29 октября 2013
The New Statesman
Безудержная погоня за экономическим ростом убивает планету. В то же время, ученые-климатологи имеют достаточно данных, чтобы зажечь восстание.
В декабре 2012 г, исследователь сложных систем Брэд Вернер пробился через толпу из 24 000 ученых, занятых исследованием проблем Земли и космоса, на ежегодной осенней встрече Американского геофизического союза в Сан-Франциско. В этом году на конференции присутствовали некоторые знаменитости, от Эда Стоуна из НАСА (руководитель проекта "Вояджер"), объясняющего перспективы освоения межзвездного пространства до продюсера Джеймса Камерона, обсуждающего свои приключения в глубоководных погружениях.
Но шум поднялся именно из-за выступления Вернера. Его название: “Землю…поимели?” (полное название: “Землю…поимели? Динамическая безнадежность глобального экологического менеджмента и возможности активизма прямого действия”).
Выступая перед толпой в конференц-зале геофизик из Калифорнийского университета в Сан-Дьего, использовал новейшую компьютерную модель для ответа на поставленный вопрос. Он говорил о системных ограничениях, возмущениях, диссипации, аттракторах, бифуркации и еще много о чем, что для нас, мало сведущих в теории сложных систем, было загадкой. Но конечный вывод доклада был достаточно ясен: глобальный капитализм привел к такому быстрому, удобному и беспрепятственному убыванию ресурсов, что “системы взаимодействия человек-Земля” становятся опасно неустойчивыми. Когда один из журналистов добивался прямого ответа на вопрос “are we f**ked” (нас поимели?), Вернер ответил, “Более или менее.”
Но была одна динамическая модель, которая внушала надежду. Вернер назвал ее «сопротивлением” – т.е. [протестные] движения, которые “применяют определенный динамический набор, который не согласуется с капиталистической культурой”. Согласно аннотации его выступления, этот набор включает в себя “экологическое прямое действие, сопротивление доминантной культуре, протесты, блокады и саботаж со стороны аборигенных народов, рабочих, анархистов и других групп активистов”.
На серьезных научных форумах обычно не звучат призывы к массовому политическому сопротивлению, а еще реже к прямому действию и саботажу. И, строго говоря, Вернер не призывал к этим вещам. Он просто констатировал: массовые восстания – будь то движение аболиционистов, правозащитников или участников Окьюпай Уолл-стрит – представляют собой наиболее вероятный источник “трения”, способный затормозить выходящую из-под контроля экономическую машину. Мы знаем, что в прошлом социальные движения “производили огромное влияние на . . . развитие доминантной культуры”. Отсюда следует вывод: “если мы думаем о будущем земли, и новом отношении к окружающей среде, мы должны учесть это сопротивление как часть динамики”. И, как доказывает Вернер, это не дело вкуса, а “реальная геофизическая проблема”.
Многие ученые в результате своих исследований приходят к выводу, что надо принимать участие в уличных акциях. Физики, астрономы, доктора и биологи находятся на передовой линии движений против атомного оружия, атомной энергетики, военных действий, химического загрязнения и креационизма. Поэтому в ноябре 2012 г. солидный научный журнал Nature опубликовал комментарий финансиста и экологического филантропа Джереми Грантама, призывающего ученых “не бояться ареста, если надо”, потому что климатические перемены “это не только кризис вашей личной жизни – это вопрос выживания нашего вида”.
Некоторых ученых совсем не надо убеждать. Крестный отец современной климатической науки Джеймс Хансен – отчаянный активист, его уже арестовывали несколько раз за сопротивление угольным разработкам и нефтеносным пескам (и он даже оставил работу в НАСА для того, чтобы уделить больше времени протестным кампаниям). Два года назад, когда меня арестовали перед Белым домом за массовую акцию против строительства нефтепровода Keystone XL, одним из 166 людей в наручниках был гласиолог Джейсон Бокс, всемирно известный эксперт по таянию гренландских льдов.
“Я потерял бы самоуважение, если бы не пошел”,- сказал Бокс после задержания, добавив, что “простое голосование в этом случае просто не работает. Я должен быть гражданином.”
Это похвально, но то, что делает Вернер, нечто другое. Он не утверждает, что его исследования заставляют выступать против определенной политики; он говорит, что его исследования показывают: вся экономическая парадигма угрожает экологической стабильности. И в самом деле – противодействие всей экономической парадигме - через массовые протестные движения – это лучшее, что может сделать человечество во избежание катастрофы.
