Первый солнечный луч разбудил Делайт, она сладко потянулась, и взгляд ее уперся в кресло-качалку, стоящее напротив. Там, склонив голову, дремал Алекс. Две одинаковые малышки сладко сопели у него на руках. «Не знаю, каким он будет мужем, но отцом, по-видимому, он будет замечательным, – подумала Дела. Она всмотрелась в черты его лица, ведь вчера было не до этого. – О Господи! Что с ним? От него осталась одна тень! Неужели болен? Нет… Если бы это было так, он не подошел бы к детям. Дети… Доченьки… Такие малюсенькие… На кого они похожи? Пока не понятно… И как их различать?»
Тут одна кроха завозилась, и маленький ротик скривился, готовый заплакать. Кардейл сразу встрепенулся и прижал малышку к себе, вторая не заставила себя долго ждать, и двухголосье детского плача в одно мгновение разбудило весь дом. В дверях показалась Юджиния.
– Всем доброе утро. Как прошла ночь?
– Спокойно, – Дела потянулась еще раз.
– Гм, если бы это было так, – хмыкнул Александр. – Кряхтели и возились до самого рассвета. – Он улыбнулся, глядя на эти орущие свертки. – То вместе, то по очереди. Нам срочно нужно две няни: одна – ночная, другая – на дневное время.
– Конечно, конечно, – Юджиния приняла у него девочек и передала их матери. – А сейчас - утренний туалет и кормление.
– Выйдите, ваша светлость, – сухо распорядилась Делайт.
Алекс мрачно взглянул на жену и подчинился приказу.
Тетушка укоризненно покачала головой:
– Зря ты так.
– Молчи, тетя, ты ничего не знаешь! Он заставил меня сказать «да» под угрозой забрать ребенка!
– Понимаю, он поставил тебя в незавидное положение, но в данном решении я поддерживаю его!
– О-о-о, тетя… Как ты можешь! – возмутилась Дела.
Юджиния горько вздохнула:
– А ты что, предпочла бы иметь двух незаконнорожденных дочерей? Знаешь, что я скажу тебе, дорогая? Ваши отношения – это ваши ЛИЧНЫЕ отношения, и сейчас они отходят на второй план, а на первом месте – благополучие этих ангелочков. Не забывай об этом! Кстати, а как же мы назовем наших красавиц?
– Джулианой старшенькую и Свитнесс вторую.
– Я почему-то так и подумала, что ты остановишься на этих именах. Кардейл не против?
– А кто его спрашивал? Мне решать.
– Ну-ну…
Дела недовольно поджала губы и занялась детьми. Стоило ей взглянуть на малышек – и все недовольство растаяло без следа. «Вы моя отрада и величайшее благо!» – подумала она.
Счастье материнства разукрасило жизнь Делы всеми цветами радуги, и, наслаждаясь каждой минутой общения с крохами, она старалась проводить с ними как можно больше времени, млея от их молочного запаха и воркуя над ними, как горлица. Александра Делайт старалась по возможности избегать, ссылаясь то на крайнюю занятость, то на усталость. Он терпеливо ждал и не настаивал, втайне надеясь, что она не выдержит длительного противостояния. Кроме того, он опасался, чтобы у нее не пропало молоко, и старался не волновать жену. Отказавшись от кормилицы, молодая мать сама кормила своих малюток, получая от этого ни с чем не сравнимое удовольствие. Благо молока хватало.
В заботах о детях незаметно пролетели две недели. По совету врача Делайт оставалась в постели. Нилам с радостью согласилась присматривать за детьми днем. Ночной няней была назначена женщина из миссии. Утром она приносила близняшек на кормление и передавала их на попечение Нилам. Малышки отличались спокойным нравом, не доставляли особых хлопот и быстро засыпали под музыку фонографа. По едва заметным отличиям Дела научилась распознавать, где Джулиана, а где Свитнесс. Кроме нее, только Кардейлу и Юджинии была очевидна разница между девочками. Все обитатели дома сошлись во мнении, что дочери были точной копией матери, а светлый пушок, покрывающий головки младенцев, давал основание предполагать, что цветом волос они пойдут в отца.
