В моем детстве все мечтали, кем то быть. Многие факторы мотивировали детские души на выбор тех или иных профессий. Средства массовой информации сознательно или бессознательно влияли на детские умы, и дети грезили кто о чем: кто то хотел стать полярником, кто то следователем, кто космонавтом. Рассматриваешь открытки или елочные игрушки и вот тебе и профессии - выбирай. Помню, перед Новым Годом мы развешивали игрушки, мамочка спрашивает меня: «…хочешь быть красноармейцем?» - протягивает мне в руки лиловую елочную игрушку буденовца. Я нехотя беру игрушку кладу ее в сторону. Я сосредоточил свое внимание на фиолетовом шарике, с верхней присыпкой эмитирующий снег. Разглядываю детский, праздничный мир сквозь шар, пристально изучая новогоднее наполнение комнаты: мамочку, пронизывающею ушко очередной игрушки нитью, высокую ель, моток гирлянд.. Через стеклянную оболочку, держащего в руке шара, я исследую находящиеся в комнате предметы. Переосмыслив увиденное торжественно заявляю «Я хочу быть шаром и котиться в свою сторону» Мама удивляется: «но такой профессии нет, Вови» потом о чем то задумывается, о чем- то далеком, своем.…Зачастую на выбор специальности влияли родители, если они были в авторитете у ребенка. Но профессии эти носили приземленный характер, типа я доктор и ты вырастешь и будешь доктором, - как папа. В моем детстве родители мне ничего подобного не навязывали, и это с одной стороны мне импонировало, но с другой - ставило меня в затруднительное положение,- выбор оставался за мной. Я грезил о многом, не мечтал только быть Юрием Гагариным,- он был для меня неким недостижимым божеством с картинки, а культа Бога, Деда Мороза и Пасхального Зайца в нашей семье не было. Детские головы того времени не были затуманены денежным эквивалентом оплаты труда, карьерным ростом той или иной профессии, все формировалось на престиже, получения удовольствия от проделанной работы и адреналине. Мои Па и Ма не заморачивались моим воспитанием; давали мне картинки из книжек и говорили, приблизительно так: «срисуй, сынок, чтобы было, похоже» - и я срисовывал. Силился: использовал перенос изображения с помощью клеток, через кальку, путем продавливания, просо, пытаясь повторить нужные очертания объектов; скрупулёзно старался, высовывая язык на бок. В дни семейных торжеств, когда дом был наполнен разношерстыми гостями, спустя несколько часов после начала застолья публика время от времени впадала в уныние и родители демонстрировали им мои «шедевры». «…какой он у вас молодец» - говорили одни: «ну настоящий художник» Мне это льстило я прижимался к папе опускал глаза и краснел, то ли от удовольствия то ли от повышенного внимания к моей персоне. Разоблачил мой триумф семейный циник дядя Петя - «Человек-Усы»: «да он все это срисовал, он не художник, не творец, он копировальная машинка;…а с натуры, сынок, с натуры можешь?» С натуры я не мог; я полностью вдавился в папину ногу, практически слился с ней, и папина штанина покраснела в месте со мной от моего разоблачения. После всего случившегося меня извлекли из папиной ноги и отправили в художественную школу. В художественной школе все мечтали о трех вещах: рисовать лучше остальных в группе, побыстрее закончить обучение в школе и поступить в худ. училище – это был полный набор мечтаний.
