.
     Сначала они зашли в магазин, где Марат купил бутылку водки, потом направились в летнее кафе, расположенное на бульваре. Народу в заведении было много, но свободный столик нашёлся. Люди громко разговаривали, так как музыка звучала тоже достаточно громко. Вскоре подошла девушка.
     - Что будете заказывать?
     - Пиво есть? – спросил Марат.
     - Есть.
     Девушка назвала несколько сортов, потом предложила закуску. Когда определились с заказом, Марат выставил на стол бутылку водки и попросил девушку принести стопки.
     - Не пить же нам из горла, – сказал он.
     - Здесь можно пить только то, что заказываете, – сказала девушка. – Немедленно уберите водку!
     Марат уставился на неё угрюмым взглядом.
     - Послушай, девочка, мы спецназовцы, и вчера у нас был тяжёлый день. Не шевели наши потрёпанные нервы.
     - Меня с работы выгонят! – воскликнула девушка жалобным голосом. – Вы хотя бы спрячьте бутылку.
     - Это можно, – Марат убрал бутылку со стола. – Тащи заказ и посуду.
     - Но где я возьму стопки? – сказала девушка. – Мы не торгуем крепкими напитками. Может быть, чашечки для кофе вас устроят?
     - Устроят, – сказал Дмитрий.
     - А вы дебоширить не будете?
     - Милая моя, – Марат тяжело вздохнул. – Я же сказал, что перед тобою бойцы спецназа. Пока мы здесь, порядок в вашем кафе гарантирован.
     Девушка принесла заказ.
     - Что за фигню вы крутите? – спросил Марат, указывая на висевший на колонне динамик. – У вас что, нормальной музыки нет? Скажи там, кто у вас этим делом заведует, пусть что-нибудь приличное включат.
     - Не слишком ли много запросов, господа спецназовцы? – вздёрнулась девушка. – Вот идите сами и разбирайтесь.
     - Ладно.
     Марат поднялся и пошёл к стойке. Через минуту из динамиков зазвучало:

     А на войне как на войне:
     Патроны, водка, махорка в цене.
     А на войне нелёгкий труд.
     А сам стреляй, а то убьют.

     Марат вернулся на место.
     - Вот это другое дело, – изрёк он довольным голосом.
     - Так что у вас случилось? – нетерпеливо спросил Дмитрий.
     Галлиулин помрачнел.
     - Давай посуду.
     Дмитрий подал кофейную чашку. Марат наполнил её, потом свою.
     - За ребят! – сказал он. – Пусть земля им будет пухом.
     Выпили, не чокаясь. Марат стал рассказывать:
     - Короче, вчера на даче одной местной уголовной шишки была большая воровская сходка. По ходу, наше руководство было информировано заранее и держало это дело под контролем. Решили разом накрыть сетью всю крупную рыбу.
     У Дмитрия перехватило дыхание. Марат тем временем продолжал:
     - Мы особо не парились насчёт операции. Знаешь ведь, как бывает, когда берут крупных авторитетов? Они в войну играть не любят, предпочитают сдаться по-тихому. Чего им бояться? У них же первоклассные адвокаты в карманах. Всегда отмажут. А здесь то ли у них между собой накалилась обстановка, то ли ещё что – не знаю. Короче, нарвались мы на "калаши" и гранаты. У них там охраны оказалось втрое больше, чем нас. Как Филона и Терёху зацепили, сам я не видел, а вот Саньку Быка изрешетили на моих глазах. И броня не спасла.
     Марат умолк. А из динамиков, разрывая душу, неслось:

     Комбат-батяня, батяня-комбат,
     Ты сердце не прятал за спины ребят.

     Дмитрий опустил голову, чтобы собеседник не видел выступившие в глазах слёзы.
     - Давай ещё по одной, – предложил он. – В горле пересохло.
     - Пиво же есть, – Марат кивнул на пол-литровые полные кружки. – Промочи горло.
     Дмитрий помотал головой, не поднимая лица.
     - Потом пиво. А сейчас водяры налей. Душа горит.
     Выпили ещё по одной.
     - Я тебя понимаю, – сказал Марат. – Мы ведь Саньку не очень жаловали. Один ты к нему по-доброму относился. Остальные считали его тряпкой, слабаком. И я в том числе. А как положили его – не поверишь – душа оборвалась. Да и другие парни озверели. Начали крошить эту сволочь по-чёрному. Сейчас начальство разбирается, превысили мы там чего или нет. А-а-а, плевать на них, – он помолчал немного. – Жалко, Диман, тебя с нами не было. Может, и не погиб бы никто. Ты же всегда был лучшим среди нас. Пожалуй, только Серёге уступал. Ну да ладно. Как случилось, так случилось. Могло быть и хуже.
     «Да, могло быть и хуже», – думал Дмитрий.
     Ему было не по себе. Если бы не дурацкая выходка Марины, ему пришлось бы вчера выйти с оружием в руках против своих бывших товарищей. Во время боевых операций их лица скрыты – попробуй разбери, кто перед тобой. И гибель ребят легла бы и на его совесть в том числе, даже если бы он сам в них не стрелял. Несомненно, и его самого там ждала смерть – позорная смерть предателя.
     Допив водку, они перешли на пиво, ведя беседы под аккомпанемент песен группы «Любэ» и потеряв счёт заказам и времени. Дмитрий поделился своими проблемами и неурядицами. До последней минуты он носил в себе боль последних дней и недель и теперь его словно прорвало. Едва удержался, чтобы не рассказать про встречу с представителями криминальных структур. При других обстоятельствах Марат его понял бы, но когда гибнут друзья, всё воспринимается иначе.
     - Да, брат, хреново тебе, – посочувствовал Марат, выслушав товарища. – Ни жены, ни денег. Даже мобилы нет. А мы всё никак дозвониться не могли – у тебя и городской не отвечал.
     Дмитрий вспомнил, что телефон отключала Марина после своего звонка в милицию.
     - Городской был отключен. Так получилось, – сказал он, не желая вдаваться в подробности.
     - Раз уж мы с тобой встретились, это не имеет значение. Завтра ребят в последний путь проводим. Приходи к управе к четырём часам. Затем и звонили.
     Полозов молча кивнул. Душа ныла словно давняя, но всё ещё не зажившая рана. А со стороны колонны, на которой висел динамик, зазвучала очередная песня.

     Сколько зим, сколько лет, сколько вод утекло,
     Сколько жизней прошло без меня, сколько жизней ушло от меня.
     Я вернулся домой, а виски сединой припорошило в дальних краях,
     Да и грудь вся в сплошных орденах.

     Пиво было допито, разговоры переговорены. Бывшие сослуживцы сидели молча и слушали песню, качая в такт головами.

     По высокой-высокой траве
     Я пройду в полный рост,
     Полной грудью вдохну воздух этих полей,
     Мной давно позабытый на вкус.

     Галлиулин встал из-за стола.
     - Ладно, друган, давай прощаться. Тормознул я тебя надолго, – он взглянул на часы. – Ого, уже пятый час! Не слишком твои планы расстроил?
     - Да нет, – сказал Дмитрий, тоже поднявшись. – Мои планы от меня не уйдут. Решил мобилой обзавестись. Занял деньжат.
     - Ты с этим делом не торопись, – посоветовал Марат. – В городе задёшево ты ничего приличного не купишь. Скатай лучше на китайский рынок. Там за полторы-две «штуки» можно взять сотик со всеми наворотами.
     - Добро, – сказал Дмитрий. – Меня это устроит.
     Прощаясь, они опять обнялись. Поскольку поход в специализированный магазин за сотовым телефоном отменялся, а ехать на китайский рынок было уже поздно, Полозов решил прогуляться по городу. Очень скоро у него вновь возникло чувство, будто за ним следят. Он побродил по улицам, периодически пытаясь проверить свои подозрения, но слежки не обнаружил. Успокоившись, Дмитрий отправился домой.

