Дед Жора

Николай Хаджох
               

  Давно это было – в том босоногом и счастливом детстве, где ничто не омрачает степенное и удивительное своими новыми познаниями течение жизни. Удивление всё больше вызывали вещи, далекие от духовного и возышенного. Всякие стрелялки и взрывалки в виде карбида кальция в бутылке с водой, «цакалкb» из загнутой медной трубки с резинкой и гвоздем, серы из спичек – вот, пожалуй, что будоражило наши умы по-настоящему. Верхом мечтаний, конечно же, был «поджиг» – самодельный огнестрел, стволом в котором служила заглушенная с одной стороны трубка.  Правда, это было уже в 13-15 лет. А до этого – так, ерунда, никакого смысла. Весело было, но все же некоторые долетавшие фразы взрослых, порой вносили зерно любопытства в наше сознание.
  Был у нашей семьи дальний, вроде бы как родственник – дед Жора,  старик лет семидесяти, пролежавший прикованным к постели около пятидесяти лет. Я часто с бабулей бывал у них в гостях. Естественно, что радость нахождения в гостях не была связана с дедом и его трагедией. Там жил мой троюродный брат Санька, который был на один месяц старше меня. Санька рос до безобразия разбалованным мальчишкой, не знавшим никаких отказов в получении любых, доступных его мозгу вещей, в виде игрушек, велосипедов и прочего. При этом Санька был неимоверно щедрым, все, что не сломал, а ломал он почти все и сразу, он тут же дарил мне, чему я был несказанно рад. Семья Саньки состояла из бабушки Василисы, деда и отца –пропойцы, которого я называл дядей Леней. Дядя Леня – мужик лет тридцати пяти, нигде не работающий и выпивающий строго литр водки ежедневно и, пожалуй, нашедший в этом свой особый смысла жизни. Бутылку до обеда и бутылку – после, все, что нужно…ну еще курица, для полного счастья. Сравнивая своего отца с ним, я недоумевал от мысли, почему одному надо работать ежедневно и при этом постоянно ощущать нехватку денег, а другому беззаботно пить водку и жрать курей, запеченных в духовке до корочки. Тогдашнему семилетнему мальчишке невдомек было, что мир испорчен денежными отношениями, и даже пресловутый социализм все же делил людей на богатых и бедных Я не мог понять как дед, прикованный к кровати, выражаясь словами моей мамы, гребет деньги лопатой и которых у него их куры не клюют. Как я ни фантазировал, я не мог нарисовать в голове картину, где дед стоит на тонюсеньких, как у младенца ножках и загребает деньги, подкидывая их курам, которые наотрез отказываются клевать. «И отчего бы это деду гребануть не курам, а моей семье? Мы бы, конечно тоже не клевали, но собрать бы – собрали, а собрав, конфет бы купили вдоволь, да очки бабушке, треснули вон давно уже» – думалось мне.
  А фамилия у этой семьи была странная – Матякины, ругательная, по моему разумению. Вот так и жили, не тужили эти Матякины. Распорядок дня всех домочадцев почти как в армии, но не в смысле порядка, а в однообразности своей. Дед, обвешанный вокруг себя образами и иконами, смотрел на мир сугубо через зеркало, так как из движимого в нем были только руки. Вот и вертел он зеркало, поворачивая то к окну, то к двери, ежедневно ожидая почтальоншу. Зина, почтальонша, не обязана была приходить и приносить посылки и денежные переводы самолично. Но дед Жора, достаточно понимающий в денежках человек, сумел-таки привить Зине любовь к чаевым, а вернее «копытным» как он сам любил шутить. Откуда же шли эти неиссякаемые финансовые и натуропотоки? Только немного повзрослев, я понял юмористический смысл слов дяди Лени, едко, но беззлобно говорившего: « Дед, ну когда там фонд помощи болящего Георгия повысит размеры помощи? А то вот думаю, что литрухи мне маловато». При этом всегда хохотал и в грубой форме требовал денег в размере четырех рублей двенадцати копеек. Столько стоила бутылка водки под названием «Столичная» - экстра. Я был уверен, что ее точно делали в столице, иначе зачем на этикетке изображен МГУ - факт, известный нам со слов дяди Леши:
 - От этой водки только умнеешь, вон даже московский университет на ней нарисован, говаривал он, посмеиваясь, - поди, профессоры тоже ее уважают?!       
Дед судорожно доставал из-под подушки застиранный носовой платок, с завернутыми в него мятыми деньгами и отсчитывал нужную сумму. Надо признать, что дед Жора не был отцом и дедом в прямом смысле этого слова. Случай свел его и бабушку Васёну – так мы ее       звали с Санькой
   Все началось в далекие революционные годы. Красавец и вожак комсомольцев Жора был человеком всецело поглощаемый всякими идеями. И чем не новее была идея, тем больше манила к себе молодого парня. Тут на беду, решила власть бороться с религией, как с конкурентом по завладению умами и душами людей. Коммунисты решили, комсомольцы подхватили. В один из весенних теплых дней Жора с ватагой представителей прогрессивной молодежи, как они себя называли, направились в местную церковь. Войдя в церковь, сопровождающие Жоры как то стихли и сникли, наверное, за десять веков христианства Руси стало врожденным преклонение иконам и духу, царившему в храме. Жора же, напротив, с бесовским блеском в глазах оглядел неуверенных  комсомольцев, и смачно плюнув на пол, сказал:
- Что притихли? Не бойтесь, Его нет, Его придумали попы!
- Может не надо, Георгий? - Еще более неуверенно шептали те в ответ. Но видимо слова увещевания действовали на него еще более возбуждающе, как рассказывали потом очевидцы, на миг им показалось, что Жора это не Жора, а некто другой и чужой. Пришел батюшка и попросил не творить грех. Жора рассмеялся и ответил:
- Какой грех, нет Его, вон смотри, поп, - при этом демонически рассмеялся и пустился в дикий пляс. Это было действительно дикое зрелище, как говорили очевидцы событий…
  На другой день, проснувшись утром, Жора не смог пошевелить ногами, они отказали. Ни последующие долгие годы молитв и просьб, обращенных к Тому, чей храм он оскорбил действием и помышлением, ни медицина не смогли заставить те ноги хоть раз еще шевельнуться по воле хозяина. Через пару лет ноги совсем высохли, превратившись в кости, обтянутые кожей. В качестве отступления скажу, что однажды, случайно увидев их, я был сильно впечатлен и испуган.  Многих тогдашних атеистов несколько охладил опыт Жоры. Быстро эту историю, передавая из уст в уста, разнесли по всему югу России и Украине. До войны за Жорой ухаживали родители, но в войну оба погибли. Сжалилась над ним бабушка Саньки, у которой муж тоже погиб и взяла к себе. Жора, будучи грамотным и неглупым по натуре человеком стал описывать свои подвиги и дальнейшие страдания в письмах в монастыри и церкви. Так постепенно и потек ручеек, а потом и река помощи болящему Георгию. Но, наверное, не зря говорят, что деньги-зло. Спившись в конец, не дожив и до сорока пяти, ушел из жизни дядя Леша, а за ним и дед Жора и бабушка… Санька женился, начал работать на заводе, появился сын... Но, потом вдруг Санька запил и не дожил даже до сорока лет…
  Вспомнил я эту историю, в которой абсолютно ничего не вымышлено, после того, как увидел по телевизору сюжет, в котором «подвигу» деда нашлись последователи, глупые девки , несомненно действовавшие по чьей то указке… интересно их будущее…
2012  Николай ХАДЖОХ