Среди безмолвных туч, росой упавшей наземь. Среди огромных круч рисую камнем пазил. Тот пазил над землёй, что станет облегченьем и людям благодать в процессе приземленья.
Нет места нам на небе! Нет места нам нигде!
Нет места нам в игре, от божьего веленья! Где всё кругом, от его виденья!
Кругом лишь темнота и глаз намётан видеть, лишь только свет с окна, да ветер….
Ветер сквозняком пошевелил мои волосы и принёс запах соседей привыкших есть только рыбу. Зачем меня принесли в дом, где прожил всю жизнь? Прощаться можно было бы и на кладбище! У моего нового дома!!! Где ты риэлтор Смерть??!! Ты что расторгла нашу сделку? Покажись падла костлявая!
- А он тихо умирал!
- И долго! И если бы не вонь от него, то умирал бы ещё дольше. Бедняга! Отказался от лечения…. Хотя лечение ему бы и не помогло! Вонял конечно сильно! Хе-хе!
- Было чему вонять! Рак сожрал не всё!
Ну блин соседи! Долго умирал! Конечно долго! До первой попавшей в их нос вони, которая не укладывалась в их голове как какой-то запах мусора или дерьма! Конечно! Вонь разлагающегося человека не укладывается в голове! И лишь от неё они вспомнили о живущем рядом человеке!
А костюм-то! Костюм в крупную клетку у покойника закупорит его на века в клетку железную которой будет на вечность гроб! Во блин! И в кроссовках! И солдатская зелёная рубаха! Кто всё это затеял?
Судьба! Причина просто быть в сомнениях и клятвах, заставила нас жить в лавсановых перчатках! Кричим, «Ты не убей!», «Не укради украдкой!». Кричим, «Смотри не упади!», «Срок жизни очень краткий!», и смотрим на руки свои, от крови очень гадки.
Судьба! Стоит вот гроб на табуретах. Цветы, венки, и жизнь в прорехах, на чёрных ленточках потеха, в глазах не слёзы, лишь вода, с вопросом вечным, «Навсегда?».
А тот лежит бревном в гробу, всё поминает ту судьбу, где должен быть ещё живым, хорошим, может быть плохим, и просто быть, всем тем кем есть, и гроб не должен быть, а лишь насест, для птицы, что живёт внутри, до времени, для той поры, когда в восходе встанет красно солнце и улыбнувшись словно постно, всем скажет рано по утру, что, «Я больше не умру! И я, весь мир, с потерей памяти кумир, где в прошлом нету ничего, что разрушено, занесено! Мы! Я! Лишь пустота! И то что видим только наше, не будет более, чем краше, при жизни, и просто без неё, судьбой состряпано кино, где мы все главные герои, для эпохального забоя!
Кругом лишь вечное кино, нас нет и лишь одно оно, не сходит с памяти экрана, где мы как люди у стакана, у озера или савана, живём, рожает и бежим, стреляем, ползаем, жужжим, всё рушим, снова создаём, до эпилога, где всё убьём, и сами в пламени помрём.
Нас нет! Мы пустота! В икотах жизни темнота! В предвзятостях своих помех в расчете на большой успех, мы строим жизнь для человека не пожелав ему успеха, что в горестях один итог, опять мы выйдем на порог! К тому отчего зачали! От фильма, что тогда засняли!
Артисты мы! А жизнь людей лишь фильмотека, рождённая для одного завета, где мы родимся здесь, от смерти их, как повесть от памфлета!!!
Рождённым быть не там приятно, от говора, что звучит невнятно, от рук и ног, от головы, от всех эмоций, красоты, от гогота и тошноты…. И кушать надо! Потреблять! Смеяться, нюхать и икать! Перерабатывать еду! И говорить, во сне, в бреду, «Всё по сценарию! Живу!».
В восходах жизнь. В закатах смерть. И знай! Ты мне уж мне поверь! Не так вы уж хороши, от прелести своей души, где гомон дня что рык из ада, а ночь для вас от рая сада, творят из вас не знамо что, по превращению в ничто!
А прелесть та для вас засада! И хоть души она услада, но пишет всё от разума уклада, где вы посредственность для света, и темнота для вас ракета, а сны всегда всего лишь только мета по превращению предмета, вас, во что-то липкое такое, без памяти и упокоя. Но мы пришли! И прелесть сгинет! Душа нас ваша сразу примет!».
Какой дурдом! От солнца слышать слово, что заклепать себя в оковы, и быть в гробу века в веках и быть кино и в его грехах! И хорошо! Ушел из гроба! И не нужна мне кинопроба, для превращения в урода, где вечность так же холодна, … как ветер, и свет от стекла окна.
- Пил сильно! Звук праздника, всегда! Теперь квартира будет для него склепом! Навсегда!