(Продолжение. Начало - http://www.proza.ru/2013/08/13/321)
«Ну и развезло, однако!» - думал я, уныло чапая после дождя знакомой дорогой. Как и три месяца назад шёл следом за товарищем по вязкой чёрной земле. Дорога местами сильно преобразилась: бобры перепилили несколько могучих стволов, наверное, лиственницы, которые легли в аккурат поперёк канальчика. «Ну и кто после этого хозяин природы?!»
Сумерки конца октября не спешили отступать: утро, как молодой матрос за спинами товарищей, пряталось за стволами голых деревьев. На «стартовой площадке», где рыбаки обычно накачивают лодки, был только один рыбак. «Скороход!» - подумалось о степенном дядьке, который сначала неспешно накачивал лодку, а затем вооружал снасть.
Мой напарник уже спустил лодку на воду, когда я принялся оснащать спиннинг катушкой. «Ну что за день? До чего же всё нынче бестолково у меня получается!» - сетовал я, так как намотанный этой ночью шнур имел противоположное направление намотки. Привычки менять не хотелось - пришлось ставить в катушку другую шпулю. Тем временем Скороход, пожелав мне ничего не поймать, уже спускал "барказ" в протоку.
Осеннее озеро преобразилось. Вода стала холодной и прозрачной, кувшинки и комары пропали, а трава куда реже цеплялась за блесну. Рыба никак себя не проявляла. Над голыми подмосковными ветвями деревьев, словно прибитое, висело серенькое питерское небо. «Облачность. Слабый дождь...» - вспомнились слова из прогноза погоды. До обещанного дождя, к счастью, не дошло, но несколько раз, что-то влажное касалось лица.
Лодку влекло к берегу. Из любопытства подошёл к нему. Топко! Не стал высаживаться. Вернувшись на чистое от травы место, кидал блесну так и эдак для очистки совести. Товарищ же энергично «упражнялся» поодаль. Подойдя к нему ближе, узнал, что одну щуку он взял ещё в самом начале рыбалки.
Между тем я притомился с непривычки: за несколько летних выездов так и не набрал необходимую физическую форму. А сегодня «выпендрился» - выехал в зимней одежде. Штанины комбинезона были старательно уработаны грязью по дороге, так как я не мог их заправить в сапоги. Устав, наверное, больше от собственного неэстетичного вида, чем от бесклёвья, решил выйти на берег на пару часов раньше оговорённого срока: «Пусть товарищ рыбачит, раз у него штаны чистые!» - заключил я и налёг на вёсла. Гребля доставила удовольствие.
Выволок лодку на берег, разобрал поклажу, вымыл грязное от сапог днище, протёр борта и, не спуская с баллонов воздух, поставил лодку на просушку, прислонив к стене начинающего буреть камыша. Его нешуточно трепало на ветру. «Но не растрепало же!» - философствовал я, беспокойно поглядывая на небесную хмарь.
От вида чистой лодки полегчало. Не зная, куда себя пристроить на заболоченном берегу, завалился спиной на тугие борта лодки – оказалось чертовски удобно. Как в стогу сена! В зимнем камуфляже было просто замечательно. Камыш шелестел на ветру, заглушая доносившийся с автотрассы гул большегрузов. «И куда летние краски делись?!» - думал я сквозь дрёму, вспоминая картинки с прошлой рыбалки.
Когда я встал размяться и осмотреть озеро, лодка товарища оказалась неподалёку – напарник облавливал ближайшую траву. Через десять минут он был на берегу с тремя молодыми щуками. Их чёрные спины напомнили мне когда-то купленную в Североморске селёдку. Она была настолько хороша, что супруга не удержалась и отправила посылку родным.
Как и в прошлый раз, вышел в обратный путь раньше товарища, заканчивающего сушку своей лодки. Шёл медленно по грязи под шум ветра и глухие удары сердца. Зимние комбинезон и куртка, название модели которых было созвучно с «Кодорским ущельем», чертовски грели моё и без того распалённое ходьбой тело. Пот лился ручьём. Снял спортивную шапку – стало немного лучше.
«И зачем мне такая тяжёлая лодка?!» - сетовал я, чавкая сапогами, старательно обходя корни деревьев и сторонясь близкого берега канала с невидимыми зубастыми бобрами. Ощущения усталости были столь сильными и яркими, что вспомнилось, как после девятого класса был на турбазе на Щучинском озере в родном Казахстане.
Тогда в походе во время первой стоянки инструктор, вдруг, подозвал меня и ещё пару ребят и сказал, что нам надо вернуться на базу, получить хлеб на группу и принести его к месту стоянки. Обратный путь по жаре с рюкзаком, набитым двадцатью буханками хлеба, где вдоль озера, где вдоль автотрассы или через сосновый бор, запомнился мне, как тяжкое, но пройденное испытание.
Сердце неистово колотилось. Переходы становились всё короче, но остановки уже не помогали. Взгляд лихорадочно шарил по сторонам - куда бы присесть! Первый раз присел на надломленное дерево. То ли от оказанной чести, то ли от возмущения оно стало предупредительно потрескивать всё громче и громче. Сломайся оно – упаду и сам не встану. Сделав пару более или менее спокойных затяжек воздуха, встал и безропотно побрёл дальше, неся свой...груз. Воображение, между тем, дорисовывало окружающую картину: вот я иду, а бобры кидают в меня берёзовыми поленьями. Но я всё равно иду...
Вторая "точка посадки" оказалась куда более удобной: на крепкий ствол поваленного дерева надёжно опирался не только мой зад, но и мой груз. «Отсюда меня снимет только снайпер или приближающийся товарищ!» - думал я, восстанавливая дыхание. «Как классно сидеть на дереве на косогоре с двухместным «Нырком» за спиной и ничего не делать!»
Сверху, сквозь придорожные ветви и заросли высохшего борщевика было видно, как Александр, пройдя последнее чернозёмное болотце, старательно вымыл свои блестящие зелёного цвета сапоги – о своих и думать не хотелось, и начал подъём в гору. Вот-вот подойдёт к моему "гнезду". Мне же хотелось еще посидеть в этой засаде. Представив себя неожиданно вываливающимся в камуфляже на дорогу из леса, решил, на всякий случай, "обозначиться" заранее.
Преодолев крутой с резким поворотом подъём в гору, добрались до оставленной у чужого забора автомашины. Так как меня отмыть было невозможно и негде, на сиденье был накинут плащ, как у героя Никиты Михалкова в фильме «Свой среди чужих, чужой среди своих» и резво погнали к дому. Дыхание окончательно восстановилось – его удары заглушались перестуком колёс.
Выехав на автомагистраль, приятель решил заправиться. Когда товарищ скрылся в дверях автозаправки, в душе что-то тёплое встрепенулось и прекратило шевелиться только тогда, когда он вернулся через пару минут с пустыми руками.
«А где же эскимо?!»