Хочет ли РПЦное-христианство миллионы рабов? (Часть 1)
Русский народ лишили правды истории о том, как при самодержавии люди веками жили рабами-крепостными, которых не считали за людей. А христианская церковь = религия поддерживала в России это рабство. Более того, ещё сама христианская церковь имела миллионы рабов-крестьян. И об этом почему-то умалчивают сегодня те, кто снова возводит христианские церкви и храмы за государственные ( то есть за народные) деньги, возвращает христианским культовым сооружениям земли и здания, которые стали музеями.
Зачем сегодняшней власти христианская религия? Зачем её протаскивают в современное общество и культуру , как государственную идеологию?
Коротко ответим – видимо затем, чтоб снова духовно поработить,= обратить в рабов, народы России.
Надо заметить, что вся реанимация рабской религии христиан производится в нарушение конституции России 1993 года. ПО конституции:
Статья 14 гласит, что религиозные объединения ОТДЕЛЕНЫ от государства !
Статья 13 гласит, что никакая идеология не может устанавливаться в качестве государственной или обязательной!!!
НО судя по тому, что символов христианской религии зачастую над нашими российскими городами больше, чем символов российского государства, то становится непонятным выполняется ли 14 статья конституции РФ, в которой сказано, что РФ – светское государство. А президент страны, выступая по телевидению в июле 2013 года в честь юбилея крещения Руси (Хотя крестили Киевскую Русь тогда, а где теперь Киев и где Россиия?) предлагает христианскую религию как духовную основу сегодняшнего российского государства. А духовная основа граждан государства – это разве не идеология государства, то бишь государственная идеология? И почему-то никому в голову не приходит , что такая постановка вопроса – явное нарушение конституции РФ. Хотя , конечно президент уже более 10 месяцев не может ответить на моё письмо «Почему в России конституция не действует?» http://www.proza.ru/2012/12/12/838 .
Что я предлагаю? Я предлагаю делать всё по закону по Конституции РФ. Для этого нужно спросить народ , тот самый российский народ, который проживает сейчас в России, а желает ли народ государственной идеологии? Для этого конституция предписывает провести референдум. НО почему-то никто народ ни о чём в России никогда (за 20 лет существования России, как независимого государства ) не спрашивал,
- Народ, а что ты собственно хочешь???
И если народ хочет госидеологии или религии, то на референдуме же нужно решить, а какую идеологию народ хочет. Может быть провести по всем СМИ теледебаты в течении 1-3 лет, чтобы разобраться, а чего мы собственно хотим иметь в России, для чего жить, работать и защищать Родину?
Несколько лет назад в СМИ была проведена подобная акция под названием «Имя России». Правда до сих пор пока непонятно зачем она проводилась. Непонятна цель этой акции. Непонятно, почему на непонятные акции находятся деньги и ресурсы СМИ, а на обсуждение ЦЕЛЕУСТРОЕНИЯ и ДУХОВНОГО наполнения смысла жизни граждан России такого времени не находится. Мною в течение 7 лет предлагается такой референдум под названием «Возрождение русской (российской) духовности» , но ни одна партия даже не приняла такую идею, как предвыборный лозунг. Оказалось, что у партий вообще очень смутные понимания о культуре и идеологии. Что является результатом замутнения сознания российских граждан догмами христианства, которые не поддаются никакому рациональному или логическому осмыслению.