     * * *

     Вечером позвонила Марина.
     - Дима, у меня неприятность. Сергей ушёл.
     Дмитрий подумал о том, что не следовало подключать телефон к сети. Сейчас он ожидал от женщины наездов и обвинений, поэтому сразу перешёл в атаку.
     - Только не говори мне, что я виноват в этом. Заварила кашу...
     - Свою кашу я сама расхлебаю, – резко оборвала его Марина. – Успокойся и сними бронежилет.
     - Тогда чего звонишь?
     - А ты не понял? Молодая красивая женщина осталась на всю ночь одна. Неужели российский спецназ может такое допустить?
     Полозов уже не первый раз поражался характеру этой женщины, случайно появившейся на его жизненном пути. Сам он, много повидавший и испытавший в жизни, закалённый ударами судьбы и тяготами своей опасной работы, с большим трудом переживал потерю жены. Неотвязные мысли о том, что она теперь делит постель с другим мужчиной, доводили его до отчаяния, выжигали душу, заполняя её бессильной злобой к этому «другому». Марине же, похоже, были абсолютно чужды подобные эмоции. Умная, хитрая, расчётливая, она жила в своё удовольствие, не расстраиваясь ни по мелким, ни по крупным поводам. Дмитрий невольно позавидовал ей. Он признался себе, что при всех своих выкрутасах она вызывает  в нём симпатию. А если и не симпатию, то влечение – безусловно. Как иногда говорят, в этой женщине есть изюминка. Так стоит ли отказываться? И что с того, что она замужем? Пусть они сами в своих отношениях разбираются.
     Но сейчас ему было не до интимных утех. Завтра предстояли похороны бывших сослуживцев, одного из которых Дмитрий считал своим другом. Поэтому на прозрачный намёк Марины он ответил:
     - Я бывший спецназовец.
     - Спецназ бывшим не бывает, – парировала она.
     Дмитрий едва удержался, чтобы не выругаться. Никогда прежде не предполагал, что это выражение столь популярно в народе. Однако, решив не вступать в бесполезный спор, объяснил женщине, почему сегодня хочет остаться в одиночестве.
     - Боже мой, Димочка! – воскликнула Марина неожиданно мягким и даже нежным голосом. – Я понимаю тебя. Но ты совершенно не правильно рассуждаешь. В таком состоянии нельзя оставаться одному. Я обязательно приду к тебе! Ну, хочешь, мы просто будем сидеть рядом и разговаривать? Хочешь?
     Дмитрий подумал и согласился с её доводами.
     - Хорошо, – сказал он. – Тебя встретить?
     - Нет, не нужно, – Марина чуть помолчала. – А знаешь, Дима, приходи лучше ты ко мне. Покормлю тебя. Ты, наверное, давно не ел по-человечески.
     - А если твой муж вернётся?
     - Боишься?
     - Я ничего не боюсь.
     - Я тоже. Но ты не волнуйся. Он, конечно, вернётся ко мне, никуда не денется. Но не сегодня.
     Вероятно, она знала, о чём говорила. Дмитрий не счёл нужным возражать. Марина назвала ему свой адрес, и он стал собираться.
     Во дворе у него вновь возникло ощущение, будто за ним следят.

     Видимо, давно назрела потребность выговориться. Конечно, он уже излил душу Марату. Но это было не совсем то, чего ему не хватало. По-настоящему выслушать и посочувствовать могла только женщина. Дмитрий сидел на кровати и рассказывал Марине о своей жизни, начиная с детдомовского детства. Даже поведал про свой заветный сон, о котором прежде не рассказывал никому, кроме Олеси. Марина сидела на полу у его ног, положив голову ему на колени, и внимательно слушала. Сейчас в ней не было видно и следа привычной иронии, слегка замешанной на цинизме. Дмитрий был искренне благодарен ей за то, что пригласила его к себе, за то, что слушала. Когда он закончил рассказ, Марина поднялась, села рядом, прижалась к нему.
     - Дима, я тебя понимаю. Но так жить нельзя. С ума можно сойти. Я ведь раньше тоже всё остро воспринимала. А потом поняла, что долго так не протянешь. В мире слишком много мерзкого, грязного. На всё нервов не хватит. Если бы я не изменила своего отношения ко всему, что происходит, давно бы сгорела.
     - Расскажи о себе, – попросил он.
     - Потом, Дима, в другой раз. Слишком много откровений для одного вечера. Пусть сегодняшний вечер будет твоим. Так что, милый, расслабься и ...
     - ...настройся на позитив, –  продолжил Дмитрий, хмыкнув.
     - Вот именно! И с новым настроением надо смыть с себя водой всё, что угнетает и отравляет жизнь. Сейчас я приготовлю ванну.
     Она чмокнула его в щёку и ушла.
     Когда ванна была готова, они вместе забрались в неё. Марина старательно тёрла Полозова мочалкой, ни то в шутку, ни то всерьёз бормоча какие-то заклинания, которые будто бы должны были помочь Дмитрию восстановить его душевное равновесие, отвести от него все беды и неприятности. Время от времени она прерывала своё бормотание, чтобы выразить восторг по поводу его крепкого мускулистого тела. Прикосновения её мягких, нежных рук, старание, с которым она заботилась о нём, вызывали во всём теле сладкую истому. Потом, закончив свою работу, она предоставила Дмитрию позаботиться о ней, сладко постанывая при каждом прикосновении его рук. И наконец, когда Марина торжественно объявила, что священный ритуал омовения закончен, Дмитрий взял её на руки и унёс в постель.
     Потом они сидели на кухне, пили чай и разговаривали. Слушая Марину, наблюдая за её мимикой и жестами, Полозов испытывал глубокую благодарность к ней за то, что спасла его от одиночества и невесёлых дум. То ли «священный ритуал омовения» подействовал, то ли просто присутствие этой женщины, но Дмитрий и в самом деле впервые за последнее время почувствовал себя легко и комфортно. И той пустоты, которая вползла в его душу после их первой близости, он на этот раз не ощущал. Напротив, в душе царили покой и умиротворение. Рассчитывать на серьёзные отношения с Мариной не стоило, но отказываться от периодических встреч с нею уже не хотелось. И потеря любимой жены воспринималась уже не так остро. Дмитрий понимал, что поступает бесчестно по отношению к мужу своей любовницы, но сейчас не хотелось думать об этом.
     Просидев за чаем допоздна, они вновь отправились в спальню. Марину ожидал рабочий день, а Дмитрию предстояло приступить к прохождению медицинской комиссии, чтобы устроиться на работу. Впереди наконец-то замаячил свет. Радость грядущих перемен омрачалась гибелью бывших сослуживцев, похороны которых были назначены на завтра. Но в остальном жизнь налаживалась.
     Забравшись в постель, они тесно прижались друг к другу. Марина положила голову ему на грудь. Дмитрий осторожно обнял её одной рукой и очень скоро погрузился в сладкий сон.

     * * *

     Он опять шагал по траве, которая закрывала собой окружающее пространство. И только синее-синее небо над головой нежно ласкало взор. Он шёл, вдыхая свежий воздух, а в ушах звучала неизвестно откуда льющаяся песня:

     По высокой-высокой траве
     Я пройду в полный рост, в полный рост...

     Но на сердце всё же было немного тревожно. Он не знал, в правильном ли направлении идёт. Высокая трава не позволяла ему что-то увидеть. А мамы рядом не было.
     «Мама, ты где?», – позвал он.
     «Я здесь, с тобой», – послышался рядом нежный голос. – «Я всегда с тобой».
     Дима успокоился. Мама была здесь, рядом с ним. Просто он не видел её. На душе вдруг стало очень хорошо и радостно. Дима упал на спину, примяв собою мягкую траву, и так лежал, любуясь ярко синим небом. Но вновь услышал голос мамы, теперь уже встревоженный:
     «Димочка, вставай. Ты должен идти».
     «Зачем?», – удивился он. – «Мне хорошо здесь».
     «Так надо», – настаивала она. – «Вставай же, у нас мало времени».
     Вставать не хотелось, но он уже чувствовал необъяснимый дискомфорт, нарушающий его блаженное состояние.

     Дмитрий проснулся, с удивлением оглядываясь. Голос матери во сне прозвучал так явственно, словно она и в самом деле будила его. В следующую секунду он понял причину своего неудобства. Выпитые днём в компании Марата пиво, а вечером вместе с Мариной чай давали о себе знать. Пожалуй, ещё немного, и можно было бы опозориться перед лежащей рядом с ним женщиной.  Дмитрий осторожно высвободил руку из-под её головы и торопливо зашагал в туалет.
     Он ещё не успел завершить своё дело, когда из спальни вдруг послышался звон бьющегося стекла. Дмитрий выругался от досады, что не может сейчас же броситься к окну, чтобы увидеть хулигана, а потом догнать и наказать его. Но не прошло и десятка секунд, как от мощного взрыва дрогнули стены дома.  Дмитрий метнулся в спальню.
     Стены комнаты, потолок, мебель - всё было посечено осколками. Возле кровати в луже крови лежала Марина. А в метре от неё на полу валялся половинчатый обломок кирпича, которым, видимо, и было разбито оконное стекло. Дмитрий понял, как всё произошло: испуганная звоном, женщина вскочила с постели, а в оконный проём уже влетала граната. Полозов подошёл к Марине, проверил пульс. Она была мертва. Своей экстравагантной выходкой у фонтана она, сама того не ведая, спасла Дмитрию жизнь. И погубила свою.  Теперь он не сомневался, что за ним действительно следили. Глядя на распластанное на полу израненное осколками тело женщины, с которой он совсем недавно был близок, Дмитрий едва удерживался, чтобы не взвыть как дикий зверь.
     «Идиот!», – ругал он себя. – «Ведь были же подозрения, что следят. Должен, обязан был всё проверить на сто процентов!».
     Но сожалеть о своих ошибках было поздно. Криминальные братки, которым он пару дней назад предложил свои услуги, посчитали, что это он сдал их, и решили поквитаться.  Встреча Дмитрия с Маратом убедила их в правильности подозрений.
     Полозов подошёл к телефону, чтобы вызвать милицию, но в этом уже не было необходимости – за окном раздался вой милицейской сирены.

