Сколько помню себя, змеи всегда вызывали во мне страх. Места незапланированных встреч с ними покидались мною в ту же секунду. Так было, когда чуть не наступил на змею, греющуюся на вымощенной булыжником дороге в запущенном парке возле бывшего барского двадцати четырех комнатного дворца, заселенного воспитанниками детского дома, в Тульской области; так было на холме у живописной речки Осетр у села Хрусловка под Веневом, когда, потянувшись за сладчайшей клубникой, отдернул руку от ягод при шипении и движении свернутого серого кольца, которое ошибочно было принято мною за высохший блин коровьего помета. Были и другие эпизоды, когда, при виде змеи, спасался бегством и в более позднем возрасте: на горе под Новым Афоном при встрече с кавказкой гадюкой или на реке Ворскла на Полтавщине, при появлении двух существ, в виде рукописной двойки в дневнике, проносившихся мимо меня. Взвизгнул, как резанный поросенок, когда обнаружил голову кобры у уха сына, сидящего у меня на руках, при прогулке по террариуму в зоопарке. Что между нами было стекло — осознал позже. Неприятие змей было моей бедой.
Как то, во времена перестройки, прогуливаясь с внуком по Садовому кольцу в окрестностях улицы Чайковского, зашли в импровизированное фотоателье, где нам предложили сфотографироваться с удавом. Внук, по началу, был не против. Я, ради памятного фото с внуком, превозмогая отвращение, - тоже. Когда же мне на шею водрузили рептилию, а голову удава передали в руки малыша и усадили под софиты - змея ожила и зашевелилась. Мое отношение к этим существам, видимо, передалось внуку и он, захныкав, стал увертываться от извивающегося чудища. Общими усилиями персонала съемку кадра удалось завершить. Так у нас появилось фото, где мы с внуком бесстрашно играем со змеей .