После ряда скитаний и неудач мне удалось выполнить вышеперечисленный список мечтаний юного рисовальщика. И жизнь моя потекла и з одной точки в другую. Общежитие – пешеходное транспортный интервал - художественное училище. Время дороги от общежития до источника и кладезя знаний составляла, что то около часа, я больше уставал по дороге к «кладезю» нежели находясь в нем самом. А сама дорога – этот путь, о какой он был тяжелый и пыльный, мне человеку из провинциального городка , оказавшемуся в большом и сером индустриально-студенческом монстре. Вот он путь «общежитие-училище»: комната 832,восьмой этаж-рай на земле, ул. Гвардейцев-Широнинцев,43б крыльцо общежития культуры - летом, площадка для питья пива, зимой не используется, улица Механизаторская-летом пыль, все остальное время, снег переходящий в грязь, метро Академика Павлова-суповой набор из студенческой суеты, станция метро Исторический Музей -транзит, лимб, чистилище. Станция метро Центральный рынок-без комментариев, название говорит само за себя. Улица Котлова - трамвайные рельсы на которых практически никогда не встретишь трамвая ,или увидишь его где то вдалеке , а потом он исчезает из твоего взора , не подчиняясь направлению трамвайных рельс. Улица Котлова, как елка, обвешана дешевыми пивными забегаловками, с частными дворовыми разливами, доминирующая игрушка-ларек от завода шампанских вин,-….и пыль ,пыль всегда, вне зависимости от времени года, пыль и температурные колебаниями. Это была дорога в ад, хотя не так , правильнее сказать: «Сама дорога была адом». Оказавшись в стенах достопочтенного заведения, внешне похожим на огромную котельную, нежели на художественное училище тебе уже ничего не хотелось, а надо было еще, что то рисовать. Мне повезло, общеобразовательных предметов у меня не было, так как я получил средне специальное образование в родном Житомире, предметы только по специальности: живопись, рисунок, композиция. Три похода в неделю: понедельник, среда, пятница. С живописью у меня проблем не было - так я думал, у меня была за плечами хорошая акварельная подготовка, правда я писал техникой «лессировка», что забирало у меня много времени, а время мне уже тогда было нужно для развлечений, и я таки здорово обленился. Да и глядя на живые работы старых мастеров из худ. фонда, написанных техникой аля прима, меня одолевала зависть; как так?...быстро и свежо, - а у меня вылизано, в некоторых местах замучено и мертво,-где же жизнь, Вови, где жизнь? Нужно было срочно принимать меры.
Аля прима дает жизнь и экономит время. Мне повезло, мой преподаватель-известный харьковский акварелист Надеждин, и не менее известный салтовский забулдыга: с веснушчатой лысиной, красным, мясистым носом, длинными грязными рыжими волосами, тройными веерообразными мешками под глазными яблоками, объяснил мне все за несколько минут: «вcе остальное практика, Вови - побольше воды, красок, и бумаги, либо используй обои, бумага стоит денег, а обои всегда где то можно найти; и не бойся испортить, работай смелее, испортишь какой- то кусок - смыл под краном, высушил феном и вперед» - закончил он и пошел дальше увеличивать дугу мешков. Больше мы никогда не общались, не пересекались, но то, что он сказал, кардинально изменило мою живопись. Я начал писать живо, с ветерком, много экспериментировал с водой наклонами планшета; перетекания, затекание, случайные эффекты , прозрачность, бархатистость все это было в моих работах-и главное быстро , аля Галина Бланка- в принципе то время и было время Белой Курицы. До графики и композиции я дошел, гораздо позже и не в этом заведении и совсем в другое время, подобных Надеждину, что бы объяснить мне суть этих дисциплин за несколько минут в училище не было.
Спустя несколько месяцев я заметил, что я изрядно похудел. «Как так, с чего же это вдруг?» - спросите Вы….: «а потому, блин, что я практически ничего не ел» Перебивался то там, то здесь, «мел хвосты»; то у одних поем супа, у других стрельну картошки, с третьими напьюсь до полусмерти,- своих денег не было. Я их принципиально не взял у родителей, вернее взял, чтобы их не обидеть, и положил в своей комнате в письменный стол, потом оделся, вышел и уехал в Харьков. Мне было неловко тратить их деньги; они же мне их давали на безбедное проживания во время учебы, а то, что я делал, я изначально учебой не считал…и я все больше вспоминал о фиолетовом елочном шарике, продолжая котиться в свою сторону. Признаки своего похудения я заметил в первый день зимы. Я проснулся ближе к полудню, с очередного перепоя, абсолютно голый в натопленной калорифером комнате 832; батарее грели плохо и мы все время мерзли, поэтому топили, и ели про запас, из-за жуткой жары спали голышом. Солнце светило как раз в окна нашего жилища. Я встал и увидел свой исхудавший силуэт на освещенной солнцем стене, он был истощенным с ярко выпирающими подвздошными гребнями таза, впавшим, прилипшим к позвоночнику животом. Мое похудение немного мешало одному из моих излюбленных развлечений. Тогда мне приносило огромную радость посещения душа. Причин этой любви было несколько. В общежитии, как я уже упоминал, плохо топили, по этой причине мы теплее одевались, что приводило к обильному выделению пота. А пот - был, причиной появлялся истошного запаха нечистого тела. Душ смывал запах, давал возможность согреться. Под горячей струей воды я упивался холодным пивом; забивал грязными носками сток воды, вода прибывала, когда она была по щиколотки, мы разгонялись, отталкиваясь от одной стены, скользили на животе по грязному кафелю к противоположной стене. Из-за истощения, кожа, которая обтягивала тазовую кость, стесывалась, оставляя глубокие ссадины. Я ужаснулся, нужно срочно поправиться, ведь на зимние каникулы мне надо повезти и показать себя родителям, и что они на это мне скажут?... : «ты так много учишься, Вови, что забываешь покушать?». Нужны деньги - где пробить деньги?
