Когда-то очень давно была у меня собака по кличке Дунай - самая что ни на есть простая дворняжка. Жила она в деревне у бабушки.
Летние каникулы я всегда проводил там, да и в другое время тоже бывал часто. Каждые выходные вместе с родителями мы с братом отправлялись к бабуле «за молочком».
Дунай выбрал меня своим хозяином и, как все собаки, преданно любил. Я же все свободное время возился с ним, пытался дрессировать, выводил гулять на длинном поводке.
Местные смеялись надо мной. Вообще, большинство деревенских не воспринимают животных как существа одушевленные. Вся их жизнь связана с убийством домашнего скота и птицы. А чего уж там с такими бесполезными тварями как собаки и кошки считаться – каждый в деревне легко может утопить или закопать ненужных щенков или котят. Так было всегда, и это считается нормальным.
Моя бабуля в этом вопросе тоже ничем не выделялась - относилась к кошкам и собакам безразлично, никогда не церемонилась с ними. Бывало, попадется ей под ноги кошка, так она обложит ее как следует, и добавит в конце с чувством по хохляцки: «Бо дай бо ты сдохла!» - что означает: «Дал бы бог, чтобы ты сдохла».
А однажды к дому бабули приблудилась очередная кошка. Она была поросной, а потому все время просила есть и кричала. И до такой степени надоела ей эта кошка, что бабуля сунула ее в мешок, пошла на колхозный двор и этим самым мешком пару раз саданула об угол амбара. После этого мешок и все, что там осталось, бросила в овраг. Бедная кошка через пару дней приплелась домой, покачиваясь на нетвердых лапах, но уже без признаков беременности…
Несмотря на все это, бабушку Нину я очень любил. Эта сухопарая жилистая крестьянка со смуглым от солнца и работы лицом все время «нуздалась», как она говорила, со своим немалым хозяйством – держала корову, двух свиней, кролей и кур. В войну еще совсем молодой осталась с маленьким сыном на руках. Так и прожила одна, продавая молоко и яйца на рынке, чтобы Алексей мог учиться. Недоедала, как все, горбатилась на колхозных полях и не видела ничего хорошего - даже из деревни за всю жизнь не выехала ни разу.
Каких нежностей можно было ждать от такого человека по отношению к братьям нашим меньшим?
Во мне же бабуля души не чаяла, поскольку внешне я похож на ее породу.
А потому, в виде величайшего исключения, она терпела моего любимца Дуная, заботилась о нем.
Когда же я пристал с просьбой дать мне молоток и гвозди, чтобы сделать своему другу собачью будку, бабуля бросила все дела, нашла в сарае все необходимые материалы и даже помогла распилить толстые доски под нужный размер.
Дом Дунаю был сделан на славу, и теперь в мое отсутствие он практически все время был на легком поводке возле будки, как и другие деревенские псы. Когда я приезжал, то давал вольную, и он с удовольствием бегал по двору и огороду. Неуютно чувствовали себя только куры.
Один раз летним утром, часов в шесть, когда коров выгоняют в стадо, мы с братом Аликом по обыкновению были разбужены бабулей, чтобы выпить теплое пенистое парное молоко из большой эмалированной кружки. Уходя, она случайно оставила входную дверь приоткрытой.
Я услышал, как кто-то идет по деревянному полу, стуча когтями. Это был мой друг. Пес вошел и обследовал незнакомую ему территорию, увидел меня и очень обрадовался, стал весело лаять.
Для деревни считается недопустимым, чтобы собака вот так появилась прямо в доме, поэтому, как только нарушитель был замечен взрослыми, он тут же был выдворен.
Благодаря этому случаю, Дунай «узнал», где находится его хозяин, когда исчезает, иногда надолго.
Именно так подумал тогда пес. Я это понял позже, когда с моим любимцем случилось страшное происшествие, ставшее концом его короткой собачей жизни.
Однажды бабуля вместо ошейника, который подевался неизвестно куда, посадила Дуная на старый капроновый чулок. Эта штука до такой степени натерла шею животному, что через какое-то время на месте ошейника образовалось рана. Шерсть и кожа облезли, собака на глазах стала хиреть и чахнуть. Со временем рана стала большой, начала гнить.
Я очень переживал и настоял, чтобы отец пригласили ветеринара. Тот появился и прописал какую-то красную жидкость, чтобы мазать раны. Мы все так ухаживали за больным, что бабуля в сердцах пошутила, сказав моей маме: «Лена, та чи хиба вы будэтэ зо мною так панькаться, колы я захвораю!», что означало: «Разве вы будете со мною так возиться, когда я заболею!».
Но, несмотря на наши старания, лучше Дунаю не становилось. Он все время чесал шею лапами и страдал от бесчисленных насекомых, которые донимали его.
Началась осень, и мы с Аликом должны были идти в школу, а потому уехали в город.
Дунай остался страдать один в деревне.
Никогда не забуду, как мать, чуть не плача, начала разговор со мной о том, что собаку вылечить нельзя и, чтобы не мучилась, придется, наверное, ее …. Всю жизнь потом вспоминаю тот свой поступок: - я ничего не сказал маме, промолчал. А для Дуная мое молчание стало приговором.
Я ведь был ребенком, и как все дети, безгранично доверял своим родителям. Я просто не нашелся сразу что сказать, долго был в замешательстве, рассуждая сам с собой и пытаясь ответить на ужасный вопрос, который в таком возрасте только и может, что поставить в тупик….
Представляю, как мама переживала, когда затевала этот разговор. Она сама чрезвычайно добрый человек, мухи не обидит - например, как-то раз, мы вместе тащили неподъемный бидон с водой через весь город, чтобы выпустить в речку живую рыбу, которую кто-то привез домой…
Нас не было в тот роковой день в деревне. Бабушка позвала соседа, и «палач» явился во двор с ружьем. Пес, чувствуя чужого и понимая, что пришли «по его душу», испуганно забился в угол будки.
Дядя Миша лучшего ничего не придумал, как засунуть туда ствол и выстрелить …
Дунай выскочил и в агонии помчался куда-то. Оказалось, что его цель - дом.
Истекая кровью, он когтями стал царапать дверь, пытаясь открыть ее и думая, что там находится его лучший друг, который, конечно же, когда узнает, какая беда приключилась с ним, обязательно придет на помощь и защитит…
Мой любимец умер на ступеньках, так и не открыв заветную дверь.
Сколько потом слез вылил, когда узнал подробности иезуитского избавления от животного, увидел страшные царапины, оставшиеся от когтей собаки на входной двери дома! Как возненавидел я соседа за чудовищную жестокость и как ругал себя за свое, как мне казалось тогда, предательство!
С тех пор прошло очень много времени, но и сейчас, когда вспоминаю Дуная, его ужасную смерть, на мои глаза наворачиваются слезы.