Леди Юджиния и сестра Келли готовились ко сну, когда улыбающаяся Дела перешагнула порог. Неожиданно для всех она подхватила под руки старушек, одетых в ночные сорочки и чепчики, и прокружила их разочек по узкой каюте.
– Сестры, я безмерно счастлива!
Счастье длилось недолго. Утром следующего дня она уже мечтала о смерти как об избавлении от телесных страданий. Легкая качка, начавшаяся ночью, сразу вывернула содержимое ее желудка, и сейчас, шесть часов спустя, жуткие спазмы не оставляли бедняжку. Организм не принимал ничего, кроме воды, да и та надолго не задерживалась и периодически выплескивалась желчными фонтанами. Все это время тетушка стоически подносила Деле ночной горшок, когда ту рвало, вытирала влажной салфеткой холодную испарину и обмахивала веером. Сестра Келли, погрузившись в себя, шептала молитвы и перебирала четки. К вечеру волнение на море усилилось, и состояние девушки усугубилось. Она с ужасом ожидала взлета и падения каждой новой волны, не выпуская из ослабевших рук ночного горшка. В очередной раз обтерев липкий пот с лица и шеи племянницы, леди Юджиния послала за судовым врачом.
Импозантный мужчина в белоснежном кителе сразу заполнил собой всю каюту. Он весело улыбнулся угрюмым монахиням и поприветствовал их.
– Добро пожаловать в открытое море, сестры. Позвольте представиться – доктор Вильсон к вашим услугам.
Он присел на край койки Делайт, взял ее за руку и проверил пульс. Приподнял веко девушки и заглянул в ее расширенный зрачок. Далее мистер Вильсон прощупал через рубашку живот девушки, нахмурился и еще раз осторожно прошелся чуткими пальцами по нижним границам упругого живота.
Леди Юджиния всполошилась, наблюдая за его манипуляциями:
– Что скажете, доктор? У нее отравление или какая-то инфекция?
Вильсон невозмутимо посмотрел на старших монахинь и учтиво попросил:
– Подождите, пожалуйста, в коридоре, пока я тщательнее осмотрю вашу сестру.
Выждав, когда за ними закроется дверь, он повернулся к Делайт и еще раз пропальпировал ее.
– Милочка, вы догадываетесь, что происходит с вами? – спросил он после небольшой паузы, испытывающее глядя на нее.
У измученной рвотными позывами девушки хватило сил только на то, чтобы едва заметно покачать головой.
– Изменилось ли состояние вашего здоровья в последнее время? – Не дождавшись ответа и видя, как зеленеет его пациентка на новом подъеме волны, он быстро подставил ей горшок и бережно поддерживал ее, пока она не извергла туда весь выпитый ранее чай. Вильсон аккуратно вытер ей рот влажной салфеткой и уложил на подушку. – У вас бывали какие-либо неприятные ощущения по утрам, например тошнота? Возможно, вы чувствовали повышенную сонливость и усталость?
Дела прикрыла глаза в знак согласия.
– А теперь деликатный вопрос, – доктор помолчал немного, потом прочистил горло и, глядя прямо в глаза девушки, спросил: – Когда у вас были последние месячные?
Полуприкрытые глаза распахнулись, а расширенные зрачки стали еще огромнее. До Делайт стал доходить смысл того, что имел в виду мистер Вильсон. Мысли заметались.
– Вы хотите сказать, что…
– Да, милочка, вы беременны. Срок – не менее трех месяцев.
Дела съежилась от ужаса и натянула простыню на голову.
Между тем мистер Вильсон, рассказывая о правилах поведения и ухода за собой с первых месяцев беременности, достал какие-то порошки, микстуры и выложил их на стол. Видя, что будущая мама не отзывается, он осторожно отогнул край простыни и заглянул ей в глаза.
– Как будем выходить из положения, милая девушка, и что скажем монахиням? Вы, как я подозреваю, вовсе не монашка. Я прав?
– Да, доктор, я вполне состоятельная дама. Обстоятельства сложились так, что мне пришлось бежать от мужа и укрыться за этим монашеским одеянием, – не моргнув глазом, на ходу сочиняла она. – Но монахини не в курсе моих проблем, и мне не хотелось бы никого посвящать в суть вопроса и взваливать на их плечи свои затруднения. Я надеюсь, что клятва Гиппократа действует на отдельно взятом корабле?
Доктор хотел было рассмеяться, но тут накатила новая волна, и Делайт опять склонилась над горшком. Чуть позднее, когда девушка смогла отдышаться, они с мистером Вильсоном решили, что морская болезнь сможет объяснить все недомогания и успокоить монахинь. Он объяснил, как разводить порошки и принимать микстуры, чтобы унять тошноту, избежать обезвоживания и поддержать перестраивающийся организм.
– Плюс мятный чай, сухарики, фрукты и только положительные эмоции, – с этими словами судовой врач откланялся, пообещав почаще проведывать свою пациентку.