До этого «силуэта», деньги меня не интересовали вообще, я даже нашел способ в метро передвигаться бесплатно. Проездной метрополитена, в те далекие годы, был картонный, между картонками каждый месяц в новом месте клеился магнитный квадрат, либо прямоугольник, он и являлся датчиком, который срабатывал при входе в метрополитенный автомат. И здесь ума большого не надо: берешь у соседей оригинал, качественно рисуешь картинку и приклеиваешь в нужном месте, благо на оригинале он выпирает и отчетливо заметен; так вот, клеишь идентичный квадратик из фольги, в том же месте на своем шедевре, заклеиваешь его тонкой коричневой бумагой ,-и вот рабочий фуфел у тебя в руках. Однажды я вообще стебонулся по полной программе. Рисовать проездной было лень: я вырезал картонку из чайной упаковки красного цвета, на лицевой стороне моего проездного красовалась надпись - «Майский чай», приклеил квадратик, и на такой «дикости» ездил в течение недели. Когда на станции «Центральный рынок» меня все же приняли в участок, - милиционеры чуть со смеху не попадали от такой наглости, и под всеобщий смех и знаки восхищения отпустили с миром. Да,
бесплатное передвижение - это мы умеем. Но где же взять наличные?
И решение пришло самим собой, мне даже в голову такая дикость прийти не могла, она была с родни «Майского чая» - наглая, дерзкая, циничная! В один из свободных от учебы дней праздно шатаюсь по нашему блоку , стучу в дверь к моему другу и однокурснику скульптору Селе, с целью поесть, перекинуться в карты и посмотреть телик. Комната Сели заперта, странно, в общежитии редко закрывались, только по нескольким причинам: хорошая еда и любовь. Но за скульптором никогда этого не водилось - еда дрянь и никакой любви. Почему же заперто? «Ща открою» - слышу его бормотание вперемешку с шарканьем грязных «домашних» тапочек. «Утро, чем занимаешься, может, колоду раскидаем?»- спрашиваю я, рассматривая, нет ли у него на столе чего то съестного. «Да занят я, смотри что делаю» - он протягивает мне наполовину плохо нарисованную цветными карандашами миллионную купюру, напевая при этом: «в коробке с карандашами горы и океаны, гномы и великаны и кот с большими усами, вы все что угодно найдете в коробке с карандашами, когда рисовать начнете…..»-Селя не успевает допеть…: «что это, Андрей, это же порожняк, без вариантов, тебя попалят»-скороговоркой говорю я. «Не попалят, на ночном рынке прокатит, вот увидишь, сходишь, сегодня со мной на базарчик?» игриво говорит мне: «с меня пузырь, кудрявый, соглашайся…». В голове у меня только одно, безумие, скульптор с графикой шестиклассника,…а может, прокатит? кто его знает, я соглашаюсь. Вот и вечер, мы бредем к метро, проезжаем до конца Салтовскую ветку, пересаживаемся на Свердловско-Заводскую, - выходим на «Советской Армии». Селя хочет слить купюру подальше от основных, ежедневных наших маршрутов передвижения. Подходит к одному лоточнику, потом к другому, затем к женщине торгующей самопальными пельменями, протягивает ей купюру, она практически не смотрит ее, сует в карман, отсчитывает задачу, дает товар и все. Селя уходит, а я стою рядом и не могу понять, как так? «Андрей, она практически и не смотрела на нее, почему?» - «да потому, Вови, что у нее в голове много всяких мыслей. И мысль о том, что купюра фальшивая, это самая последняя мысль, у человека стоящем на холоде, который мечтает поскорее избавиться от товара и пойти домой,- понял» - говорит он, расплываясь в лошадиной улыбке: «Будем бомбить их, сколько хотим и где захотим, Харьков большой, рынков много, а закончатся рынки есть другие города - схема та же». Этим вечером я нашел, с помощью Сели, хоть и виртуальный, но видимый источник денег.