Это тяжелый случай. Но он не один. Вернер – часть небольшой, но все более влиятельной группы ученых, чьи исследования в области разрушения природных систем – в частности климатических – ведут к трансформационным, или даже революционным, выводам. И для любого тайного революционера, который всегда мечтал о том, чтобы сбросить существующий экономический режим и заменить его на другой, не приводящий, по крайней мере, к самоубийству итальянских пенсионеров, данная работа должна представлять особый интерес. Потому что она подрывает существующую систему с целью создать нечто новое (и, при должной работе, лучшее), построенное не на идеологических предпочтениях, а на необходимости выживания нашего вида.
Возглавляет эту группу ученых-революционеров один из ведущих британских климатологов, Кевин Андерсон, заместитель директора Tyndall-центра по климатическим переменам. Обращаясь ко всем участникам – от международных организаций до городских советов – Андерсон уже больше 10 лет пытается объяснить достижения климатической науки политикам, экономистам и активистам.
Ясным и понятным языком он выстраивает стратегию по уменьшению выбросов, которая должна удержать рост глобальных температур ниже 2°C, цель, которую признает большинство правительств и которая должна отвести катастрофу.
Но в последние годы статьи и слайды Андерсона становятся все более тревожными. В таких статьях, как “Климатические перемены: больше, чем опасность", "Кричащие цифры и слабая надежда”, он указывает, что шансы на поддержание температур в безопасных пределах, уменьшаются с большой скоростью.
Вместе со своим коллегой Элис Баус, Андерсон указывает, что мы потеряли много времени на политические препирания и слабую политику – в то время, как глобальное потребление и выбросы зашкаливали – и что нам предстоят такие сокращения выбросов, которые ставят под вопрос всю логику роста ВВП.
Андерсон и Баус указывают, что часто цитируемый уровень сокращения выбросов к 2050 г – до 80 % от уровня 1990 г. – выбирался по соображениям политической целесообразности и не имеет под собой “никакой научной основы”. Последнее справедливо потому, что влияние на климат оказывают не только выбросы сегодняшние или завтрашние, но и кумулятивные выбросы, накапливающиеся в атмосфере. И они предупреждают, что занимаясь отдаленными целями (30 и более лет) – а не тем, что нужно немедленно и резко сокращать выбросы – мы затягиваем решение на многие годы, растрачиваем «углеродный бюджет» на снижение температур и ставим себя в безвыходное положение в будущем.
Вот почему Андерсон и Баус доказывают, что, если правительства развитых стран серьезно настроены предупредить рост температур свыше 2°C, и если сокращения будут учитывать принцип равенства (а именно принцип, согласно которому страны, выбрасывающие углерод вот уже двести лет, должны сокращать свои выбросы больше, чем страны, население которых до сих пор не имеет электричества), тогда сокращения должны быть радикальными и немедленными.
Для достижения 50-процентной вероятности достижения цели – нагрева до 2°С (который, по мнению многих, уже влечет за собой опасные климатические перемены) - индустриальные страны должны начать сокращение своих выбросов на 10% в год – и начать немедленно. Но Андерсон и Баус идут дальше, указывая, что эту цель нельзя достичь с помощью умеренных налогов на углерод или «зеленых» технологических решений.Эти меры, конечно, помогут, но их недостаточно: 10-% снижение выбросов в последующие годы практически невозможно осуществить, т.к. мы вновь начали поддерживать наши экономики углем. По данным экономиста Николаса Стерна (в отчете Британскому правительству за 2006 г.) говорится, что, фактически, снижение [выбросов] на более, чем 1% “исторически были связаны только с экономической рецессией или потрясениями”.
Даже после распада Советского Союза, 10-процентные снижения не имели места (бывшие советские республики в среднем снижали выбросы приблизительно до 5 % в год на протяжении 10 лет). Снижения не произошли после краха на Уолл-стрит в 2008 г (в богатых странах произошел спад до 7% в 2008–9 гг, но выбросы CO2 опять поднялись в 2010 г.; выбросы в Китае и Индии в это время продолжали расти).
Лишь однажды, сразу после великой депрессии в 1929 г., выбросы в Соединенных Штатах падали на протяжении нескольких лет на более, чем 10% (по данным Информационного центра контроля выбросов двуокиси углерода). Но это был наихудший экономический кризис и единственный случай в истории.
Если мы хотим избежать подобных бед и в то же время достичь научно обоснованных снижений углерода, следует внимательно начать то, что Андерсон и Баус определяют как “радикальную и немедленную стратегию сокращения экономики (de-growth) в США, Европейском союзе и других богатых странах”. Это звучит прекрасно, но невыполнимо в экономических системах, в которых обожествляется рост ВВП, а неолиберальный политический класс полностью снял с себя ответственность за любые последствия (поскольку доверяет только магической руке рынка).
