Предсонье Отца Остроухова

Алекс Буфф
 
      Отец Остроухов, не пренебрегал питием бражным, но ум держал, что
 называется, в теле. Вот и намедни, засыпая после вечернего бдения
 за графинчиком самоваренной, задался вопросом: "В мусульманском раю
 праведника встречают прекрасные девы для ублажения похоти, а в
 христианский рай с либидо пускают ли?"

      Глянул искоса на дрябло расплывшуюся по подушке физиономию Варвары
 Лукинишны.
 "В какую же суку может превратиться небесное создание, ежели его
 откормить и крылья оборвать.  Для паствы я слуга божий, а для
 попадьи - чёрт в рясе.

      Маюсь в прозябании своём, а ведь жизнь должна быть не только длинна,
 как у Мафусаила, но и содержательность иметь, яко у наёмного убийцы,
 прости, Господи.   
      А тут какие приключения? Ныне, в зиму, пошёл на лыжах подышать
 природой да заплутал в снегопаде. Два дня блудил, а из еды -
 только огромный лось, смотревший со злобной подозрительностью.

     Молитвою спасся, ибо прибило мальчонка местного, прогуливавшего
 школьные занятия. Малый грех большую беду отвёл. Мечтательный оказался    
 паршивец. Выводя из топи снежной, разъяснил, что лучший способ передвижения
 в невесомости - пуканье, а идеальный космонавт будущего - жопа с глазами. 
 Колобок, мол, самое то. Я бы ещё Варвару Лукинишну добавил. В космосе ей самое
 место. И фигура подходяща, и выхлоп.

     Взялась дура-баба стихи сочинять. Занимайся паскудством зтим тихо
 и благородно, ан нет, бросила стирку, закатила глаза и понесла:

 У меня башка большая.
 Столько в ней! Не скажешь ртом.
 Чем порой людей лишаю
 Наслаждения умом.

 У меня таланта куча
 И достаточно уму.
 Может, кто и пишет лучше,
 Только я их не пойму.

 У меня словарь запасный
 Непроглядный на просвет
 И соседи не напрасно
 Говорят:
 - Какой поэт!

 Сколько же открытий чудных
 Скрыто в языке людском.
 Я теперь считаю нужным
 Стать поэтом целиком.

      Талант у неё, может и большой, да крылышки у него махонькие. Вот на
 борщи да капустку квашенную даден дар божий. Но стихи вещь хоть и
 несуразная, да не заразная. Пусть её. Кошка свои душевные раны языком
 зализывает, а Лукинишна чем хуже кошки? Тварь она и есть тварь.

     В семинарской прошлости сам пописывал. Сидел сзюзившись, как шелудивый
 пёс, шкрябал ночами постулаты с философским вывертом для
 солидности. Да какой прок от такого занятия? Да и не по чину.
 Человек не сверчок, чтоб тренькать понапрасну!

  М-да... тело в землю, душа в рай, а либидо куда?"

  Этот вопрос вместе с Отцом Остроуховым провалился в сон.