...
Стены мертвого монастыря укрыты как теплым одеялом прозрачно-молочной пеленой туманной дымки, опустившейся на широкий осенний город. Холодные ладони потеют в колючих карманах, пропуская сухой туман прямо к сердцу. Угольные вороны с ледяным спокойствием восседают на головах бородатых скульптур, изъеденных частыми дождями.
- Мокнут, бедные.
Мокнут. И вода льется с них ручьем, смывая летнюю пыль. А им непочем.
...
Здания громадными насекомыми ниспадают на мысли давящими щупальцами, связывая их над пылающим огнем всепоглощающей памяти.
...
Серая зелень подъезда вгоняет по лестнице на последний этаж. Белоснежное ангельское свечение растворяется в приступах необъяснимо вожделенного страха. Темнота сгущается. Отворяется дверь.
...
Глаза, отливающие холодным прибрежным камнем, с призрачным беспокойством мечатся по углам черного потолка, ища утешения в глубине соседней подушки.
...
Столп сухой разнузданной пыли поднимается внутри, поглощая оставшуюся влагу в горле, заставляя потрескавшийся язык прилипать к нёбу и изредка с жадностью проталкивать внутрь невыносимый более воздух, окрашенный цветом предстоящей ночи.
...
Все восприятие сосредоточилось на кончиках ледяных нелепых пальцев, страждущих в поисках аллегории счастья по грубой шерстяной коже совсем чужих шейных позвонков. Отклик тотчас выстреливает дробью куда-то на обратную сторону грудной клетки, действуя как включенный фен, упавший ненароком в ванну. Удар тока, случившись, останавливается, лишь достигнув кончиков подпаленных ресниц и, как волны ровными кругами расходятся от легкого прикосновения к водной глади, так электрические импульсы после разряда снова и снова, с каждым разом снижая интенсивность, пронзают навечно престыженное жалкое тело.