Отсутствие способности размышлять у христиан проявляется при дискуссиях на сайтах Проза.ру и МаксПарк. Также у христиан полностью отсутствует критическое мышление и знания об истории самого же христианства . Поэтому предлагаю вниманию читателей материал по исследованию советских историков, которые показывают , что христианство в России на протяжении веков было тормозом развития общества, науки и в то же время было оплотом рабского самодержавного строя. Этот античеловеческий и антипрогрессивный характер христианского мировоззрения почему-то не беспокоит современных христиан. Более того, христиан бесит, когда им начинаешь рассказывать правду о христианстве. Что трудно назвать разумным. Разумный человек задумался бы над фактами истории христианства, о последствиях рабской идеологии. И даже в этом проявляется догматическое влияние христианства, которое внушает человеку, что он раб божий, а через это, что человек раб Власти. И многие россияне сегодня даже не знают, что согласно 3 статье Конституции сегодня граждане ВЛАТЬ в России и могут эту власть осуществлять НЕПОСРЕДСТВЕННО, то есть без всяких органов госвласти. Но нахождение под вековыми оковами рабства не даёт мышлению человека даже возможности предположить, что ОН НЕ РАБ,
Давайте попробуем посмотреть на христианство в России 1860 годов и оценить, как христианство относится к реформе по освобождению русских крестьян от крепостного права – как тогда называлось в России РАБСТВО.
Самое удивительное, что сам МАНИФЕСТ об освобождении от рабства крестьян писал сам митрополит Филарет (то есть главный поп России на то время). Только ему царь Александр 2 доверил составление такого документа. Кто читал сам манифест, то в нём нет слов об освобождении крепостных крестьян при культовых христианских сооружениях.
Начало статьи «Церковь в пореформенное десятилетие 19 века» Автор Б.Г. Литвак.
Страницы 343 – 355 из книги «Русское православие. Вехи истории», Москва. Издательство политической литературы. 1989 год.
Отношения, которые установились между Филаретом и Александром 11, демонстрировали политику «взаимного благоприятствования».
С момента коронации, когда московский митрополит - «маститый иерарх», как его характеризует биограф Александра 11,- произнес свою программную речь, обращенную к царю, и до смерти Филарета не было ни одного облачка на ясном небосводе взаимоотношений церкви и светской власти. Последовательно реакционная позиция Филарета ничуть не шокировала «царя-освободителя» на этапе проведения буржуазных реформ 60-х годов, а на этапе крутого поворота во внутренней политике после каракозовского выстрела идеи Филарета особенно пригодились, так как обеспечивали тактику контрреформ. Рассмотрим их подробнее. В многотомном «Собрании мнений и отзывов Филарета ... » его кредо представлено в самом полном виде. Однако некоторые яркие детали в характеристике его взглядов не нашли отражения в «Собрании ... ». Так, например, Филарет еще в самом начале своей деятельности в сане митрополита и члена Синода недвусмысленно определил отношение к тем ценностям науки и культуры, которые составляют гордость России. 25 июня 1832 г. в Архангельске был открыт памятник М. В. Ломоносову, в торжествах принимал участие во главе духовенства архангельский епископ Георгий. Это Синоду не понравилось, и был прислан запрос Георгию. Он ответил в том духе, что находился при данной церемонии «по словесному и письменному приглашению военного губернатора….. - отнюдь не почитая действием противозаконным и предосудительным соучаствовать в изъявлении всеобщей торжественной радости и признательности к такому мужу, коего заслуги в ученом отношении для всех россиян незабвенны». В свое оправдание он далее сообщил что 'сама идея сооружения памятника была подана его предшественником, что уже обязывало его принять участие в открытии. Кроме того, заметил он, насколько ему известно, при открытии памятника Демидову - «мужу благотворителю» - архиепископ ярославский распорядился совершить «молебствие с водосвятием при caмом памятнике», а Филарет произнес речь при закладке Триумфальной арки в Москве. Возможно, эта последняя ссылка и привела в негодование Филарета, который лично составил резолюцию Синода, квалифицирующую действия Георгия как «несообразные и неприличные», потому что, во-первых, «о памятнике Ломоносову упомянуто в церковном слове на высокоторжественный день рождения его императорского величества», во-вторых, что в «почесть памятника есть гражданская и для церкви посторонняя», в-третьих, что «при церковном торжестве о высоком рождении благочестивейшего государя-императора несообразно было выставлять пред алтарем похвалу и почесть подданного ... » (Примечание 1: Материалы для истории православной церкви в царство имп. Николая 1, кн. 1, с. 355-356. Любопытно, что Н. С. Лесков фиксирует широко распространенное мнение, что Филарет «К учёным. лют» (см.: Лесков Н. С. Собр. соч. В 5 т. М., 1981, т. 3, с. 455). Заметим, что, когда в 1862 г. встал вопрос о праздновании тысячелетия славянского просвещения, Филарет весьма холодно от" этой идее, ссылаясь на то, что «особой службы в честь Кирилла и Мефодия в церковных книгах нет». ).
