Дверь звякнула и в магазин вошло Чучело. Дремавший кот тут же спрыгнул с кресла и убежал от греха подальше. Вообще-то это никакое не чучело, а экстравагантная крупная женщина-бельгийка неопределённого возраста, наша давняя клиентка, получившая своё прозвище из-за жуткой причёски «а ля Чиполлино». Мадам стремительно вплыла в магазин и тут же заполнила собой всё его ограниченное пространство. Длинные чёрные волосы Чучела были на самой макушке собраны цветными резинками в огромную луковицу. Лицо, не обезображенное интеллектом, выглядело совершенно белым из-за густо наложенной и дурно пахнущей пудры, а телячьи глаза были густо подведены вверх на азиатский манер. На месте выщипанных бровей красовались две старательно нарисованные чёрные дуги. Ядовито-красные полные и надменные губы интеллекта лицу отнюдь не добавляли. В руках Чучело держало поводок, на другом конце которого извивалась маленькая вертлявая собачонка.
Внутри у меня всё похолодело. Перспектива потратить на Чучело пятнадцать минут своей жизни совершенно меня не прельщала. Я слишком хорошо помнил его-её прошлый визит, когда мадам, взяв в руки дешёвый бульварный роман, с энтузиазмом обратила ко мне своё просветлённое пудрой лицо:
– Я так люблю книги!
От этого признания, редкого в наше интернетное время, мне захотелось уткнуться ей в жилетку и заплакать. Женщина тем временем продолжала:
– Они так украшают интерьер! Я бы купила вот эту, но она не подойдёт по цвету – у меня в квартире жёлтые обои…
Но сегодня мадам даже не посмотрела в сторону книжных полок. Она попросила меня отправить факс. Взяв лист бумаги и номер факса, я за пару минут выполнил нехитрую рутинную операцию и отдал документ владельцу. На лице Чучела было написано нескрываемое удивление:
– А что, бумага уже вернулась?
Я тупо посмотрел на белевший в её холёных руках лист.
– Откуда, мадам?
– Но ведь вы же её отправили по факсу в соседний город! – искренне удивилась клиентка.
После моих уточняющих вопросов картина прояснилась. Чучело считало, что передаваемые по факсу документы улетают по каким-то неведомым и невидимым каналам связи, после чего тут же возвращаются и выходят из аппарата. На всякий случай я не стал спорить и вежливо произнёс:
– Мадам, отправка факса стоит один евро.
Чучело достало из сумки кошелёк, высыпало всю мелочь на прилавок и не то радушно, не то требовательно изрекло:
– Выбирайте!
Мне же из-за капризно-тупого тона мадам словно шлея под хвост попала. Я и так терпеть не могу, когда клиенты достают из кошельков свою евро-мелочь и, боясь ошибиться, подолгу рассматривают на свет каждую монетку, прежде чем рассчитаться за купленную газету. А уж ковыряться самому в чужих деньгах – увольте! Изобразив на лице непонимание, я дружелюбным жестом предложил Чучелу самому набрать требуемую сумму. При этом краем глаза я заметил, что в куче мелочи лежало и несколько одноевровых монет.
Чучело тяжело вздохнуло и взялось за работу. Его-её подход оригинальностью не блистал. Как истинный бельгиец, оно-она сначала пересчитала все самые ненавистные одноцентовые монеты, а затем монетки по 2 и 5 центов. В сумме получилось 34 цента. После этого Чучело с радостью обнаружило, что в горке мелочи есть и парочка монет по 10 центов. «54 цента» – отметил я в уме. Но Чучело сбилось со счёта и начало всё сначала. Тем временем я нетерпеливо переминался с ноги на ногу. Мадам посчитала правильно и гордо объявила мне:
– 54 цента!
Собачонка радостно взвизгнула. Я тоже не возражал и преувеличенно вежливо предложил мадам продолжить подсчёт. Проще простого было взять самому в куче мелочи монету в один евро и распрощаться с барышней, но это было бы слишком грубо, поэтому я стиснул зубы. Тем временем Чучело обнаружило в рассыпанной на прилавке мелочи две монетки по 20 центов, присовокупило их к уже отложенной кучке и, чуть слышно скрипнув мозгами, сообщило:
– 94 цента!
С этим было трудно не согласиться. С моих стиснутых зубов от напряжения слетала эмаль. Чучело с грустью посмотрело на лежащие перед ней деньги. Оно-она догадывалось, что до требуемой суммы не хватает шести центов, но где их было взять? Вдруг мадам заметила монетку в 50 центов. Она тут же положила её в заветную кучку и задумалась. После минутного раздумья Чучело неуверенно произнесло:
– У вас случайно нет калькулятора?
Калькулятор у меня был, но шлея под хвостом сильно царапала кожу, и я отрицательно покачал головой, после чего тут же радушно протянул мадам чистый лист бумаги и ручку. Чучело, не без усилия нацарапав на бумаге два числа – 94 и 50, опять задумалось и начало сосредоточенно рассматривать мой давно не беленный потолок. Я проникся к уставшему клиенту великой жалостью и сладчайшим голосом произнёс:
– Мадам, у вас лишних 44 цента.
Чучело с недоумением посмотрело на меня.
– И что мне теперь делать?
– Надо убрать лишние 44 цента, вот и всё!
Чучело обрадовалось и тут же приступило к работе. Что бы ты, читатель, сделал в подобной ситуации? Убрал бы две 20-центовые монетки и два цента? Нет, не так поступает истинный бельгиец! Мадам, что-то бормоча себе под нос, медленно откладывала в сторону одну за другой «красные» монетки в 1, 2 и 5 центов. Делала она это по укоренившейся общебельгийской привычке избавляться от мелочи, не замечая, что на этот раз откладываемые в сторону мелкие монетки предназначаются для её собственного кошелька.
– 37 центов! – гордо объявила мадам через пять минут.
– Согласен, – кивнул я головой.
Чучело, немного подумав, отложило в сторону одну десятицентовую монету и неуверенно произнесло:
– Кажется, я убрала 47 центов. А надо было сколько?
– Сорок четыре, – холодно ответил я.
– Ага, значит мы уже близко. 47 минус 44 будет три.
После этого она уставилась на разложенные на прилавке деньги. Мадам никак не могла сообразить, из какой кучки надо изъять и куда надо положить три цента.
– Знаете что, месьё – решительно произнесла она наконец, – возьмите лучше вот эту монету в один евро!
Я не возражал.