А все остальное было дело техники, и экспрессивные импровизации, нанизанные на идейно-смысловой костяк. Материал я сразу изменил, я не верил в карандаши. Во-первых: денежный номинал /купюра/ сам по себе продукт работы графика, цветной карандаш никогда не даст такой тонкой линии, которую предоставит вам акварель с использованием кисти №1. Во-вторых: бумага, она должна быть специфической, шершаво-шероховатой, этого можно добиться путем ее проклеивания в жидком растворе клея пва смешанного с водой, каким образом ты получаешь нужную плотность бумаги, и фиксируешь свои акварельные изыски - они уже не потекут у тебя при сырой погоде, и не исказятся при растирании пальцами. Таким образом, твоя купюра становиться долговечной и сменит не один десяток рук, затерявшись от первоисточника. В- третьих: специфическая шероховатость в определенных местах наноситься с помощью ролика от зажигалки, которым ты, прилагая усилия, выкатываешь цифры, буквы номинала. Рисуешь, клеишь, вырезаешь и так много раз подряд пока у тебя не появиться пачка, галерея, твоих творений. Теперь о «Временах Года» - основной сезон его начало, это перевод часов на зимнее время - конец сезона, перевод часов на летнее время. Работаем на свежем воздухе, с низким освещением в период с 17.30 до 19.00-наши друзья полумрак и мороз, - наши враги свет и тепло. Работать лучше с напарником, он может отвлечь продавца вопросом, затенить освещение купюры, предупредить об опасности,- да так и веселее. Вот вроде и все премудрости, я уложился в две минуты как мой учитель – акварелист. И я приступил…
Правильнее сказать мы приступили, со временем у нас была целая художественная мастерская. Мы здорово тогда полихачили: «эй вы, друзья по станку, помните, как это было?, забыли наверное, погрузившись в дела и семейную сытость, или продолжаете тихо спиваться, потому что наконец то осознали , что не стали Юрием Гагариным». А было весело: мы перебомбили все рынки в Харькове, и те, что возле станций метрополитена и те которые развозят усталых горожан в спальные районы, не было ни одного рынка, стихийного скопления торгашей, на котором мы не побывали. Рисовать одно и тоже много раз подряд скучно, и иногда мы вносили незначительные изменения в купюры, приурочивая это к каким ни будь датам; Например в канун Рождества и Нового Года на банкноте появлялись маленькие снежинки, и микро шрифт с поздравлениями и пожеланиями. А в летние времена я позволял себе особую дикость, она называлась «На Хама». Ты работаешь уже днем, в магазине, желательно не большом, но в котором есть очередь, продавец берет деньги машинально. И писк твоего хамства заключается в том, что ты качественно рисуешь только одну сторону, а тыльная остаётся белой, что бы у пострадавшего тоже была возможность что ни будь изобразить на чистой стороне купюры. Очень рискованная и забавная игра, и это работало. Вы удивитесь почему?.., как такое может быть? Вcе дело в том, что в девяностые люди очень-очень хотели денег, а настоящие они или фальшивые это уже их не интересовало, это из разряда философии. За весь период времени, что я писал, я продал, и то по знакомству, четыре копии Альфонса Мухи и все,… а сколько я перерисовал и продал им «этих акварелей» я и не помню, много, очень много, немыслимо множество. Я просто рисовал им то, что они хотели. И теперь, спустя многие годы,я улыбаюсь, вспоминая все это. Прошло очень много времени, ремесло которым мы занимались, само собой отмерло, инфляция, смена и упорядочивание торговых точек, народ стал менее доверчив, его стало сложнее обмануть,- эта «машинка» уже не работает. Но суть человека не изменилась, он все тот же ,- а я пустота в фиолетовой елочной игрушке, и я гляжу на все это и вращаю шар в свою сторону. Я выдержу паузу,... и снова начну писать для вас акварелью.