     * * *

     Уже знакомый Дмитрию следователь-афганец допрашивал его на этот раз в качестве свидетеля. Записав показания, он с нескрываемой неприязнью оглядел Полозова и категоричным тоном заявил:
     - Скажу честно: мне жалко мужика. По закону он, конечно, преступник и будет отвечать за убийство, но по совести... всех бы вас... чтоб не повадно было.
     Ошарашенный такой тирадой, Дмитрий спросил:
     - Вы взяли убийцу?
     - Взяли, – недружелюбно бросил следователь, глядя в сторону.
     Дмитрий настороженно наблюдал за ним, пытаясь понять смысл услышанного. Ведь если даже арестованный разговорился, то по его словам должен был напрашиваться вывод, что Полозов сдал уголовников спецназу. Почему же «афганец» так откровенно агрессивен к нему и сочувствует убийце? Неужели сам запачкан? Пытаясь хоть что-то выяснить, Дмитрий спросил:
     - Чем же вам понравился преступник?
     - А он мне вовсе не понравился, – бурно отреагировал следователь. – Но я вполне понимаю его поступок. Жестоко, но справедливо. По-мужски! И если бы парень честно признался в содеянном, я бы отнёсся к нему с полным уважением.  Но он, к сожалению, в дальнейшем повёл себя не очень красиво.
     - Не признаётся, значит?
     - Не признаётся. Мало того, изображает из себя убитого горем мужа.
     Полозов вскочил с места.
     - Вы что же?..
     - Сидеть! – рявкнул следователь.
     Дмитрий медленно опустился на стул.
     - Вы что же – мужа Маринки арестовали?
     Следователь всем корпусом подался вперёд.
     - Да, мы арестовали Сергея Митрохина. А ты кого имел в виду?
     Дмитрий тоже наклонился к нему.
     - Это не он, понимаешь. Не он. Маринкин муж в ту ночь находился у своей матери. Не мог он совершить покушение.
     Следователь смотрел на него, словно охотник, подкарауливающий свою жертву.
     - Допустим. У тебя есть другая версия?
     - В общем, есть, – сказал Дмитрий не слишком уверенно.
     - Я слушаю, – подбодрил его следователь.
     - Ну... ты, наверное, знаешь, что в субботу была облава. Группа спецназа накрыла воровскую сходку. В воскресенье я встречался с одним из моих бывших сослуживцев. Мне показалось, что за нами следят.
     - Но ведь ты не участвовал в облаве. Почему же напали на тебя, а не на него?
     Дмитрий пожал плечами.
     - Ворам вряд ли было известно, кто конкретно принимал участие в захвате. Спецназовцы работают в масках. Вот они и сделали выбор наугад.
     - Угу, – следователь продолжал смотреть на него, обдумывая услышанное. – И выбрали именно того, кто уже был не у дел и в операции участвовать не мог. Что-то ты темнишь, парень.
     Следователь ещё ближе придвинулся к нему через стол и доверительным голосом, как старому другу, сообщил:
     - В субботу в милицию поступил звонок с твоего телефона, что во дворе дома ошивается подозрительный тип. Этим типом оказался Сергей Митрохин, а звонила, судя по всему, его супруга. Значит, он следил за вами, и вы эту слежку обнаружили. В минувшую ночь незадолго до взрыва Митрохина видели во дворе его дома. Это поначалу выглядело вполне естественно, пока не выяснилось, что его покойная супруга эту ночку проводила с тобой. Возникает вопрос: что он там делал? Можешь объяснить? – спросил он и сам же ответил на свой вопрос: – Не можешь. Но почему-то выгораживаешь мужа погибшей, хотя ничего вразумительного в его защиту не сказал. Чувство вины гложет?
     - Гложет, – признался Дмитрий. – Один человек погиб из-за меня. Не хочу, чтобы ещё одному по моей вине сломали жизнь.
     - Чёрт возьми! – рассердился «афганец», – У тебя есть что-то конкретное?
     - Да.
     - Так говори.
     - Мне надо подумать.
     - Ну, думай, раз надо, – следователь отложил бумаги в сторону. – Только думать будешь в камере. На три часа я имею право тебя задержать. А там что-нибудь придумаю, чтобы ты у нас ещё погостил. Если, конечно, трёх часов тебе покажется мало.
     Он вызвал конвойного.

     Спустя три часа дверь в камеру отворилась. Оставив конвоира снаружи, следователь вошёл и прикрыл за собой дверь. Он сел на нары рядом с Полозовым и какое-то время не проронил ни слова. Потом предложил:
     - Давай поговорим. Не как следователь и арестованный, а как старые солдаты. Мы оба видели смерть, теряли друзей, рисковали своими жизнями. У меня нет с собою диктофона, можешь проверить. Но мне необходимо разобраться в том, что произошло. Помоги мне. Расскажи всё, что знаешь. А потом мы вместе решим, как поступить с твоей информацией. Согласен?
     Дмитрий посмотрел на него и утвердительно кивнул. Он стал подробно рассказывать обо всех своих злоключениях последнего времени, вынудивших его пойти на контакт с криминальным миром, и о том, что из этого вышло. Дослушав до конца, следователь-афганец изрёк:
     - Выходит, своей глупой выходкой Митрохина спасла тебя.
     - Да, – согласился Дмитрий. – Спасла. Ценой своей жизни.
     - Ну, так что будем делать, Дима? – спросил следователь . – Кстати, меня зовут Олег.
     - Знаю. Олег Иванович. На табличке возле двери кабинета написано.
     - Называй просто по имени, – следователь протянул ему руку.
     Они пожали руки. Олег продолжал:
     - Из того, что ты рассказал, следует, что тебя действительно сочли предателем и решили наказать. Я предлагаю запротоколировать твои показания. Это послужит веским основанием для освобождения Митрохина. Мне не понятно, чего ты опасаешься. В твоих действиях нет состава преступления.
     - Мои бывшие сослуживцы могут узнать обо всём, – сказал Дмитрий. – Не хочу, чтобы и они сочли меня предателем.
     - Боишься мести с их стороны? Твои бывшие коллеги промашки не сделают. Грохнут за милую душу.
     - Дело не в мести. Я смерти не боюсь. Я позора боюсь.
     - Не волнуйся, они ничего не узнают, – пообещал Олег. – Есть такое понятие: тайна следствия. Тебе ли не знать.
     - Знаю.
     - Ну, так что, согласен?
     Следователь выжидающе смотрел на Дмитрия. Не видя другого выхода из положения, Полозов сказал:
     - Согласен.

     В кабинет следователя ввели Сергея Митрохина. Припухшие покрасневшие глаза и мрачное в горестных складках лицо говорили о том, что он очень тяжело переживал смерть своей непутёвой жены. Сам же Полозов, как ни странно, не чувствовал практически ничего, кроме гнетущей пустоты в душе. Ни смерть женщины, с которой он был ещё совсем недавно близок, ни гибель боевых товарищей, на похороны которых ему сегодня уже не успеть, казалось, совсем не трогали его. Окружающая действительность воспринималась как глупый и нелепый фильм, поставленный не очень талантливым режиссёром. И в этом фильме ему самому была отведена такая же дурацкая трагикомическая роль.
     - Сергей Андреевич, от лица нашего отдела приношу вам глубокие извинения и освобождаю из-под ареста, – сказал следователь Митрохину и кивнул в сторону Дмитрия. – Скажите спасибо этому человеку. Благодаря его показаниям с вас сняты все обвинения.
     - Спасибо! – угрюмо произнёс Митрохин и, подойдя к Дмитрию, ударил его кулаком в челюсть.
     Полозов даже не пытался защититься от удара.