Итак, Андерсон и Баус говорят о том, что есть еще время избежать катастрофического потепления, но только отказавшись от правил, по которым работает капитализм. И это наверное наилучший аргумент за отмену этих правил.
В эссе 2012 г., появившемся во влиятельном научном журнале Nature Climate Change, Андерсон и Баус бросили вызов своим коллегам, обвинив их в неспособности ясно выразить необходимые требования в борьбе с климатическими переменами. Стоит их процитировать:
. . . предлагая различные сценарии сокращения выбросов ученые постоянно и существенно смягчают свои выводы. Когда речь идет о недопустимости повышения температур выше 2°C, “невозможное” часто переводится как “трудное, но выполнимое”, а “немедленное и радикальное” как “проблемное” – и все для того, чтобы задобрить бога экономики (или финансов). Например, чтобы не превысить максимальный уровень снижения, диктуемого экономистами, предлагаются наивные заявления о “больших” инженерных решениях и «широкомасштабном» применении низко-углеродной инфраструктуры. Еще более тревожно то, что по мере истощения бюджета по ограничению выбросов, растут предложения по геоинженерии дабы сохранить диктат экономистов.
Другими словами, для того, чтобы казаться лояльными в неолиберальных кругах ученые постоянно сглаживают срочность действий, вытекающих из их исследований. К августу 2013 г, Андерсон был еще более откровенным. “Возможно во времена Саммита Земли 1992 г, или даже на пороге третьего тысячелетия, уровень 2°C мог быть достигнут при значительных эволюционных переменах внутри политической и экономической гегемонии. Но климатические перемены кумулятивны! Сегодня, в 2013 г, мы, в пост-индустриальных странах с высокими выбросами, стоим перед совершенно другим будущим. Наша коллективное углеродное расточительство исключает возможность ‘эволюционных перемен’, на что был рассчитан ранний бюжет. Сегодня, после двадцати лет болтовни и лжи, требуются революционные изменения политической и экономической гегемонии” .
Наверное нам не надо удивляться, что некоторые климатические ученые немного ошарашены результатами своих исследований. Большинство ученых, спокойно делая свою работу по измерению химического состава льда, просчитывая глобальные климатические модели, изучая окисление океана, совершенно неожиданно обнаружили, по словам австралийского климатолога Клайва Гамильтона, что они “бессознательно подрывают существующий политический и социальный порядок”.
Но есть много тех, кто хорошо представляют, насколько революционна сегодняшняя наука о климате. Вот почему некоторые правительства решили прекратить свои обязательства по климату, и начать скорейшую добычу ископаемого топлива, замалчивая и запугивая своих ученых. В Британии такая стратегия становится все более очевидной благодаря Иану Бойду, главному научному советнику при Министерстве окружающей среды, написавшем, что ученые должны избегать “политических оценок” и выражать свое мнение “в сотрудничестве с официальными советниками (такими как я), и руководствоваться здравым смыслом, а не публичным противостоянием”.
Если вы хотите узнать, к чему это приводит, посмотрите, что происходит в Канаде, где я живу. Консервативное правительство Стевена Харпера настолько эффективно заткнуло рот ученым и прикрыло самые важные проекты, что в июле 2012 г, несколько тысяч ученых и их сторонников устроили «похороны» перед зданием Парламента в Оттаве, оплакивая “смерть аргументов”. На их плакатах было написано: “Нет науки, нет аргументов, нет истины”.
Но правда все равно пробивается. Тот факт, что бизнес-как-всегда, погоня за прибылью и ростом дестабилизируют жизнь на земле, уже не новость и для этого не надо читать научные журналы. Признаки дестабилизации повсюду. И все большее число людей готовы ответить соответствующим образом: блокировать фрэкинг в Балкомбе; протестовать против глубоководного бурения в Арктике в российских водах (с колоссальными личными издержками); привлекать операторов по добыче нефтеносных песков к суду за нарушение прав местного населения; и проводить бесчисленное множество других актов сопротивления, больших и маленьких. В компьютерной модели Брэда Вернера, это и есть “трение”, необходимое для замедления сил дестабилизации.
Это еще не революция, но уже ее начало. И этим мы можем выиграть время и сообразить, что же делать, чтобы планету больше никто не смел «поиметь».
* * *
Наоми Клайн, известная канадская журналистка, автор “The Shock Doctrine” и “No Logo”, работает над книгой и фильмом о революционном характере борьбы за климат.
http://www.newstatesman.com/2013/10/science-says-revolt