Как не вспомнить тут ленинскую характеристику Филарета как «попа-иезуита»!
Его воинствующий, неистовый фанатизм особо ярко проявился в самом начале царствования Александра 11, когда по его настоянию летом 1856 г. была проведена полицейская акция опечатания алтарей двух знаменитых старообрядческих соборов - Покровского и Христорождественского. Только революция 1905 г. сорвала эти печати, но за 50 лет погибли все иконы древнего ( «до Никона») письма, собранные в этих богатых храмах. (прим.2: См.: Шамаро А. Сказка о зачарованном царстве.Огонёк, 1987, № 14, с. 27.)
Но обратимся к анализу позиции Филарета во время проведения буржуазных реформ в России. Как известно, именно Филарет был автором манифеста царя от 19 февраля 1861 г. об освобождении крестьян. До этого было составлено несколько проектов манифеста, которые не удовлетворили Александра 11. Царь распорядился послать доверенного чиновника в Москву, к Филарету, с поручением написать манифест. Сенатор, тайный советник М. И. Тапильский на время этой деликатной миссии получил даже шифр для почтовой переписки, так как было признано нежелательным разглашение факта поручения духовному лицу «светского дела». В письме Филарету В. Н. Панин - председатель Редакционных комиссий, подготовивших законодательные акты о реформе, и отнюдь не горячий сторонник этого «преобразования» - 31 января 1861 г. писал, что царь, формулируя, «какие суть главные мысли, которые его величеству желательно было бы выразить в манифесте», оставляет за Филаретом право «сделать все те изменения или прибавления, кои бы Вы (то есть Филарет.- Б. Л.) признали соответствующими чувствам его величества и собственным вашим для лучшего успеха в достижении предположенной цели». В ответном письме 5 февраля 1861 г. Филарет сообщал, что «верноподданническое повиновение» заставляет его взяться за предмет, «далекий от круга понятий и занятий», в котором он «обретается», что он отказался от частных замечаний и решил написать новый текст манифеста, сопровождая его следующим комментарием:
Манифест должен быть прочитан крестьянам. Их ум не приучен к долгому непрерывному вниманию. Посему измененный мною проект я старался разделить на статьи, сколько можно не длинные» . Прим. 3: Собрание мнений и отзывов Филарета, митрополита Московского и Коломенского, по учебным и церковно-государственным вопросам, издаваемое под редакцией преосвященного Саввы, архиепископа Тверского и Кашинского. М., 1887, т. 5, ч. 1, № 568, С. 5-8 .(Далее –Собрание мнений и отзывов Филарета..))
