Солнечные весенние дни теперь каждый день радовали всех своими ясными, чистыми красками. Всех, кроме Портоса. К удивлению друзей, великолепный Портос уже который день был странно молчалив и задумчив. Время от времени природное добродушие и веселость брали свое, но потом он опять о чем-то задумывался и хмурил брови.
Арамис, которого мушкетеры давно уже считали своим, тоже был молчалив и отвечал на приветствия только кивком головы. Он приходил повидать Портоса, тихо перекидывался с ним парой слов и уходил. Остальным оставалось только удивляться, какая муха их укусила, что они сидят с таким кислым видом, когда на улице прекрасная погода, друзья рядом и нет поводов для беспокойства.
Странным казалось не только это. Странным было отсутствие Атоса. Его не только никто не видел. Как оказалось, он договорился, чтоб его заменили в карауле (что уже было непривычным, обычно просили его) и освободил себя на всю неделю. После чего пропал. Мушкетеры посудачили на эту тему и скоро нашли более интересные занятия.
Но Арамис не мог так просто успокоиться. Правда, Портос ему пояснил, что с Атосом такое, к сожалению, бывает. Лучше его сейчас не трогать. Он обязательно появится, когда посчитает нужным. Арамис не понял, но Портос, вопреки обычному своему многословию, сказал лаконично: «Он будет занят всю неделю».
Арамис очень хотел увидеть Атоса и поговорить с ним. Но одновременно с этим, он не знал, как сможет смотреть ему в глаза, после той встречи в «Испанце», так что в глубине души был рад, что их встреча откладывается.
Невозможность пойти к исповеди очень мучила его. Говорить с Портосом об этом было невозможно – они молчаливо согласились никогда не вспоминать случившееся.
Атос – вот кто мог бы выслушать, но раз он занят…
Арамиса тревожил еще один вопрос – потерянный крестик. Дело было не только в том, что теперь он должен был купить новый. Крестик был одной из немногих вещей, которые связывали его с семьей. Крестик, переданный ему матерью.
После «Испанца» Арамис провел бессонную ночь, пытаясь придумать, как вернуть крест. Даже если бы он сумел себя заставить снова там появиться, девица могла не вернуть вещь, а денег, чтоб выкупить крест, у него не было.
Денег не было совсем.
Промаявшись несколько дней, Арамис со вздохом достал все более-менее ценные вещи, что у него были, и пошел в знакомую лавку. Ювелир уже не однажды принимал эти вещи в заклад, чтоб потом с улыбкой взять от Арамиса деньги и вернуть их. Арамис прикинул, что ему должно хватить на скромный крестик, а, кроме того, у него зародилась безумная надежда, может девица поступила так же? Крест ей без надобности, а лучшей цены, чем здесь, никто не даст.
Хозяин лавки мельком глянул на хорошо известные ему вещи и достал деньги, но Арамис отрицательно покачал головой:
- Мне нужно кое-что купить.
Торговец с готовностью улыбнулся:
- Если такую же прекрасную вещь как в прошлый раз - я буду рад.
Арамис только вздохнул, глянув на деньги, приготовленные ювелиром – хоть бы на скромный крест хватило.
С замирающим сердцем он поинтересовался, не приносил ли кто маленький серебряный крестик, на вид совсем простой, но весьма необычной формы и украшенный насечкой. Рисунок был сделан так, что казался просто орнаментом, но если посмотреть с разных сторон, то можно было увидеть две разные монограммы.
Арамис с надеждой смотрел на ювелира, но чуда не произошло. Тот отрицательно покачал головой.
- Тогда давайте любой, какой Вы можете мне предложить за эти деньги.
- Может, Вам стоило прийти с Вашим другом? Он прекрасно разбирается в красивых вещах. Он помог бы Вам выбрать.
- Не думаю, что стоит злоупотреблять его добротой. Я могу заплатить сам. Вещь будет скромной, только и всего.
- Ну, если человек сам хочет быть добрым и если он может себе это позволить, как Ваш друг…
- Не думаю, что он в состоянии постоянно позволять себе такую доброту. Мне надо самому о себе позаботиться.
- Вы не думаете, что он в состоянии? Хм, хм… Похоже, Вы совсем его не знаете.
- Напротив, я знаю его хорошо.
- И знаете, что его делами ведает месье Бурдон?
Арамис пожал плечами. Он не знал такого имени и понятия не имел, какими такими делами можно ведать у Атоса. Ювелир усмехнулся:
- Я вижу, это имя ничего Вам не говорит. Ваш друг решил пощадить Вашу скромность. Месье Бурдон имеет дело только со знатью.
