Ноябрь. Я чувствовал его наступление снова. Минул год с тех пор, как я покинул приют Святого Антония на 76-ой и шатался по шелтерам всю зиму, весной немного заработал на разгрузке в Джерси, и даже снял комнату в Хобокене на Гарден-стрит, а к концу лета опять оказался на улице в компании уже привычной за последние пять лет. Джози, Мария, Саймон – они были весьма успешными людьми во времена идеальной компании Буша, не тянулись к алкоголю и наркотикам, любили жизнь. Джозеф потерял жену, лейкемия, кажется, заложил дом, деньги ушли на лечение, которое не помогло, после смерти супруги сам оказался на улице. Мария убежала из дома, отчим пил страшно, избивал ее, а приют для нее казался в то время страшнее улицы. И Саймон – архитектор, у него был пентхаус в Квинсе, куча друзей, семья. Его мотивов я не понимал. Он просто ушел. Говорил – сам Господь ему сказал, что ближе к Граду Небесному он станет только в странствии.
Как-то вечером, когда мы вчетвером готовились к ночевке под мостом в Нью-Джерси. Паршивый на вкус кофе в жестяной банке согревал руки, ветер поутих и, несмотря на непрерывный поток машин над нашими головами, разум объяла звенящая тишина, в которой сначала мерно, потом нарастающим гулом появлялся режущий сознание звук – звук, который Саймон называл снисхождением Господа. Я заглянул Саймону в глаза и меня словно парализовало. В глубине его невидящих глаз поселилась пустота вместе с неизбывной тоской и скорбью по всем живущим людям. Он впустил Бога в пределы своей души, и Тот впился в нее всем своим существом. Вечный голод, ни на мгновение не прекращающийся, становящийся все сильнее с каждой поглощенной душой. Я не мог сомкнуть глаз, меня лихорадило так, как будто я проживал последние секунды своей, показавшейся мне никчемной жизни. Я ощущал себя песчинкой на дне океана, маленьким камешком под тяжелым небесным сводом, который не просто был, он пытался развоплотить меня, превратить в ничто. Серая, подобно цвету пепла, оболочка Саймона не походила боле на человека. Светящийся комок, похожий на сплетенных друг с другом змей пульсировал, словно сердце внутри него и поднимался к его голове. Вот он завис над головой, а потом просто исчез. Меня окатило волной животного ужаса. Никакого посмертия, никакого Небесного Града, никакого света в конце тоннеля – обряд уничтожения, на который потребовалось чуть меньше мгновения. В оцепенении, я даже не мог пошевелиться, мой взор был обращен в пустоту, мысли не могли пробиться сквозь путы, пленившие мое тело, мою душу и мое сознание, а Он наступал. Я увидел Его взгляд, хотя конечно это был взгляд всего лишь в моем воображении, толику которого Он мне позволил впустить в тот момент в мой разум. «Приидет Царствие Мое вашими мольбами» - страшная истина, в которой крылся Его абсолют. Сквозь пелену оглушающего страха я прорваться не мог, хоть и стремился. Я не видел, как Джози подбежал к Саймону, а Мария ко мне. Не видел, как Саймон стал заваливаться на бок – кто-то бы сказал, что он испустил дух, но никакого духа уже и в помине не было, он был поглощен Тем, кого люди привыкли называть Творцом всего сущего. Не видел и не чувствовал, как суетились надо мной медики. Я ощущал лишь Его присутствие. Присутствие самого страшного существа, которое только может вообразить себе человеческий разум. Слезы из Его глаз падали на землю, и земля корчилась в муках от его прожигающей ненависти. Под предлогом немудреных пророчеств Писания явится Он в облике грозном и спросит со всех по делам их. От осознания своей роли в великом Божественном замысле, от осознания роли всего человечества во всем этом, у меня, верно, помутился рассудок.
Следующие годы для меня текли размеренно в клинике святой Елены. После вечера видений я пришел в себя только через полгода. Спасибо доктору Куэйд, она милая женщина. Каждый день, прежде чем лечь спать, я читаю Библию и молюсь. Бог милостив, он любит всех нас, и уповать нам стоит только на Него. А еще у нас есть комната откровений, где можно рассказать обо всем, что тревожит, хотя меня уже ничего не тревожит. В столовой подают вкусный суп на обед, а раз в месяц нас возят на экскурсию по Большому Яблоку, по воскресеньям мы смотрим бейсбол. И еще у нас есть шахматный кружок, и кружок рисования, и мягкие подушки, и вкусно пахнущие простыни….