Как известно, велеречивый и туманный текст манифеста, несмотря на его «сколько можно не длинные» фразы, все же не был понят крестьянами, потому что они не могли принять самое содержание, классовую суть реформы. Вряд ли Филарет мог писать нечто более вразумительное, так как в глубине души он был против даже этой половинчатой уступки общественному прогрессу. Об этом свидетельствует сам Филарет, когда объясняет, почему он не мог назвать «предприемлемое преобразование быта помещичьих крестьян» радостным. В своей записке от 6 февраля 1861 г., буквально на следующий день после письма Панину, он замечает: «Не упомянул я о радости, чтобы от лица царя не было произнесено слово, которому не сочувствовали бы многие из верноподданных», имея в виду конечно же не крестьян, а помещиков. «Предприемлемому обширному преобразованию,- продолжает Филарет,- радуются люди теоретического прогресса, но многие благонамереннные люди опыта ожидают онаго с недоумением ... » - и ставит точки над i: « ... помещики не найдут ли себя стесненными в праве собственности и в хозяйственных обстоятельствах?» (Прим.4: Собрание мнений и отзывов Филарета, т. 5, ч. 1,.№ 569, с. 16-17). Разве мог Филарет радоваться реформе, если он сочувственно вспоминал «старое доброе время», когда из 10 милионов крепостных 1 миллион был у церкви, что «исполнило древний закон о десятине»? (Прим. 5: Там же, .№ 650, с. 233.)
Но, высказав свое сокровенное, он тут же спохватывается: «Если сие •говоря, я несколько выступил из своих пределов, то поспешаю возвратиться в оные», то есть в область церковно-духовную, и предлагает: «На случай приближения решитетельного времени ... духовенству нужно дать (укаазания.- Б. Л.) благовременно, дабы при объявлении высочайшего манифеста оно уже знало, какое от него треебуется действование и с какими предосторожностями» (прим.6: Там же, .№ 569, с. 17.). Панин еще в ноябре 1860 г. обратился к обер-прокурору Синода графу А. П. Толстому с конфиденциальным письмом по тому же вопросу, который волновал Филарета. Панин просил Синод, чтобы он «через епархиальное начальство» вменил в обязанность приходским священникам использовать свое влияние на прихожан-крестьян с целью обеспечения исполнения крестьянами установленнных новых обязанностей. Характерно, что Панин специ ально оговаривал, что не следует давать этому поручению духовенству «вида исполнения предписания начальства» (прим. 7: ЦГИА, ф. 797, оп. 30, д. 278, 1866, л. 2.).
Филарет конечно же не мог не знать обо вceм этом и, когда Синод именно ему поручил подготовить текст такого предписания, отнесся к данному заданию с особым усердием. Уже 17 февраля, за два дня до под• писания манифеста, Синод направил циркулярное предписание во все епархии, слегка сократив текст, написаннный Филаретом. По понятным причинам этот текст не был опубликован в «Собрании мнений и отзывов Филарета», он стал достоянием гласности только в 1901 г. (Прим. 8: СМ.: Киевская старина, 1901, № 3, отд.II).
Что же внушал Синод устами Филарета приходскому духовенству? Перед ним ставилась задача - всеми доступными методами призывать крестьян к добросовестному исполнению своих обязанностей по отношению к помещику, а в случае каких-либо недоразумений терпеливо, (не распространяя беспокойства в обществе», ждать решения власть имущих. Разумеется, духовенство предупреждалось о том, что это предписание должно держаться в тайне. В развитие этого предписания некоторые архиереи составляли свои «поучения», в одном из них, подготавливая крестьян к восприятию «царской воли», говорилось: «Нам господь велел повиноваться царю, как божией воле над нами, тогда мы и православные, тогда и христиане, тогда и церковь наша мать и бог наш отец» (Прим. 9 : Цит. по: Зайончковскuй П. А. Отмена крепостного права в России. М., 1968, с. 157.)
Таким образом, с легкой руки Филарета время до 5 марта 1861 г., когда были опубликованы законодателььные акты реформы, было использовано для подготовки крестьян к восприятию центральной мысли царского манифеста, написанного Филаретом, о том, что «крепостные люди ... поймут и с благодарностью примут важное пожертвование, сделанное благородным дворянством для учшения их быта» (Прим. 10: ПСЗ.2, т. 36, № 36650. ) Как известно, многомиллионное российское крестьянство не оправдало надежд Филарета и своих пастырей, ответив на «пожертвование благородного дворянства» взрывом возмущения.