     * * *

     В будний день народу на китайском рынке было не много. По этой причине цепкие продавцы вели себя особенно навязчиво. Стоило задержаться возле какой-либо палатки, разглядывая товар, как тут же смуглый торговец в прямом смысле хватал за рукав потенциального покупателя, тараторя скороговоркой, в которой причудливым образом перемешивались русские и китайские слова. Оторваться от него было довольно сложно. Это очень быстро стало раздражать Дмитрия. Особо прилипчивых он просто грубо отталкивал от себя, а одному даже пришлось слегка завернуть руку – более мягкие способы отвязаться от него не имели успеха.
     Но так себя вели главным образом мужчины. Женщины зазывали мягко, ненавязчиво, одаривая посетителей рынка сладкими улыбками. У одной из них Дмитрий поинтересовался, где можно купить сотовый телефон. Коверкая слова, девушка охотно объяснила, как лучше пройти туда. Полозов прошёл по указанному маршруту и увидел небольшой импровизированный прилавок, за которым сидела молодая симпатичная китаянка. На прилавке красовались четыре немного отличающиеся друг от друга на вид телефона, а рядом на земле стояла коробка, где подобные телефоны были навалены почти доверху. Дмитрий остановился и стал разглядывать выложенные образцы.
     - Покупай, – сказала девушка-продавец. – Тебе понравится.
     У неё был мягкий, приятный голос. И ещё что-то необыкновенное в выражении лица. Это невозможно объяснить – то ли черты лица, то ли мимика. А может быть манера общения. Девушка бросала быстрый взгляд на собеседника и тут же отводила глаза, словно смущаясь или стыдясь чего-то.
     - Который из них посоветуешь? – спросил Дмитрий.
     - Все хороший, – ответила китаянка. – Интернет, радио, телевизор…, – она перечислила длинный ряд достоинств представленных мобильников.
     - Но ведь чем-то они отличаются? У каждого должны быть свои особенности.
     Вряд ли телефоны существенно отличались друг от друга. Разве что внешним видом, да и то не очень. И Дмитрию, честно говоря, эти различия были мало интересны. Ему захотелось поговорить, пообщаться с продавщицей. Не важно, о чём. Девушка ему понравилась. Неизвестно, как на неё реагировали другие мужчины, но сам он остро почувствовал исходящее от неё очарование, тёплой ласковой волной прокатившееся в его груди. Такое с ним было только однажды в жизни – когда он впервые увидел Олесю.
     Выслушав его вопрос, девушка показала на мобильник, который был немного толще других.
     - Купи такой. Батарейка большой. Работать долго.
     Дмитрий согласился. Потом они немного поторговались. Девушка уступила телефон за половину от первоначально запрошенной суммы. Они проверили исправность аппарата. Дмитрий расплатился за покупку.
     - Как тебя зовут? – спросил он.
     Девушка потупила взор.
     - Юнь.
     - Ты красивая.
     Она метнула в него быстрый взгляд и вновь опустила глаза. На лице играла застенчивая улыбка. И Дмитрий ещё раз отметил про себя, что девушка ему нравится. Очень нравится. Полюбовавшись ею, он сказал:
     - Повезло твоему мужу.
     Китаянка вновь коротко стрельнула в него глазами.
     - У меня нету муж.
     - Почему? Во всём Китае не нашлось достойного кандидата?
     Юнь засмеялась. Шутка ей понравилась.
     - Наверное.
     - Тогда, может быть, в России найдётся подходящий жених?
     - Может быть.
     К прилавку подошла супружеская пара. Юнь переключила своё внимание на новых покупателей. Полозов попрощался с нею и ушёл, унося в своей душе странное чувство, в котором пока сам не мог разобраться.

     * * *

     Отныне он часто думал о китаянке. Поначалу отмахивался от непрошеных мыслей о ней, воспринимая их как глупое наваждение. Юнь была человеком из другой страны, а по сути – из другого мира. Рассчитывать на построение серьёзных отношений с ней было глупо. Но Дмитрий вновь и вновь ловил себя на том, что думает о ней. И от этого сердце сладко щемило. И он стал убеждать себя, что нет ничего невозможного в жизни, что при большом желании вполне осуществимо связать свою жизнь с женщиной из Китая. Ведь не показалось же, что в глазах Юнь промелькнул живой интерес к нему – не как к покупателю, а как к человеку, мужчине. Он ясно видел, что понравился ей. Так почему же он не может рассчитывать на серьёзные отношения? И хотя в глубине души лежал плотный пласт сомнений, новое чувство уже оказывало на него благотворное влияние, раздувая огонёк почти угасшего интереса к жизни. Даже воспоминания о жене (фактически бывшей) не причиняли прежней боли, отзываясь лишь лёгким уколом в сердце.
     Однажды, когда Дмитрий размышлял об этом, Олеся позвонила ему:
     - Дима, с тобой всё в порядке? – спросила она взволнованным голосом. – Я не могла до тебя дозвониться.
     - У меня украли мобильник, – сказал Дмитрий.
     - А городской? Я на него тоже звонила много раз. Вернее, пыталась позвонить.
     - Зачем?
     - Ну как же! – воскликнула Олеся. – Неужели не понимаешь? Я боюсь за тебя! В теленовостях по десять раз на дню трезвонят про взрыв в квартире твоей ... женщины.
     По её заминке было понятно, что она хотела сказать: «в квартире твоей любовницы», но нашла более мягкий вариант. Однако огорчало не это. Чёртовы журналисты со своими новостями! Из-за них Полозову пришлось на некоторое время отключить городской телефон, который после происшествия практически не смолкал. Даже милиция его меньше мурыжила, чем эта назойливая братия.  Впрочем, всю необходимую информацию они получили именно в милиции. Одно радовало: «афганец» Олег сдержал своё слово, и о причине покушения журналистам оставалось только гадать.
     Олесе же Дмитрий сказал:
     - Я не смотрю новости. У меня сломался телевизор.
     Олеся умолкла, а чуть погодя спросила тихим голосом:
     - Дима, ты любил эту женщину?
     - Нет, – он немного подумал. – Не знаю. Мне кажется, она начинала мне нравиться. Для тебя это имеет значение?
     - Да.
     - Ты всё ещё любишь меня? – вдруг спросил он, сам не ожидая своего вопроса.
     Она промолчала. По слишком затянувшейся паузе Дмитрий понял, что Олесе предстоит озвучить нелёгкий для неё вопрос, и она никак не может решиться на это. Он даже догадался, о чём конкретно должна пойти речь, и спросил напрямую:
     - Твой нынешний требует, чтобы ты развелась со мной? Ты поэтому звонишь?
     - Да, – чуть слышно выдохнула Олеся. – То есть не только поэтому, но... В общем, ты прав. Володя хочет, чтобы мы с ним оформили отношения официально.
     - Хорошо. Я дам согласие на развод.
     - Дима...
     - Что?
     - Но ведь я ещё даже не сказала, что собираюсь подать заявление о разводе, – в её голосе звучала обида.
     - Тогда зачем звонишь?
     - Я не знаю, что мне делать.
     - Он обижает тебя?
     - Нет.
     - Упрекает, унижает, достаёт нравоучениями?
     - Да нет же, нет!
     - Значит, у тебя всё хорошо? Не на что жаловаться?
     Она глубоко вздохнула.
     - Ты прав: мне не на что жаловаться.
     Олеся опять замолчала. Она ждала от него каких-то слов. И он сказал:
     - Олеся, ты ушла к другому, потому что дала ему слово. Так?
     - Да.
     - Ты обещала ему, что отныне всегда будешь с ним?
     - Да.
     - Что выйдешь за него замуж?
     - Да.
     - Ну, так выходи за него! – сердито воскликнул Дмитрий и положил трубку.
     Лучше бы она не звонила. Он вновь почувствовал себя потерянным в жизни. Можно запудрить самому себе мозги, но душу обмануть невозможно. Все его попытки забыть о прошлом, начать жизнь заново напоминали действия утопающего, хватающегося за любую соломинку, лишь бы продлить иллюзию возможности спастись.
     Но ведь и Олесе было не легче. По сути, она оказалась перед сложным выбором и обратилась к нему за советом, за помощью. А он прервал разговор. Почему? Да потому что не знал, что ей ответить. Она выразила робкую надежду вернуть прежние отношения, и он растерялся, испугался дальнейшего разговора. Полозов копался в своей душе в поисках мотивов собственного поведения. Одной из причин, несомненно, являлось то, что всё последнее время Олеся жила с другим мужчиной. Мысли об этом испепеляли сердце ревностью. Уход жены Дмитрий воспринимал как измену, предательство, хотя и совершённое во имя его спасения. Но было и другое. Его соперник окружил Олесю роскошью, открыл ей путь в мир, где за деньги можно получить всё. Или почти всё. Сможет ли она после такой жизни спокойно выносить нищету, в которую неизбежно окунётся, вернувшись к своему законному мужу? Сможет ли уважать его? Не станет ли жалеть о своём возвращении? И, наконец, последнее. В глубине души Дмитрий понимал, что прежние отношения они восстановить не смогут. Отныне между ними всегда будут стоять другие люди, другие отношения, другая обстановка.
     Полозов попытался отвлечься от тягостных дум. Он начал вновь думать о китаянке, представлять себе встречи с ней. Но непослушные мысли теперь упрямо возвращались к Олесе.

