Он выглядел старым и заношенным. Весь какой-то пожомканный, в морщинах и складках. Внимательный глаз легко заметит то тут, то там пятна, не поддавшиеся выведению, заплаты и аккуратно заштопанные прорехи. Неопределенно серый цвет оставлял простор для догадок: то ли цвет приобретен в результате многолетней линьки, то ли просто небрежная стирка сделала его неряшливо-серым. Сразу и не понять, старая никчемная тряпка или все еще нужная в обиходе вещь.
Подол не всегда был таким.
Было:
Девственно белый, издающий аромат молодости и свежести, подол медленно и торжественно шуршит по полу под марш Мендельсона… Первый вальс молодоженов и подол заполняет своим кружением вселенную зала… Почти незаметные пятна от пролитого шампанского чередуются с масляными следами – первыми кулинарными опытами. Мелкие, едва заметные пятнышки, сразу и не разберешь, что это следы высохших слез.
А здесь подол весь захватан липким и сладким, тоже очень давно, - маленькими пятернями, что цепко хватались за него. Чуть в стороне, следы от сопливых крошечных носиков.
И снова следы слез и брызги бурого цвета, подозрительно напоминающие засохшую кровь. На этой заплате нитки поизлохматились, а на той – поновее. И пятнапятнапятна от приготовления пищи.
Вот снова следы маленьких ладошек, что крепко зажимали подол в кулачок. Но гораздо более поздние – внуки отметились. Но тоже давно.
Более свежие следы слез. Явственные. И их больше, чем старых… Капельки свечного воска…
Свежих пятен совсем мало. Зато - штопкаштопкаштопка. Уже небрежная, лишь бы прихватить, словно смотреть на работу уже некому.
Ветхий старый подол. Но – подол, который не превратился в никчемную тряпку.
02.02.10