Одна из самых трагических страниц в истории крестьянских выступлений против реформы - расстрел в селе Бездне Казанской губернии толкнул демократически настроенных студентов Казани во главе с профессором Казанской духовной академии А. П. Щаповым на небывалую акцию: 16 апреля 1861 г. была устроена панихида по убитым крестьянам. На этой политической манифестации Щапов произнес следующую речь:
«Други, за народ убитые.
Демократ Христос, доселе мифически боготворимый европейским человечеством, страданиям которого вот люди будут поклоняться на предстоящей страстной неделе, возвестил миру общинно-демократическую свободу во времена ига Римской империи и рабства народов - и за то военно-пилатовским судом пригвожден был ко кресту, и явился всемирно-искупительной жертвой за свободу.
В России за полтораста лет стали являться среди горько страдавших темных масс народных, среди вас, мужичков, свои христы - демократические конспираты. С половины прошлого столетия они стали называться пророками, и народ верил в них как в своих искупитеелей, освободителей. Вот снова явился такой пророк Прим. 11: Имеется в виду Антон Петров, который перед толпами крестьян, стекавшимися в с. Бездна, толковал царские законодательные акты в духе крестьянских требований.) , и вы, други, первые, по его воззванию пали искупительными жертвами деспотизма за давно ожидаемую всем народом свободу. Вы первые нарушили наш сон, разрушили своей инициативой наше несправедливое сомнение, будто народ наш не способен к инициативе политических движений. Вы громче царя и благороднее дворянина сказали Народу: ныне отпущаеши раба твоего ... Земля, которую вы возделывали, плодами которой питали нас, которую теперь желали приобрести в собственность и которая приняла вас мучениками в свои недра - эта земля воззовет Народ к восстанию и к свободе ... Мир праху вашему и вечная историческая память вашему самооверженному подвигу. Да здравствует демократическая Конституция!» (Прим. 12: Крестьянское движение в России в 1857 г,- мае 1861 г, М., 1963, док. № 125.)
Панихида была отслужена 16 апреля, а 27 апреля 1861 г. обер-прокурор Толстой сообщил Филарету о распоряжении Александра II арестовать Щапова и начать следствие, а двух монахов, участвовавших в панихиде, заключить в Соловецкий монастырь. Толстой просил Филарета порекомендовать, кого именно можно было бы назначить в следственную комиссию. Филарет очень оперативно назначил в нее члена московской консистории архимандрита Данилова монастыря Иакова, снабдив его секретной инструкцией, согласно которой он вместе с обер-секретарем Синода Н. И. Олсуфьевым должны были явиться к казанскому архиепископу и запросить сведения о лицах, участвовавших в панихиде. В инструкции Иакову Филарет подробно указал порядок дознания. При допросе Щапова, например, нужно было потребовать текст его речи, а если он скажет, что речь не писал, то пусть «неотлагательно» сообщит ее содержание, Каждому участнику панихиды - студенту духовной академии следовало предъявить вопрос, «по какому побуждению принял участие в мятежниках? Сей последний вопрос, - разъясняет Филарет,- может послужить к открытию полического образа мыслей у вопрошаемых» (Прим. 13: Собрание мнений и отзывов Филарета, № 582, с. 56-57.) Даже от ректора академии требовалось «письменное сведение, не заметил ли он в ком-либо из принадлежащих академии неправославного и неблагонамеренного политического образа мыслей». Только от архиепископа Филарет разрешил «почтительно просить подобного сведения словесно». Ректору академии предстояло подробно объяснить, кто разрешил Щапову читать лекции в университете, слушали ли эти лекции студенты академии, контролировал ли ректор содержание этих лекций.
Характерно, что Филарет рекомендовал узнать у светских лиц («благонамеренных граждан») их мнение об академии и ее служителях, предупредив, что эти опросы должен делать Олсуфьев без Иакова, хотя все следствие и должны были вести вместе.