     * * *

     Юнь встретила его всё той же очаровательной и слегка смущённой улыбкой. У них завязался обычный, ничего не значащий разговор, какой иногда ведут между собой мало знакомые люди. Девушка довольно сносно говорила по-русски, хотя нередко коверкала слова. Подходили покупатели, и разговор на короткое время прерывался. Юнь становилась деловой и обаятельной одновременно. Она так улыбалась покупателям, что Дмитрий начинал испытывать ревность. Но люди отходили, и всё её внимание вновь обращалось к нему.
     - Юнь, дай мне номер своего телефона, – попросил Дмитрий.
     Она бросила на него быстрый взгляд.
     - Зачем?
     - Я хочу слышать твой голос. Не только здесь, но и когда тебя нет рядом.
     Девушка чуть помешкала, но номер назвала. Дмитрий тут же сделал звонок.
     - Зафиксируй мой номер, – сказал он. – Если кто-нибудь обидит, сразу же звони мне. Отныне я буду защищать тебя.
     Юнь улыбнулась.
     - Меня не надо защищать. Меня Тао Цин защищать.
     Полозов сразу напрягся.
     - Кто он такой?
     Его реакция позабавила китаянку. Продолжая улыбаться, она пояснила:
     - Тао Цин сильный, главный. Мы слушаться его.
     Дмитрий успокоился. Он понял, что неведомый ему покровитель опекает не только Юнь, но и остальных китайских торговцев. Такая ситуация была уже знакома Полозову. Однажды ему довелось участвовать в облаве на вьетнамцев. Тогда милиция, пытаясь задержать нелегалов, внезапно столкнулась с хорошо организованной и натренированной боевой группировкой, крышевавшей торговцев. Маленькие и щуплые на вид парни оказали такое яростное сопротивление, что блюстители порядка были вынуждены вызвать спецназ. Видимо, и у китайцев существовала подобная структура.
     - Значит, звони, если тебя обидит Тао Цин, – сказал Дмитрий. – Я накажу его.
     Юнь весело засмеялась.
     - Дима, ты смешной. Тао Цин нельзя наказать. Он сам наказать.
     Её слова подтвердили предположение Полозова. Некая сила контролирует торговцев из «Поднебесной». Возможно, не только торговлю, но и быт. А стало быть, и  круг общения. Это означало, что рано или поздно Дмитрию придётся встретиться с таинственным Тао Цином или его подручными. Если, конечно, он будет продолжать общаться с Юнь. Так почему бы не ускорить эту встречу. Разве не любопытно взглянуть на человека, которого так бояться его соотечественники?
     - Юнь, познакомь меня с Тао Цином, – попросил он.
     Она перестала улыбаться.
     - Зачем?
     - Мне надо. Хочу поговорить с ним.
     - Нет, нельзя!
     Она была явно испугана. Полозов поспешил успокоить её.
     - Хорошо-хорошо! Не надо нас знакомить. Но я могу звонить тебе?
     Юнь опять потупила взор.
     - Да.

     Встреча с Тао Цином произошла случайно при следующем посещении Дмитрием китайского рынка. Он пару дней не появлялся там, общаясь с Юнь по телефону. На этот раз он решил назначить девушке свидание и сказал ей об этом. Она ничего не ответила. Дмитрий не стал настаивать, сочтя, что ещё не пришло время. У китайцев свои, неведомые ему традиции. Поэтому не стоит торопить события.
     Минут через двадцать к ним подошли четверо китайцев. Впереди шёл невысокий, но крепко сложенный мужчина с сердитым, если не сказать злым лицом. Он был ещё достаточно молод, лет тридцати, если вообще возможно на вид определить возраст китайца. Его сопровождал ходосочный парень интеллигентного вида. Двое суровых крепышей шли по бокам и чуть позади, настороженно зыркая глазами по сторонам. Сердитый китаец подошёл к Юнь и стал её о чём-то спрашивать. Она отвечала, опустив голову, словно рабыня, не смеющая поднять глаза на своего господина. Закончив допрос, китаец взглянул на Дмитрия и что-то сказал на своём языке.
     - Шеф сказал, что здесь не надо стоять, – перевёл худосочный. – Если ничего не покупаешь, не мешай работать.
     - Скажи своему шефу, пусть у себя дома командует, – ответил Дмитрий. – А здесь он в гостях.
     Парень замешкался, не решаясь переводить столь резкую отповедь, но его начальник, видимо, немного знал русский язык и всё понял сам.
     - Грубить – плохо, – изрёк он.
     Юнь стала торопливо что-то объяснять ему. Выслушав её, суровый шеф бросил короткую фразу. Девушка ещё ниже склонилась перед ним. Мужчина повернулся и удалился вместе со своей свитой.
     - О чём вы говорили? – спросил Дмитрий.
     - Тао Цин разрешил встретиться с тобой, – ответила Юнь. Иногда она произносила глаголы правильно.
     Великодушие китайца после резкой отповеди Дмитрия казалось странным.
     - Разрешил? – спросил он удивлённо. – Что ты сказала ему?
     Она лукаво улыбнулась.
     - Это важно?
     Дмитрий пожал плечами и тоже улыбнулся.
     - Наверное, не важно.

     Этот вечер они провели вместе. Поначалу Полозов волновался, хватит ли ему оставшихся денег, чтобы посидеть с Юнь в каком-нибудь кафе или баре. Но китаянка изъявила желание побродить по городу, задавая Дмитрию бесчисленные вопросы об истории города, зданиях, памятниках. На многие её вопросы Дмитрий не знал ответа, и это забавляло китаянку. Закончив познавательную прогулку, они прокатились на колесе обозрения и прошлись по набережной. А потом Дмитрий привёл девушку к себе домой.
     Время пролетело незаметно. Понимая, что скоро предстоит расстаться, Дмитрий пытался найти слова, чтобы уговорить Юнь остаться у него на ночь. Он боялся неосторожным словом вспугнуть её, испортить отношения. Но уже в двенадцатом часу она сама вдруг спросила:
     - Кто первый мыться?
     Поняв, что его опасения были напрасными, Дмитрий сказал:
     - Ты будешь первая, но при одном условии.
     - Какой условие?
     - Если возьмёшь меня с собой.
     Юнь засмеялась.
     - Мы оба первый?
     - Оба.
     - Я возьмёшь тебя с собой, – весело воскликнула девушка.
     Идея помыться вместе ей очень понравилась.
     После ванны они забрались в постель, которую Дмитрий когда-то делил с Олесей и единственный раз с Мариной. Юнь сделала ему массаж, восхищаясь, как и Марина, его крепкими мускулами. Её тонкие пальчики ловко, почти профессионально, разминали мышцы спины, доставляя удовольствие на грани блаженства. Но вместе с тем росло и желание. Не дождавшись, когда китаянка закончит массаж, Дмитрий перевернулся на спину и привлёк её к себе.