И видя, что это не произвело особого впечатления на Арамиса, добавил:
- С высшей знатью.
Затем оглянулся и, понизив голос, продолжил:
- Вы мне очень симпатичны. Я отлично Вас понимаю, сам пробивался, как мог. Вам крупно повезло, что он считает Вас другом. Он много сможет сделать для Вас, с его-то связями. Я кое-что выведал у Бурдона, когда ходил за деньгами. Он, старый пень, конечно, молчит, да только я знаю, как его разговорить. Ваш друг очень важная птица, да что-то натворил в провинции, вот и прячется от родственников. Обычная история, chercher la femme. Бурдон, правда, и сам толком не знает, в чем там дело, но не будет же Монморанси просто так рядиться…
- Монморанси? – Арамис не удержался от возгласа.
Ювелир смутился. Он явно сболтнул лишнее:
- Ну, может и не Монморанси, это я для примера. Мало ли, те же Роаны…
- Роаны?
Ювелир покрылся испариной:
- Почему Роаны?! А! Это я так… в общем, хороший у Вас друг.
Он испуганно смотрел на Арамиса:
- Хороший, правда? Вы ведь и так это знали?
Арамис молча забрал с прилавка деньги и вышел.
Он жалел, что не остановил болтуна-хозяина раньше. Лучше бы он этого не слышал. Можно не сомневаться, что это правда. Достаточно поглядеть на Атоса.
Как он выбирал тогда кольца, а его руки! Его осанка, взгляд! Его владение шпагой! Как он сидит в седле! Он слишком хорош, чтоб быть просто мушкетером.
Но знать, что он родня Монморанси и Роанов? Знать точно и делать вид, что вы просто товарищи? Как им теперь общаться?
Арамис тяжело вздохнул – зачем он только слушал. Он медленно брел по улице и думал, что так и не купил крест, а значит, надо искать другую лавку. У него было смутное ощущение, что за ним кто-то идет. Арамис оглянулся – так и есть. Две тени шарахнулись в сторону. Похоже, они идут за ним от самой лавки, наверное, рассчитывают поживиться.
Связываться ни с кем не хотелось, тем более, что он был без шпаги. До «Сосновой Шишки» еще было далеко, и он зашел в трактир, где уже однажды искал Атоса.
Кабатчик неожиданно узнал его:
- Вы за своим другом? Так он снова здесь, и я по-прежнему не собираюсь его беспокоить. Рискуйте сами.
Арамис пожал плечами, ну, собственно, чем он рискует?
Толстый кабатчик насмешливо наблюдал за ним:
- Думаете, ничего страшного? Ну, идите. Может Вам повезет больше.
На стук в дверь никто не отозвался. Арамис и не рассчитывал, что его встретят как дорогого гостя, потому без колебаний толкнул дверь.
- Какого черта! Тебе сказано, чтоб я больше не видел твоей мерзкой рожи!
Обдумать ответ Арамис не успел – пришлось уворачиваться от запущенной в него бутылки.
- Атос, это я!
- Какого черта! Арамис? Вы… зачем… кто Вас звал?
«Роаны и Монморанси» - мелькнуло у Арамиса в голове, когда он смотрел на сидящего за столом мужчину. Судя по всему, все те дни, что они не виделись, он пил. Причем без остановки.
У него не было нужды смотреть за собой, потому что никого кроме него здесь не было. От привычной аккуратности остался только ряд бутылок, выстроенных очень аккуратно.
На все остальное было страшно смотреть. Хуже всего было отекшее лицо с совершенно мутными глазами. Арамис подумал, что, удивительно, как Атос вообще его узнал.
Сам он узнавал друга с трудом.
Атос стал раскачиваться на стуле, явно наливаясь раздражением:
- Слушайте, Вы… кто Вас сюда звал? Как Вы узнали? Я прибью этого болвана Гримо!
- Гримо здесь ни при чем. Я знал, что Вы здесь. Я видел, как Вы сюда ходите.
- Прекрасно! Я тоже видел, куда ходите Вы!
Ненависть в голосе, в выражении лица, даже в позе была настолько оглушительной, что Арамис даже не воспринял это как оскорбление. Этот человек мучался гораздо больше, чем он.
Атос резко развернулся на стуле в сторону молодого человека:
- Там… вот так… и это Вы! Вы! Знаете что?
Он несколько секунд смотрел на Арамиса, а потом махнул рукой:
- А! К черту все и всех!