Филарет тщательно изучил письменные объяснения ректора академии. При этом он сразу же отбросил как уловку сообщение ректора о том, что Щапов был уволен из академии 8 апреля, так как об этом было донесено обер-прокурору только 18 апреля, то есть через 10дней после увольнения и на два дня позже совершенной панихиды. «Ректор пишет, что арест священника Яхонтова иеродьякона «производит крайне тягостное впечатление всей академии»,- возмущенно замечает Филарет,- что он хочет сказать? Восстанием, что ли, академии угрожает?» О студенческих ответах он пишет, что их версии о непонимании политического значения панихиды трудно поверить. ( Прим. 14 : Собрание мнений и отзывов Филарета, № 584, с. 59-61. )
Как видим, классовое чутье Филарета и чисто полицейские его способности, проявилось в деле Щапова весьма ярко. Но для Филарета Щапов был прежде всего идейным противником. Рассматривая щаповскую записку - проект преобразования государственного управления, он буквально взрывается от высказанной в ней мысли, что евангелие - демократическое учение, а Иисус Христос - первый демократ. Филарет пишет: «Истинно разумеющие Евангелие никогда не находили и не найдут в нем демократического учения. Не демократические следующие слова Христовы: воздадите Кесарево Кесареви ... повинитеся убо всякому человечу начальства господа ради, аще царю, яко преобладающу, аще ли князем, яко от него посланным ... Бога бойтеся, царя чтите. Христос спаситель создал церковь, а не государство; и ерархию, а не демократию. Это предметы далекие от того, чтобы их смешивать ... Итак, демократическое учение не в Евангелии, не в церкви, а только в голове у Щапова» . (Прим. 15: Собрание мнений и отзывов Филарета, № 586, с. 65-66.)
Последовательный консерватизм московского митрополита ярко проявлялся и в его откликах на текущие события периода общественного подъема начала 60-х годов. Так, Филарет резко критикует киевского митрополита Арсения (Москвина), который согласился на слияние церковноприходских школ с народными и назначение в них специальных законоучителей, а не приходских священников.
«Может быть, я подвергаю себя причислению к людям отсталым, ретроградным, к обскурантам,- пишет Филарет,- если скажу, что теперь думаю. И, вероятно, слова мои не принесут пользы, потому что дело, которое спешит вперед, не захочет оглянуться на меня и остановиться, однако выскажу мои недоумения, по крайней мере, для того, чтобы признаться в них и поступить искренно». 3а этой преамбулой следует выпад против форсированнных темпов просвещения народа. «Тысячу лет,- утверждает Филарет,- прожила Россия, возросла, укрепилась, распространилась, значительно образовалась и благоустроилась при весьма ограниченной грамотности народа: была ли бы в том беда,- вопрошает он,- если бы решились сделать ее всю грамотною не вдруг, в пять или десять лет, а постепенно, в пятьдесят или сто?» (Прим. 16: Собрание мнений и отзывов Филарета, № 670, с.312.)
3ато Филарет отстаивал право продавать вино в гостиницах при Троице-Сергиевой лавре и не возражал против расположения на церковных землях оптовых винных складов и рейнских погребов . (Прим. 17: Собрание мнений и отзывов Филарета, № 765 и782)
В июне 1863 г. Филарет посылает письмо-поздравление М. Н. Муравьеву в связи с назначением его генерал-губернатором Северо-Западного края, в котором пишет: « ... ваше имя - победа ... да пошлет тезоименитого вам небесного архистратига, да идет пред вами с мечом огненным, и да и покроет вас щитом небесным. С сими мыслями и желаниями препровождаю вам вместе с сим в благословение икону святого архистратига Михаила» (Прим. 18: Собрание мнений и отзывов Филарета, № 711, с.444) Как известно, Муравьев оправдал надежды Филарета и своими зверскими репрессиями против участников восстания 1863 г. вполне заслужил прочно закрепившееся за ним прозвище Вешателя.