     * * *

     Утром Юнь разбудила его.
     - Дима, надо идти.
     - Подожди, – сказал он. – Я оденусь и провожу тебя.
     - Нет, пора, – ответила она и, смутившись, добавила, – Двести рубли.
     Он ничего не понял. Спросил:
     - Что ты сейчас сказала?
     - Ты мне дать двести рубли. За ночь. Так надо.
     Дмитрий опешил. Вот это новость! Значит, она спала с ним за деньги? А ведь он был уверен, что она испытывает к нему глубокие чувства. Минувшая ночь давала все основания думать так. Видимо, китайцы настолько практичны, что не упускают возможности совместить приятное с полезным. От жуткого разочарования Полозов готов был выплеснуть на неё весь свой внезапно накативший гнев. Но Юнь вовремя заметила опасность и поспешила объясниться, от волнения безбожно коверкая русскую речь:
     - Мне не надо. Надо Тао Цин. Его доля. Я сказать ему, что надо деньги. Он разрешил. Деньги – можно. Любовь – нельзя.
     - А с другими? С ними ты за деньги?
     - Другие – нет. Только ты.
     Объяснение китаянки выглядело вполне убедительным, и это в корне меняло дело. Дмитрий успокоился. Он полез в портмоне, но Юнь вдруг сказала:
     - Не надо, Дима. Я сама отдать. Чтобы ты верить мне.
     Он протянул ей деньги.
     - Возьми. Я тебе верю.
      Дмитрий обнял девушку.
     - Юнь, я полюбил тебя.
     Она привычно потупила взор.
     - Дима, я тоже... Ты хороший. Но нам нельзя любить.
     Он ещё крепче прижал её к себе.
     - Я никому тебя не отдам. Мы будем вместе. И никакой Тао Цин нам не помешает. Пусть только попробует!
     Она с тревогой в глазах посмотрела ему в лицо.
     - С Тао Цин не надо ссориться. Он главный, он решать.
     Дмитрий упрямо мотнул головой.
     - Нет, милая, это дело касается нас двоих. Значит, и решать только нам.
     - Дима! У нас свой мир. Ты чужой. Обещай не делать глупо.
     Она была не на шутку встревожена. Дмитрий ласково погладил её по волосам.
     - Обещаю не делать глупо. Обещаю делать мудро.
     - Что? – Юнь с тревожным ожиданием смотрела на него.
     - Я стану одним из вас, – сказал он с улыбкой. – И тогда Тао Цин не станет нам мешать.
     Девушка тоже улыбнулась – слегка недоверчиво. Видимо, приняла его слова за шутку. Но ответила серьёзно:
     - Ты не будешь наш. Ты чужой. Тао Цин не любит чужой. Это опасно. Он сильный.
     - Я тоже сильный. Ты даже не представляешь, какой я сильный.
     - Я представлять. Я видеть твой мускулы – большой, твёрдый.
     - Вот и хорошо. Так что не сомневайся, накостыляю я твоему Тао Цину.
     Юнь слегка задумалась. Возможно, её озадачило слово «накостыляю». Но она быстро поняла смысл сказанного и торопливо заговорила:
     - Дима, нельзя. У него много свои люди. Они опасны.
     - Значит, я вызову его на поединок, – упрямо сказал Дмитрий. – При его людях вызову. Он не сможет отказаться.
     - Нельзя! – воскликнула она. – Ты не понимать. Тао Цин нельзя победить. Его называть Тхе Шоу – железный рука.
     Юнь взглянула на часы.
     - Дима, мне надо торопиться. Я буду позвонить тебе.
     Она ушла. А Дмитрий задумался над своей внезапной идеей. Влиться в ряды российского криминала у него не получилось – и слава Богу. Теперь он решил предложить свои услуги китайцам. Опасения столкнуться с прежними товарищами по оружию его не беспокоили. Китайцы жили и торговали легально, а все разборки проводили исключительно внутри своей общины. Дело оставалось за малым – выйти на контакт с Тао Цином и спровоцировать его принять вызов на условиях, предложенных Дмитрием: в случае победы китайца Полозов отступиться от Юнь и исчезнет из поля зрения; ежели победа будет за ним, то Тао Цин отдаст ему Юнь и предоставит работу. Он был почти уверен, что его уловка сработает. Надменный китаец, вероятно, в совершенстве владел боевыми искусствами Востока и вряд ли стал бы воспринимать Полозова как серьёзного соперника, не смотря на то, что тот был крупнее и сильнее физически. Дмитрий понимал, что сам он не может быть на сто процентов уверенным в своей победе. Но что он терял в случае поражения? Ничего! Разве что рисковал быть побитым. Но к этому было не привыкать. Так ему ли бояться железной руки Тао Цина?

     * * *

     Выйти на контакт с Тао Цином оказалось не сложно. Достаточно было продолжать мозолить глаза китайцам на их рынке. Пройдясь по рядам, Дмитрий непременно заканчивал свой маршрут возле лотка, за которым стояла Юнь.  Переживая за последствия, китаянка неоднократно пыталась отговорить своего поклонника от опасной затеи, но быстро поняла тщету своих стараний.
     В один из дней к Дмитрию подошёл худой переводчик Тао Цина и сообщил: его шеф очень недоволен тем, что русский мешает работать продавцам из «Поднебесной».
     - Скажи своему шефу, что это не его дело, – ответил Дмитрий. – Он не может приказать мне уйти отсюда.
     - Шеф не приказывает, – быстро отреагировал китаец. – Он просит.
     - Тогда скажи ему, что я хочу поговорить с ним. И что я выполню его просьбу, если мы сумеем договориться.
     Переводчик ушёл и вскоре вернулся.
     - Шеф готов говорить с тобой. Идём.
     Он повёл Дмитрия к автомобильной стоянке. В чёрном китайском джипе «Great Wall» на заднем сидении их поджидал Тао Цин. Дмитрий сел рядом с ним. Переводчик расположился на переднем рядом с водителем и приступил к своим обязанностям, едва только его босс открыл рот.
     - Говори, чего ты хочешь, – распорядился Тао Цин.
     Дмитрий кивнул головой.
     - Скажу. Но сначала хочу кое-что узнать. Говорят, что ты непревзойдённый боец и никого не боишься. Это так?
     Лицо Тао Цина скривила усмешка.
     - Почему спрашиваешь? Хочешь сам проверить?
     Дмитрий равнодушно пожал плечами.
     - Почему бы и нет? Я тоже умею драться.
     Тао Цин расхохотался, а вслед за ним – переводчик с водителем.
Полозов подождал, когда они успокоятся, и продолжил с наивным видом:
     - Я очень хорошо умею драться. Я тоже сильный и никого не боюсь.
     Усмешка на лице Тао Цина приобрела презрительный оттенок.
     - Говори по существу, – сказал он сердито. – Хотя я уже догадываюсь, что ты собираешься мне предложить: если ты победишь в драке, я должен буду уступить тебе Юнь. Так ведь?
     - Не только. Ты возьмёшь меня к себе на работу. Тебе же нужен человек, который хорошо умеет драться?
     Тао Цин грозно сощурил свои и без того узкие глаза.
     - Ты наглый.
     - Но ведь это только в случае моей победы, – сказал Дмитрий.
     - А если проиграешь?
     - Я отступлюсь от Юнь и больше ни разу не появлюсь на китайском рынке.
     Китаец немного подумал и спросил:
     - Зачем тебе Юнь? В России много красивых женщин.
     - Я полюбил её, – ответил Дмитрий. – У нас говорят: сердцу не прикажешь.
     Тао Цин с комичной обречённостью развёл руками.
     - Хорошо, – сказал он. – Я принимаю твой вызов.
     - А условия?
     - И условия тоже. Я отдам тебе Юнь, если победишь.
     Дмитрий упрямо мотнул головой.
     - Это не всё. Ты ещё должен будешь взять меня на работу.
     - Ты слишком много требуешь. Зачем тебе работать у нас?
     - У меня нет другой работы.
     Тао Цин опять презрительно усмехнулся.
     - Странные вы люди. У вас всё есть и ничего нет. Привыкли жить на халяву. Вас, русских, не за что уважать.
     - Вас-то, конечно, есть за что, – Дмитрий насмешливо хмыкнул. – Завалили весь мир дерьмом.
     - А вы это дерьмо охотно покупаете, потому что сами ничего не хотите делать. У китайцев принцип: сначала заслужи, а потом получишь.
     - Я и хочу заслужить.
     Если до сего момента Тао Цин прятал свои чувства за напускным добродушием, хотя и замешанным на презрении, то теперь он уже не скрывал истинного отношения. Глядя на Полозова с откровенной неприязнью, он спросил:
     - Ты всё ещё хочешь драться со мной?
     - Теперь ещё больше.
     Несколько секунд Тао Цин  в упор смотрел на Дмитрия как на потенциальную жертву, потом небрежно бросил по-русски, обойдясь без услуг переводчика:
     - Тебе позвонят.
     Переводчик записал номер телефона Дмитрия.