Наконец, доктор разрешил молодой маме вставать. Алекс решил не откладывать более разговор, так необходимый для душевного спокойствия Делайт. Дождавшись, когда девочки будут выкупаны и уложены спать, он вошел в спальню жены.
Дела сидела перед зеркалом и расчесывала свою непослушную гриву. Кардейл встал за ее спиной и, как всегда с упоением, вдохнул аромат ее волос.
– Устала? День был такой насыщенный…
– Такой же, как и все предыдущие, – небрежно бросила она в ответ. – Выйдите, ваша светлость, мне пора отдыхать.
– Тебе не удастся держать меня на расстоянии своим ледяным тоном и официальным обращением.
– А что вы сделаете? Силой заставите меня жить с вами под одной крышей или заберете девочек и покинете Индию? – дрогнувший голос разрушил картину ее внешней невозмутимости.
Александр кожей чувствовал ее боль и страх.
– Я не враг тебе, дорогая, и не хочу лишать детей матери.
– «Дорогая», – фыркнула Делайт. – Сколько таких «дорогих» у вас, ваша светлость?
– Дела, мне понятны твои чувства и известны причины недоверия. – С этими словами он выложил на трюмо два стальных клинка.
– Как?.. Где?..
– Там, где ты их оставила: один в моем городском доме, другой на яхте. Теперь мне известно все, и я искренне сожалею о том злополучном похищении и о событиях на яхте. Могу лишь просить тебя поверить в мою непричастность. – Его отражение в зеркале напряженно смотрело на нее.
Делайт не отвела взгляда.
– Трудно отрицать увиденное своими глазами.
– Пусть ты не веришь мне, но, надеюсь, доверяешь Кристине, Эндрю, Биллу и Мари.
– При чем здесь мои друзья?
– Ни при чем. Просто все они поверили мне. Даже Билл. Это тебе о чем-нибудь говорит?
Делайт раздраженно передернула плечами.
– Я не намерена продолжать этот разговор. Оставь меня в покое.
Кардейл тяжело опустился в кресло.
– Не хочется принуждать тебя, малышка, к неприятному тебе общению, но прошу дать мне шанс и терпеливо выслушать. К сожалению, ты не в курсе той череды событий, которая привела к существующему положению дел и этому разговору. Позволь мне восстановить то, что осталось за рамками твоего внимания.
– А что будет, если я не приму твоих объяснений? – настороженно поинтересовалась Дела.
Горькая складка залегла между его бровей.
– Страшно представить, но мне придется уйти из твоей жизни. Я освобожу тебя от своего присутствия. Девочки останутся с тобой, но я сохраню за собой право видеть, как растут мои дочери, и принимать участие в их воспитании. Безусловно, я обеспечу тебя, как того требует статус герцогини. Тебе решать, дорогая.
Делайт пересела на оттоманку в другом углу комнаты и устроилась поудобнее.
– Хорошо, я готова выслушать тебя. Надеюсь, потом ты сдержишь свое обещание.
– Наберись терпения, малышка. Я хочу начать рассказ с событий, которые привели к нашей первой встрече в моем доме и сломали тебе жизнь. Буду называть только факты, не пытаясь обелить себя. Оценивать мою виновность предстоит тебе самой.
Александр взъерошил свои волосы и попытался расслабиться.