Филарет считал, что участие духовных лиц в земских учреждениях, которые возникали в связи с земской реформой, невозможно. При этом он ссылался на то, что церковный закон запрещает духовенству «распоряжаться мирскими делами и занимать мирскую должность». Эта позиция скрывала опасение митрополита, что земство начнет облагать церковные земли, чего государство не делало. С другой стороны, митрополит обращал внимание на то, что земства должны обеспечить «построение церквей и участие в попечении о народном образовании», а это - «предметы, свойственные участию духовенства» (Прим. 19: Собрание мнений и отзывов Филарета, № 716, 780)
Иными словами, Филарет добивался такого положения для духовенства, которое бы обеспечивало ему контроль за деятельностью земств в области народного образования и духовной жизни без формального участия духовенствa в работе земских управ. Это ставило духовенство над земскими управами.
В начале 60-х годов, когда обсуждались законодательные облегчения положения старообрядцев, Филарет вновь проявил свое сугубо отрицательное отношение к ним. Летом 1864 г. он писал: «Сектатор, почитающий царя врагом божьим, беспощадно осужденным на погибель, не может быть вполне верен царю». Признать раскол, продолжал Филарет, «не значит ли дать «протесту» и «оппозиции» новую силу»? Вместе с тем он понимает, что миссионерская деятельность не приносит желаемых результатов, и, ссылаясь на высказывания некоторых раскольников-крестьян, которые готовы «всем селением» перейти в православие, если их к этому призовет царь, делает вывод о том, что решить проблему раскола может царь, если он призовет раскольников возвратиться в лоно православия (Прим. 20: Собрание мнений и отзывов Филарета, № 760, с.597-608). Иначе говоря, он предлагал государственный запрет раскола.
Филарет оставался верен себе и при обсуждении законодательных предположений, которые должны были смягчить крепостнические традиции в семейных отношениях. Так, в сентябре 1865 г. он пишет свои замечания на проект нового закона «против жестокого обращения мужей с женами»: «Глава семейства должен быть самодержавен в семействе», при этом он ссылается на английское законодательство времен средневековья, но неотмененное, согласно которому муж может продать жену на рынке. Филарет при этом замечает, что «английское правительство не варварское и не безрассудное», и ставит под сомнение необходимость нового закона (Прим. 21: Собрание мнений и отзывов Филарета, № 816, с.754). Таковы вкратце те «отзывы» И «мнения», которые недвусмысленно отражают отношение Филарета к буржуазным реформам 60-х годов.
При всей консервативности его взглядов Филарет был весьма гибким тактиком при решении идейно-политических вопросов, связанных с деятельностью церкви. Обратим внимание на его действия в связи с неудавшейся попыткой убийства Александра 11 4 апреля 1866 г. Уже на следующий день после каракозовского выстрела Филарет пишет Александру 11: «Ужас верноподданных и скорбь о том, что нашелся в России такой человек, умягчаются только живейшею радостью о твоем сохранении и благодарною к господу молитвою ... » Руку безумца, продолжает он, «невидимо отразил ангел (хотя, видимо, чрез человека), и твоя жизнь и здравие сохранены ... » (Прим. 22: Собрание мнений и отзывов Филарета, № 846) . Казалось бы, Филарет должен был поддержать все предложения об увековечении этого события как праздника «верноподданных». Но не тут-то было. Если он поддерживает идею построить вновь на месте часовни Иверской иконы божьей матери часовню в память 4 апреля 1866 г. (Прим. 23: Собрание мнений и отзывов Филарета, № 847, 857), то, узнав, что Синод собирается учредить ежегодный крестный ход по случаю 4 апреля, пишет 22 апреля 1866 г. обер-прокурору Синода обстоятельное письмо-протест против этого. 4 апреля будет приносить с собой два воспоминания, рассуждает Филарет: во-первых, о чудесном сохранении жизни царя («Сохранить сие в живой памяти народа и желательно, и полезно»), во-вторых, о «жестокой крамоле». «Надобно ли каждый год,- риторически вопрошает Филарет,- торжественно напоминать народу, что возможно восстание против царя, которое он прежде почитал невозможным?» Нельзя не отдать должное этому чуткому «сейсмографу», улавливавшему «подземные толчки» формировавшегося нового общественного сознания широчайших слоев народа! Филарет, явно неуверенный в том, что его поймут, решил подкрепить свои доводы напоминанием о Николае 1, который ежегодно 14 декабря совершал благодарственное молебствие в своей придворной церкви, «но всенародного церковного торжества по сему событию (то есть подавлению восстания декабристов 14 декабря 1825 Г.- Б. Л.) не учредил» (Прим. 24: Собрание мнений и отзывов Филарета, № 851, с.877-878). Но письмо митрополита опоздало: еще 14 апреля царь высочайше утвердил «учреждение ежегодного повсеместного совершения в 4 день апреля крестного хода на городские площади... с целодневным звоном». Умного консерватора, как видим, обошли тупые.