Резким движением он отбил горлышко у очередной бутылки и стал пить так, даже не взяв стакан.
Допив, он встал и невыразимо высокомерным тоном сказал:
- Извольте выйти вон.
Властный жест, сопроводивший это заявление, словно выкинул Арамиса за дверь.
Молодой человек машинально спустился по лестнице вниз и наткнулся на ухмыляющегося кабатчика:
- Ну, как, сударь? Ваш друг, вижу, не в духе? Я Вас предупреждал. Вы легко отделались. Когда он напивается, лучше ему под руку не попадаться. Рука у него тяжелая, уж можете мне поверить.
- Он давно здесь?
- Уже дня три. Вы не волнуйтесь. Еще день-два, потом его слуга заберет. Обычное дело.
- Обычное дело? – Арамис почувствовал, как его охватывает злость. – И Вы спокойно об этом говорите?
- Я что, должен за ним смотреть? – толстяк тоже начал злиться. - Если господину угодно напиваться как свинье, мне какое дело? Он платит.
Резкий холодный тон хлестнул кабатчика наотмашь:
- Что Вы сказали? Я не расслышал.
От подчеркнутого спокойного взгляда у толстяка по спине побежали мурашки.
- Так что Вы сказали?
- Я, - голос толстяка стал хриплым, - я ничего… Вам послышалось.
Арамис холодно кивнул.
- Я так и подумал. Идите за мной.
Они поднялись в комнату Атоса.
Не обращая внимания на высокомерно поднятые брови последнего, Арамис распорядился убрать все бутылки, в которых еще оставалось вино. Кабатчик быстро сгреб все в пустую корзину, валявшуюся тут же, и мгновенно исчез.
- Вы пойдете со мной.
- Вот как? – с сарказмом поинтересовался Атос. – И куда же? Должен Вам напомнить, что не разделяю Ваших пристрастий.
Арамис остался спокойным:
- Могу Вам заметить, что Ваши мне тоже не понравились.
И добавил более мягким тоном:
- Вас это недостойно.
Атос дернулся, но остался сидеть. Он молча кусал губы, потом откинулся на спинку стула и прикрыл глаза.
Арамис ждал, но Атос не шевелился. Затем, все еще не открывая глаз, устало сказал:
- Арамис, прошу Вас, идите. Я хочу быть один.
- Чтобы снова пить?
Атос резко выпрямился:
- Послушайте, Вы что же, ищете ссоры? Мне тоже есть, что сказать Вам. Но я не считаю нужным вмешиваться.
- А я считаю. Потому что Вы – мой друг. Что до того, о чем Вы могли бы сказать, я сам себе уже все сказал и даже больше, - голос предательски дрогнул и Арамис отвернулся.
- Я не могу понять, как Вы – Вы! – могли…
- Я думал, что я должен, - глухо проговорил Арамис.
- Должны? – Атос нахмурил брови, стараясь понять, - должны… ради нее?
Арамис кивнул. Атос тяжело вздохнул и покачал головой.
- Да должен, – в голосе Арамиса прорывались нотки отчаяния. – Я хочу дать ей все, весь мир, и все, что есть в этом мире. У меня нет ни денег, ни титулов, но я дам ей всю свою любовь и… всего себя, если она захочет. Тогда ей уже никто не будет нужен, ни Шале, ни кто-либо еще…
При имени Шале взгляд Атоса стал напряженным.
- Почему Шале?
- Я видел их, - еле выговорил Арамис.
- Как видели? Ах, да, простите, я понял.
Атос встал, но его резко качнуло в сторону и пришлось ухватиться за стол. Он вполголоса ругнулся себе под нос и снова сел. Некоторое время он внимательно смотрел на Арамиса, а потом сказал:
- Идите сюда, ближе. Скажите, что Вы рассказали герцогине о себе?
- Атос, я не намерен…
Атос досадливо махнул рукой:
- Арамис, прошу Вас. Я о другом. Что Вы рассказывали о своей семье? О своем положении? Об отце?
У Арамиса вся кровь отхлынула от лица.
- Простите, я не считаю нужным обсуждать мою семью.
Атос кивнул:
- Гордость? Это хорошо.
Он полез в карман и вытащил крестик с разорванной цепочкой:
- Это Ваше. Здесь, если я правильно понимаю, монограммы Ваших родителей.
Арамис не мог поверить своим глазам:
- Но как… откуда?
- А Вы подумайте, - зло ответил Атос.
Арамис вспыхнул:
- Вы видели Жаннет?