– Черт, не думал, что это будет так трудно. – Он поднял глаза на Делу и начал свое повествование. – В тот год я познакомился с Эмилией и начал за ней ухаживать. Моим матримониальным планам не суждено было сбыться из-за ее отказа. Раздосадованный, я напился и сдуру выложил все Фредерику. Он…
Вслушиваясь в ровное звучание его голоса, Делайт заново переживала свой страх, отчаяние и злость в ту роковую ночь. Картины заточения то и дело вставали перед ее глазами. Тем временем Кардейл перешел к разговору с Фредериком после ее побега, своей командировке и пленению, затянувшемуся на годы. Известие о том, что она стала для Алекса наваждением, Дела восприняла скептически, но, когда он начал описывать произошедшее на яхте, молодая женщина вдруг поняла, что Кардейл не просто излагает события, он препарирует свою душу. Сведения о последней попытке убийства и ее жертвах, тяжелой травме и медленном выздоровлении Александра, расследовании и аресте Фреда повергли Делу в шок. Оглушенная этими фактами, она не заметила, что плачет. «Боже, как я жила все это время без него! – думала Делайт. – Почему всегда иду на поводу у эмоций и не прислушиваюсь к разуму?»
Между тем Алекс закончил свой рассказ и с надеждой взглянул на жену. Она молчала, будучи не в силах вымолвить ни слова.
– Если и теперь ты мне не веришь, я объеду всю Европу, найду Эмилию и силой приволоку ее сюда, чтобы она подтвердила мои слова, – сказал Александр и затаил дыхание.
– Не стоит, – Делайт встала, медленно приблизилась к мужу и, опустившись на ковер у его ног, подняла к нему заплаканное лицо. – Я верю.
Вздох облегчения Кардейла смешался с тихими всхлипываниями Делы. Подхватив жену на руки, он прижал ее к груди и почувствовал, что с потоком горячих слез, хлынувших на его рубашку, в него вновь входит жизнь.
– Не плачь, малышка, все позади. Ты только верь, что я никогда не обижу тебя ни словом, ни делом. Ты единственная женщина в моей жизни с той памятной встречи на ипподроме и до скончания моих дней. Ты моя жизнь, любовь и наваждение, от которого я не могу, да и не хочу избавляться.
В страстном порыве он прижался губами к соленым от слез дрожащим губам жены и понял, что его плавание по штормящему морю недопонимания, боли и обид закончилось. Его корабль наконец-то обрел свою гавань.
Крепкие объятия мужа стали для Делайт тем якорем, который не дает судну сорваться в бушующий океан недоверия и житейских невзгод.
Алекс оторвался от Делы и театрально вздохнул:
– Ты задумала мне отомстить и добилась своего, девочка. Все получилось так, как ты хотела: влюбила меня в себя и бросила, а потом заставила страдать, что добавило мне немало седых волос.
Делайт же вновь крепко прижалась к мужу.
– И теперь всю оставшуюся жизнь буду любовью искупать свою вину, – твердо заявила она.
Эпилог
Когда Джулиане и Свитнесс исполнился месяц, их крестили в церквушке при миссии. Чести быть крестными отцами малышек удостоились Майлз Парк и Нейл Дункан, прибывший в имение по первому зову Делы. Он и Алекс, понимавший, что гусар неравнодушен к его жене, какое-то время напряженно присматривались друг к другу, но здравомыслие обоих взяло верх, и вскоре мужчины сдружились. По настоянию герцога семейство покинуло гостеприимную Индию до начала муссонных дождей, оставив поместье в надежных руках Джайдева. Леди Юджиния нашла в старом докторе верного друга и осталась помогать ему в миссии. Вернувшись в Англию, Делайт поняла, что ее дом здесь. Конезавод она поручила Биллу и Эндрю, а сама занималась детьми и мужем в старом имении Кардейлов. Александр управлял герцогскими владениями и периодически заседал в парламенте. Через три года Делайт подарила мужу долгожданного наследника, чем опровергла бытующее мнение, что в их роду рождаются одни девочки. Будущего герцога назвали Джонатаном – в честь отца Алекса. Дела сдержала обещание, данное когда-то мужу, окружив его заботой и доверяя всецело. Их дом был полон любви и тепла. Дети радовали, хотя девчонки росли истинными сорванцами и добавили своему отцу еще немало седины. Но это уже совсем другая история.