     * * *

     Прежде в этом не слишком большом здании была школа. Оно и построено было именно с такой целью. Теперь его арендовала китайская община. Сюда и пригласили по телефону Дмитрия, чтобы он померялся силами с грозным Тао Цином. Войдя во двор, Полозов с грустью огляделся. Китайцы не слишком щепетильно относились к месту своего временного пребывания, изрядно захламив и попортив территорию бывшего школьного двора и постройки. Удивляться тут было нечему. Чего им беречь этот маленький клочок чужой огромной страны, которую они совсем не уважали? Страны, в которой в прежние времена дети учились по сорок человек в классе, потому что не хватало школ. А теперь школы закрывают, потому что не хватает детей, чтобы заполнить их. А школьные здания отдают китайцам, не уважающим эту страну.
     В спортивном зале, где и предстояло провести поединок, к его приходу всё было готово. Маты, на которых по всей вероятности спали неприхотливые китайцы, были стопкой сложены в углу. Вдоль стен по всему периметру стояли скамейки, на которых уже сидели самые нетерпеливые из зрителей.
     Едва Полозов вошёл в спортзал, к нему подошёл парень и сообщил, что за Тао Цином уже послали гонца. Вскоре суровый босс в окружении свиты появился в традиционном китайском одеянии, похожем на спортивное кимоно. Дмитрий переоделся в лёгкие спортивные брюки и футболку. Скамейки вдоль стен в течение пары минут оказались заполненными. В дверях толпился народ. Когда в спортзал вошла Юнь, один из слуг Тао Цина посадил её на самое удобное для наблюдения место, согнав с него сидевшего там мужчину. Полозов и его соперник вышли на середину зала. Четверо крепкого вида китайцев стали с четырёх сторон, не спуская цепких глаз с бойцов. Тао Цин подозвал переводчика и задал Дмитрию вопрос:
     - Когда поединок будем считать оконченным?
     - А как принято у вас? – спросил в свою очередь Дмитрий.
     - Мы бьёмся насмерть.
     - Этот вариант не подходит.
     Услышав ответ, Тао Цин, внимательно наблюдавший за соперником, скривился в насмешливой улыбке.
     - Ты прав: этот вариант не для русского.
     - Я не боюсь смерти, – спокойно ответил Дмитрий. – Но где гарантии, что поединок будет честным? Здесь много твоих людей, а я один. Поэтому я решил подстраховаться. Один мой друг будет ждать от меня звонка. Если через час он не услышит моего голоса, то сюда вскоре нагрянет спецназ.
     Тао Цин ещё внимательнее вгляделся в лицо противника – не блефует ли? Но Дмитрий говорил правду. Когда место и время схватки были оговорены, он позвонил Марату Галиуллину и обо всём с ним договорился. Поэтому на какие-то меры по его спасению можно было рассчитывать. Похоже, китаец пришёл к выводу, что его не обманывают.
     - Мои люди не станут вмешиваться, – заверил он.
     Дмитрий кивнул в знак согласия и высказал свои условия:
     - Предлагаю драться до тех пор, когда один из нас не сможет оказывать сопротивление или сам признает себя побеждённым.
     - Хорошо, – сказал Тао Цин. – Закончим сразу, как только ты признаешь себя побеждённым.
     Соперники разошлись в разные стороны на несколько шагов. Один из телохранителей Тао Цина объявил начало поединка. Прежде чем шагнуть навстречу противнику, Дмитрий взглянул на Юнь. Она сидела на скамье с бледным от страха лицом.
     Насколько силён и опасен противник, стало ясно с первых секунд схватки. Дмитрий пропустил несколько ударов по корпусу и один в челюсть, который едва не отправил его в нокдаун. Он явно недооценил китайца. Будь у Тао Цина та же весовая категория, что и у него, поединок мог закончиться на первых секундах. Расплата за ошибки заставила Дмитрия максимально собраться. Он всё ещё продолжал защищаться от сыпавшихся градом ударов рук и ног, но уже был готов нанести ответный удар, как только его противник, почти уверовавший в победу, допустит оплошность. Такой момент вскоре представился. Едва Тао Цин после очередного акробатического прыжка стал на ноги, Дмитрий нанёс сокрушительный удар в голову. Китаец успел закрыться руками, но увесистый кулак спецназовца пробил блок, уложив противника на пол. Тао Цин резко вскочил на ноги, но Полозов тут же навалился на него всем своим весом, придавил к полу. Китаец отчаянно сопротивлялся, пытаясь вырваться, а Дмитрий тем временем выворачивал ему руку. Китаец скрипел зубами от боли, но терпел до тех пор, пока не возникла угроза серьёзной травмы. Он захлопал свободной рукой по полу, признавая своё поражение.
     Все, кто сидел на скамьях и стоял в дверном проёме, потупили свои взоры, виновные в том, что видели поражение своего босса. Подручные Тао Цина, чуть помешкав в нерешительности, шагнули к Дмитрию, но хозяин резким окриком заставил их отступить назад. Подозвав переводчика, он сказал Полозову:
     - Ты победил.  Можешь идти домой.
     - Ты выполнишь наше условие? – спросил Дмитрий.
     - Выполню.
     - Когда?
     - Всему своё время.
     - Когда? – настойчиво повторил Дмитрий.
     Тао Цин с плохо скрываемой неприязнью смотрел на него.
     - Ты очень нетерпелив. Разве в спецназе тебя не научили терпению? Я не могу тебе сразу же предоставить работу. Надо сначала всё подготовить.
     - Но я могу забрать с собою Юнь? Для этого ничего не надо подготавливать.
     - Нет.
     - Почему?
     - Любой китаец счёл бы твой вопрос глупым, – сказал Тао Цин. – Есть традиции, которые надо соблюдать. Вы, русские, забыли об этом. Отсюда все ваши беды.
     - Что я должен сделать? – спросил Полозов.
     - Ничего. Мы всё сделаем сами. Когда всё будет готово, тебе позвонят.
     Дмитрий хотел потребовать, чтобы ему объяснили суть необходимых мероприятий, но передумал. Он подошёл к Юнь и попросил проводить его. Вместе они вышли на школьный двор.
     - Плохо, Дима. Всё очень плохо, – сказала китаянка.
     Он удивился её словам.
     - Почему плохо? Я победил Тао Цина. Теперь мы будем вместе.
     Она отрицательно мотнула головой. Испуганное лицо было бледным.
     - Нет, не так. Тао Цин нельзя победить.
     Её слова озадачили Полозова. Что значит «нельзя победить», если он только что победил? Он собрался спросить Юнь, что она имела в виду, но в этот момент в школьном дверном проёме появился один из телохранителей Тао Цина. Он что-то крикнул на своём языке. Юнь повернулась и торопливо пошла к нему, ни разу не оглянувшись.