Незаурядность Филарета привлекла Н. С. Лескова, который в одной из лучших глав «Мелочей архиерейской жизни (Картинки с натуры)» нарисовал красочный портрет Филарета, тонко уловив самую характерную его черту: фанатическую одержимость в защите церкви и церковной жизни от вмешательства «извне». Лесков описывает случай, когда полицейский генерал написал письмо митрополиту Филарету о том, что в одной из приходских церквей Москвы служба прошла не на должном уровне. В глазах владыки «это имело такой вид, как будто полиция начинает вмешиваться в церковное дело, для которогo в Москве не упразднена еще своя настоящая власть, IOсредоточенная в крепко ее державших руках митрополита Филарета» (Прим. 25: Лесков Н. С. Собр. соч., т. 3, с. 451) . Филарет переправил это письмо генерал-губернатору без всяких комментариев, тот забеспокоился и потребовал от генерала немедленно объясниться с Филаретом. После долгих и унизительных для генерала оттяжек Филарет его милостиво принял. «Разговор у них вышел недолгий, и все объяснение, до которого генерал достиг с таким досадительным трудом, свертелося вкратце.
- Чем позволите служить? - начал шепотом владыка.
Генерал отвечал обстоятельно.
- Так и так, ваше преосвященство, я был случайно месяц тому назад в такой-то церкви и слышал служение ... оно шло очень дурно, и даже, смею сказать, соблазнительно, особенно пение ... даже совсем не православное. Я думал сделать вам угодное - довести об этом до вашего сведения, и написал вам письмо.
- Помню.
- Вы изволили отослать это письмо для чего-то к генерал-губернатору, но ничего не изволили сказать, что вам угодно, и мы в затруднении.
- О чем?
- Насчет этого письма, оно здесь со мною.
Генерал пустил палец за борт и вынул оттуда своё письмо. Митрополит посмотрел на него и сказал:
- Позвольте!
Тот подал.
Филарет одним глазом перечитывал письмо, как будто он забыл его содержание или только теперь хотел его усвоить, и наконец проговорил вслух следующие слова из этого письма:
«Пение совершенно не православное».
- Уверяю вас, ваше высокопреосвященство.
- А вы знаете православное пение?
- Как же, владыка.
- Запойте же мне на восьмой глас: «Господи, воззвах к тебе».
Генерал смешался.
- То есть ... ваше высокопреосвященство .. , Это чтобы я запел.
- Ну да ... на восьмой глас.
- Я петь не умею.
- Не умеете; да вы, может быть, еще и гласов не знаете?
- Да - я и гласов не знаю.
Владыка поднял голову и проговорил:
………………………………………………………
(желающие узнать, что было далее, могут прочитать у Лескова Н.С.)
Или на 355 странице книги «Русское православие. Вехи истории», Москва. Издательство политической литературы. 1989 год.