Соорудив себе кокон из простыни и свернувшись в нем калачиком, Делайт отвернулась к стене и сделала вид, что уснула. Мысль о беременности надо было хорошенько обдумать. «Одна ночь любви, и вот тебе – готов ребеночек, – посетовала она. – Как могла я не обратить внимания на отсутствие ежемесячных недомоганий? Мне ведь не шестнадцать лет, и я знаю, откуда берутся дети. Единственное приходящее на ум объяснение – это нерегулярный цикл плюс череда событий, бьющих по нервам и психике. С другой стороны, что изменилось бы, если бы я узнала о беременности раньше? Смогла бы я закрыть глаза на измену Кардейла? Нет, нет и еще раз нет! Тогда зачем убиваться о том, что нельзя исправить? – Она с улыбкой коснулась пока еще плоского живота. – Я уже люблю тебя, малышка. Ты будешь моим счастьем, смыслом жизни и спасением от одиночества».
Размышления девушки были прерваны появлением сестры Келли и тетушки. Они тихо проскользнули на свои места и стали готовиться ко сну, с опаской поглядывая на Делу. Ветер крепчал, и волны с силой бились о борт корабля, то поднимая его, то низвергая в преисподнюю. Удерживать равновесие становилось все труднее, поэтому женщинам не оставалось ничего другого, как скорее лечь на узкую койку и постараться уснуть. Чуть коснувшись подушки, сестра Келли засопела. Но от леди Юджинии сон, подгоняемый переживаниями о племяннице, бежал прочь. Она уставилась в потолок и задумалась. Беседа с доктором Вильсоном несколько успокоила ее. «Слава Всевышнему, что это не пищевая инфекция, –думала леди Юджиния. – Страдания от сильной качки можно перетерпеть, а со временем и привыкнуть к ним. Главное – это не подхватить какую-либо заразу. Но что делать, если морская болезнь моей девочки принимает такие катастрофические формы? Как бы это не привело к полному обезвоживанию организма. Может, стоит сойти в Гавре и далее отправиться по суше? Нужно будет непременно поставить перед Делой этот вопрос завтра».
При очередном колебании корабля раздалcя стон Делайт. Тетушка едва успела подхватить ночной горшок и поднести его к корчащейся в рвотных спазмах девушке.
– Держись, деточка, за меня. Наклони головку… – Дождавшись, когда племяннице полегчало, леди Юджиния взбила подушки. – Вот так, милая, сядь повыше, дыши глубже. Выпей глоточек этой микстуры, она уймет рвотные позывы. Может, добавить в стакан несколько капель опиумной настойки? У меня есть немного на всякий случай. Уснешь и не будешь чувствовать качку. – Она потянулась за пузырьком, но была остановлена слабым взмахом руки.
– Тетя, обещай, что никогда, ни при каких обстоятельствах, как бы плохо я себя ни чувствовала, ты не добавишь мне эту мерзость.
– Я сама против этой гадости, – горько вздохнула старушка, – но это может быть единственным средством избавления от мук. – Она поднесла платочек к заблестевшим вдруг глазам. – Я не могу смотреть на твои страдания, детка.
– Обещай, – продолжала настаивать девушка.
– Хорошо, хорошо. Обещаю. Никогда и ни при каких обстоятельствах, – слезинка скатилась по морщинистой щеке.
– Да не переживай ты так, родная, – Делайт нежно провела тонким пальчиком по мокрой дорожке на лице любимой тетушки. – Вспомни, я с детства не переносила никакие карусели. – Подобие улыбки коснулось ее губ. – Меня укачивало уже на втором витке.
Леди Юджиния перехватила ласкающую ее руку и прижала к своей щеке.
– Помню, помню каждый твой шаг и вздох, милая, потому что они и были моей жизнью.
– Ты всегда была моим ангелом-хранителем, дорогая.
Пожилая женщина усмехнулась:
– И теперь я на правах ангела-хранителя помогу тебе преодолеть морскую болезнь. Мы справимся, девочка. – Она поднесла к губам Делы стакан с микстурой. – Сделай еще несколько глотков. Скоро все пройдет.
Но их надеждам не суждено было сбыться до самого Гавра. Неутихающий ветер, качка и интересное положение Делайт не просто приковали ее к постели, а в короткое время превратили цветущую девушку в бледную тень. Дела едва нашла в себе силы, чтобы по прибытии в порт самостоятельно, без посторонней помощи сойти на берег. Сердобольные монахини проводили их с тетушкой до ближайшей гостиницы и, тепло попрощавшись, вернулись на корабль, пообещав поддерживать переписку.
Стоило Делайт в сопровождении тети войти в свой номер, она тут же рухнула без сил на кровать.
– Ненавижу корабли, – прошептала бедняжка и, чуть коснувшись подушки, крепко уснула.
Покачав головой, леди Юджиния раздела спящюю племянницу и, накрыв тонким покрывалом, убрала с милого лица непослушные прядки волос.
– Спи, милая, – прошептала она одними губами. – Завтра жизнь опять заиграет красками.