     * * *

     В ближайший понедельник, выходной для рынка день, Дмитрию позвонил переводчик Тао Цина. Неожиданно вежливым голосом он сообщил:
     - Дима, приходи сегодня к трём часам дня к школе. Ни о чём не беспокойся. Мы подготовили всё, что нужно.
     К назначенному времени Дмитрий зашёл на школьный двор. Там уже суетился народ. В сторонке стояли три китайских джипа. Тао Цин увидел гостя и в сопровождении переводчика пошёл ему навстречу, приветливо улыбаясь. С почтительным поклоном пожимая Полозову руку, он сказал:
     - Добрый день, Дима! Рад тебя видеть. Я оценил твои способности. Молодец! Такие люди нам нужны.
     - Где Юнь? – спросил Дмитрий. Он не видел её среди суетящихся на школьном дворе китайцев.
     - О, не беспокойся! Она уже в машине со своими подругами. Ты поедешь в другом джипе. По традиции вы не должны быть вместе, пока мы вас не соединим. Сейчас уложат последний багаж, и мы поедем. Из уважения к тебе мы решили включить в ритуал и русскую традицию, – Тао Цин подмигнул Дмитрию. – Процедуру принятие тебя в нашу семью мы проведём на природе. Так сказать, в форме пикника.
     - Вообще-то «пикник» – английское слово, – уточнил Дмитрий.
     Китаец небрежно отмахнулся.
     - Это не важно. Вы, белые, все на одно лицо.
     В это время погрузка была закончена. Тао Цин церемонно взял Дмитрия под руку и подвёл его к одному из джипов. Переводчик предупредительно распахнул дверцу. Забираясь на заднее сидение, Полозов подумал, что силу здесь уважают.
Джипы выехали со двора, прокатились по городу и вскоре они бежали по загородной трассе. Машина, в которой находился босс, ехала впереди. Юнь с подругами, вероятно, находились в замыкающем джипе. По обеим сторонам от Полозова расположились телохранители Тао Цина. Парни сидели с каменными лицами, но стоило Дмитрию взглянуть на кого-либо из них, как тот в ответ сразу расплывался в дружелюбной улыбке. И Дмитрий ещё раз с удовольствием отметил, что заставил этих натренированных обезьян уважать себя. Съехав с трассы, они долго петляли по просёлочным дорогам и, наконец, проехав по бездорожью, остановились на небольшой поляне среди берёз.
     Мужчины извлекли из багажников баулы, расстелили на траве скатерти. Женщины занялись сервировкой. Юнь среди них не было. Вскоре Тао Цин широким жестом пригласил всех к импровизированному столу. Люди расселись вокруг скатерти, на которой стояли бутылки с иероглифами на этикетках и большое разнообразие закусок. Женщины наполняли водкой небольшие фарфоровые чашечки и подавали их мужчинам. Дмитрия они почему-то обошли стороной. Тао Цин тут же пояснил через переводчика:
     - Чашку жениха наполняет невеста. Таков обычай.
     Он поднял руку и щёлкнул пальцами. Из джипа, который ехал последним, выбралась Юнь и направилась к Полозову. Девушка несла в руках небольшой поднос, на котором стояли бутылка и чашка. Подойдя к Дмитрию, она опустилась на колени и поставила поднос на скатерть. Наполнив его чашку, поклонилась, сжав руки ладонями на уровне груди. Её лицо было бледным и испуганным. Всё это время она смотрела куда-то вниз. Тао Цин что-то сказал ей сердитым голосом. Юнь подняла на Дмитрия глаза и натянуто улыбнулась. Босс счёл необходимым пояснить Дмитрию:
     - Девушка волнуется, – он поднял свою чашку. – Добро пожаловать в нашу семью, Дима!
     - Пусть Юнь выпьет со мной, – сказал Дмитрий.
     Главный китаец красноречиво замахал свободной рукой.
     - Нет-нет, нельзя! Это нарушит традицию. Пьют только мужчины.
     Он опустошил свою чашку. Вслед за ним выпили остальные. Дмитрий плеснул в рот содержимое своей чашки, с трудом проглотил. Неприятный на вкус напиток словно оцарапал горло, отразился на лице горькой гримасой. Это не ускользнула от внимания китайского босса, который сегодня был непривычно предупредителен.
     - Это рисовая водка. У неё специфический вкус. Европейцам он кажется неприятным. Но ведь ты теперь наш. А Юнь – твоя невеста. Водка из рук любимой женщины не должна казаться горькой. А если всё же горька, то надо хорошо закусить. Кушай, Дима. Здесь много еды. Она тебе понравится.
     Закусив, Дмитрий почувствовал себя лучше. Девушки вновь наполнили чашки мужчин. Юнь налила водку Дмитрию. Тао Цин стал произносить второй тост, а худой китаец переводил его персонально для Полозова.
     - Давайте выпьем за невесту – очаровательную красавицу Юнь, приведшую в нашу дружную семью русского богатыря.
     На бледных щеках девушки проступил румянец. Мужчины выпили, дружно последовав примеру босса. Вторая порция алкоголя показалась Дмитрию ещё более отвратительной на вкус. Он торопливо ел всё, что попадало под руку, стремясь заглушить появившуюся в груди тошноту. Чёрт бы побрал эту рисовую водку! Как только китайцы пьют такую дрянь? Тао Цин внимательно наблюдал за ним.
     - Дима, тебе плохо?
     - Нет, всё в порядке, – ответил Дмитрий.
     - Очень хорошо. Тогда продолжим.
     Босс дал команду, и чаши вновь наполнились до краёв.
     - А теперь главный тост, – сказал Тао Цин. – Предлагаю выпить за то, чтобы мы никогда и никому не проигрывали, чтобы в любой ситуации, как бы она ни складывалась, окончательная победа оставалась за нами.
     Дмитрий уже с трудом улавливал смысл его слов. Дурнота растекалась по телу. Но китайцы уже опустошили свои чашки и теперь дружно смотрели на него. Неужели же он по этой части слабее азиатов? Он раньше слышал о том, что рисовая водка по крепости значительно уступает русской. Но никогда прежде его не развозило с двух рюмок. Под прицелом дюжины пар раскосых глаз Дмитрий в третий раз опустошил свою чашку. Он потянулся к закуске, но вдруг почувствовал, что испытывает отвращение к еде. Тело покрылось испариной. Тао Цин, по-прежнему не сводящий с него глаз, резко отдал команду, и его приближённые стали торопливо убирать остатки пиршества. Босс в сопровождении переводчика подошёл к Дмитрию. Юнь стояла рядом, скрестив руки на груди и едва дыша. Тао Цин что-то сказал ей, но она словно не услышала. Тогда китаец грубо рявкнул на неё. Девушка бегом помчалась к машине.
     Дмитрий с трудом поднялся на ноги. Тао Цин насмешливо смотрел на него.
     - Ай-ай-ай! Как ты напился! Я не могу отдать китайскую красавицу за русского пьяницу. И в машину тебя брать не хочу. Добирайся сам.
     Презрительно сплюнув, он пошёл к машине. Переводчик семенил вслед за ним. Вскоре все три джипа уехали, оставив Полозова одного посреди поляны. Дмитрий находился в полном недоумении. Всё произошло так стремительно и неожиданно, что не укладывалось в сознании. Такого резкого поворота он не ожидал. Он пытался сообразить, где находится и в какую сторону ему надо идти, но у него ничего не получалось. Голова трещала от боли, в глазах плыло. Но больше всего мучила невыносимая дурнота. Дмитрий сделал шаг, и тут же увидел, как земля летит ему навстречу. Упав, он почувствовал себя ещё хуже. Планета раскручивалась под ним с дикой скоростью. От этого сумасшедшего вращения его стошнило. Почувствовал некоторое облегчение, он вновь поднялся на ноги. В прояснённом мозгу мелькнула мысль, что надо двигаться в сторону солнца. Дмитрий пошёл, падая и вновь поднимаясь на ноги. Никогда в жизни он не напивался до такого состояния.
     И вдруг сознание обожгла догадка: его отравили! Ради этого и был затеян спектакль. Ведь были же основания заподозрить неладное. И вчера, и сегодня были. Как он мог не видеть их? Упав в очередной раз на колени, Дмитрий склонился над травой. Он сунул в рот два пальца, пытаясь вызвать рвоту. На короткое время ему опять стало легче. На этот раз ему удалось пройти несколько десятков шагов, прежде чем он опять рухнул на землю. Мучительная дурнота очередной, ещё более мощной волной прошлась по всем его внутренностям. Дмитрий встал на колени, уткнувшись головой в землю и обхватив голову руками. Он больше ничего не мог и не хотел делать. Он мог только стоять на коленях, уткнувшись в землю лбом, и терпеливо ждать, когда закончится эта невыносимая мука.

     Он не знал, сколько времени прошло. Возможно, был без сознания. А теперь, очнувшись, обнаружил, что чувствует себя хорошо. Даже очень хорошо. Мучительные дурнота и боль покинули его, остались в прошлом как кошмарный сон. Дмитрий поднялся, чувствуя во всём теле необычайную лёгкость. Вокруг было темно, и лишь на горизонте, рассеивая мрак, занималась заря, предвещающая близкий рассвет. Он стоял в высокой траве, которая была ему по грудь. Куда его занесло? И как ему выбраться отсюда? Дмитрий вспомнил, что хотел идти в сторону солнца. И пусть тогда светило находилось в другой точке небосклона, всё же направление было примерно то же самое. Он двинулся в путь, вновь подивившись лёгкости, с которой ему удавалось каждое движение – словно не чуял ног под собой.
     Заря разгоралась всё ярче, прогоняя остатки тьмы. Вглядываясь вдаль, Дмитрий увидел, что в его сторону движется фигура человека. Полозов ещё быстрее помчался навстречу незнакомцу. Появилась надежда узнать, где он находиться, и определиться, в какую сторону следует идти.
     Однако, сокращая расстояние, он всё больше испытывал беспокойство. Очертания человека становились всё более отчётливыми. И наконец, Дмитрий смог разглядеть его. К нему спешила молодая светловолосая женщина в сарафане. По правому плечу вниз скользила длинная коса. Удивление, недоумение, вопросы роем закружились в голове. Олеся! Что она здесь делает? Пришла спасти его? Но как узнала, что он здесь?
     Женщина была уже близко. Она тянула к Дмитрию руки, а по щекам её катились слёзы. Вдруг Дмитрий заметил, что она вовсе не бежит, а словно плывёт над землей, и высокая трава, сквозь которую она пробирается, остаётся неподвижной. Только сейчас он обнаружил, что и его тело не тревожит травы, что и он плывёт над землёй невесомо. В груди защемило сладкой болью. Как когда-то давно, в раннем детстве, он вытянул перед собою руки и крикнул:
     - Мама!

     2012 – 2013 гг.

     Фото из интернета.