Атос встал, уже не обращая внимания на нетвердость своей походки, и раздраженно стал перебирать оставшиеся бутылки. Полных среди них не было.
- Какого черта, Арамис. Зовите этого болвана. Я хочу выпить. Нет, тысяча чертей, я хочу напиться!
- Атос, я не смог.
Атос замер.
- Я думал о Мари, и я не смог. Даже ради нее. Пусть она смеется, но я буду ждать только ее. Мне никто другой не нужен.
- Вы так любите?
Арамис встал, его лицо застыло, а голос казался безжизненным от напряжения:
- Простите, что я позволил себе злоупотребить Вашим вниманием. Я оставлю Вас.
Он не успел сдвинуться с места, как его крепко схватили за плечи и тяжелый взгляд просто придавил его, как каменная плита.
- Ответьте, пожалуйста, - очень мягко, почти нежно попросил Атос.- Я больше никогда не задам Вам этого вопроса, но сейчас, я прошу. Вы…любите?
Одна мысль о ярких, лукавых глазах и легкой улыбке заставила глаза Арамиса вспыхнуть таким пламенем, что отвечать не пришлось. Атос отпустил его и с размаху ударил кулаком по столу.
- Опять! Все тоже самое…
Он двинулся к выходу и, навалившись на косяк, закричал, нет, заорал, в приоткрытую дверь:
- Трактирщик! Каналья! Вина, живее!
Скорость, с которой появилось вино, свидетельствовала, что рука у господина Атоса и впрямь была тяжелой.
Арамис тревожно смотрел, как один за другим пустели стаканы. Атос словно спешил утонуть в выпитом.
- Атос, послушайте…
- Нет, это Вы послушайте. Вы любите? Отлично! Она лучше всех? Просто прекрасно!
- Атос, я знаю кто она. Я видел… Это ничего не изменит. Мне никто другой не нужен, я просто не могу смотреть на других женщин, я их не вижу. И я могу быть только с ней.
- Тогда хотел бы пожелать Вам счастья. Очень бы хотел. И я желаю его Вам, понимаете, именно Вам. Если у Вас получится.
Арамис вдруг остро почувствовал, что разговор уже не о нем:
- У Вас не получилось?
Атос и без того бледный, стал просто меловым. Его губы болезненно искривились в напрасной попытке изобразить улыбку:
- Вам проще, Вы имеете дело с демонами, а у меня был ангел. Легкий, белокурый ангел. Который отправил меня прямиком в ад. Где Вы меня и видите.
Стакан опустел мгновенно. Содержимое следующего выплеснулось Атосу на камзол.
Арамис поставил пустой стакан на стол и вытер руку о полу.
- Вам не удастся самому стать таким. Можете выпить хоть все вино в мире. Вы не станете хуже.
Атос медленно встал и, взяв Арамиса за ворот, притянул к себе:
- Я сам знаю, кто я и что делаю.
Он оттолкнул Арамиса так, что тот едва удержался на ногах.
- Я буду пить тогда и столько, сколько посчитаю нужным. Вам лучше уйти пока я еще владею собой.
- Вы поднимете на меня руку?
Атос скрипнул зубами:
- Арамис, я могу и не сдержаться. Я сильнее Вас. Зачем Вам это надо?
- Затем, что я Ваш друг. И я Вас тут не брошу.
Атос насмешливо скривился, но ему ответом был твердый открытый взгляд. Атос отвел глаза.
- Атос, - голос Арамиса стал таким же твердым как взгляд. - Вспомните о том, кто Вы.
Атос застонал и резким движением сбросил все со стола.
- Не говорите мне кто я! Я – никто! Вы слышите – никто! Я не имею права на собственное имя.
Арамис склонился к искаженному болью лицу:
- Я не знаю Вашего имени, но я знаю Вас, – мягкий голос убеждал, поддерживал, утешал. – Вы - лучший из всех, кого я знаю. Вы можете делать с собой что угодно, но Вы все равно останетесь таким, какой Вы есть. Вино не изменит Вас, Ваше имя не изменит ничего, Вы – это Вы, мой друг, Атос. Можете послать меня к черту, а можете послать к черту себя, весь мир, всех ангелов и демонов. Вы всегда будете для меня неизменным, как и я для Вас. Прошу Вас, помните об этом.
Он наклонился и легко коснулся губами лба Атоса.
- Храни Вас Бог.
Затем неслышно вышел из комнаты.
Художник - Стелла Мосонжник. Иллюстрация размещена с ее разрешения.