Полкоромысла-радуги и озеро-ведро,
за горизонт уходят моим противовесом. Я покидаю пляж!
И это было в детстве. Решил я зафиксировать событие своё.
«Сфотографировать». Смотреть, как захочу, закрыв глаза. Картину!
Но это был не пляж, а куст картофельный зелёный.
И я его легко могу представить и сейчас.
Мне было восемь лет.
Мы тогда выкопали картошку. В магазине её никто не покупал. Впереди шли взрослые. Я устал и плёлся последним. Поле находилось далеко за городом. Нам предстояло пройти несколько километров. Дальше мы обычно ловили попутку. Сезон, как раз уборочный – людей много. Всегда добирались.
Дорога чёрною лыжнёй ныряла по полям. Убитую ботву снег похоронит!
Отдельные участки леса - горшками комнатных цветов напоминали дом.
Я великаном стал, как в комнате своей и - заиграл.
Какой-то прут нашёл и начал «погонять» пожухлую траву.
Представилось мне, это всё – деревья. А я над ними по горам хожу.
Стало уже пасмурно и непонятно, где закат. Впереди домашняя суета - все начнут умываться и шуметь. Кричать, смеяться, шутить – радоваться. Иногда орать. Усталость, ночь и такое веселье мне не интересны. Я шёл - не спешил. Намеренно. Удары «меча» озвучивались хлёстким – «Дыч!».
Между нетронутых комбайном двух столбов – знакомые до боли очертанья.
Зелёная и сочная ботва надеялась жить долго. Как – всегда!
Красивая упругая стояла. Она, как будто ветра испугалась - качнулась, обернулась.
Уже бежать хотела. Как суслик полевой. Я подошёл вплотную.
Не выкопанный куст картошки - останется в полях. Он радовался. До меня.
Когда увидел, как иду я – замер. И притворился! Растением.
Как будто бы зверёк какой-то умывался.
А я его заметил невзначай и мимо устремился. Но вид его не потерял.
Спиною развернулся и пошёл. Чтоб он стоял, боялся.
Чтоб от меня он не слинял.
Он так и сделал – знает, что догонят. Стоял и ждал.
Я прищурился. Ресницами сузил поле зрения. Хотелось максимально убрать всё лишнее. Картофельный куст получился лучистым. Резко закрыл глаза и остановился. Замелькали все кусты, которые я только видел за день. Этот живой последний затерялся где-то между ними. Куда ни поверни «взгляд» – везде картофельная ботва. Такое случалось уже неоднократно. В последний раз недавно – трава после грибов. Но, трава, конечно же обычная, а грибы съедобные. Весь день пробыли тогда в лесу.
Я повторил затею. Попятился спиной. Лучистый куст – всё удалялся.
Как будто я стоял, а он – лишь уменьшался.
Всё меньше, меньше становился. Исчезал. Ресницами моими закрывался.
А я запоминал - «Сейчас мне восемь лет. Вот куст, он есть. Я есть.
Мне нужно это знать. Всё есть реально. Хочу запомнить навсегда.
Что он существовал. Вот он! Уходит вдаль. В пространство и закат -
в судьбе моей и осени своей. Хочу его я вспоминать.
Зачем? Не знаю. Мне не ясно. Просто запомнить захотелось». И я запомнил.
Глаза закрылись. Куст со мной остался. Я повернулся и пошёл вперёд.
Не размыкая век. Препятствий впереди не вижу. Накатана дорога хорошо.
Я ощущал её ногами. Шёл.
С тех пор прошло много времени. Я истоптал тысячи километров после этого. Почему-то я часто вспоминаю тот одинокий куст. До сих пор мне неясно, какие нужно испытывать при этом чувства. Иногда возникает жалость. Он будто плачет, что люди его бросили. Когда у меня хорошее настроение, я рад, что он выжил. Один - из гигантского множества. И, наверное, продолжил свой род. Но в любом случае, я знаю точно - такой эмоциональный куст был.
Когда я засыпал в ту ночь, я вспоминал его.
Не мог себе представить! Картину новую.
Одной изорванной ботвой мне било по глазам.
И страшно становилось, что забуду. Ту «фотографию».
Лежал и думал. Мучился. В зелёной темноте и тосковал.
Когда проснулся - глаза не открывал. Чирикали так сильно воробьи!
Мне показалось, что взрывались так они.
Попеременке лопались. Я хохотнул.
И распустился куст – зелёные огни.