Видавшая виды карета скрипела по просёлочной дороге вдоль Темзы в имение Биг-Ривер, принадлежащее виконту Френсису Вингзу. На козлах сидел угрюмый верзила, которому более подходило бы место вышибалы в каком-нибудь притоне, чем возницы. Правильные черты его лица предполагали наличие некоторого количества благородной крови, о чём, впрочем, можно было только догадываться. Молодой человек, лет двадцати трех, был красив какой-то дьявольской красотой. Особенно хорош был его безукоризненный профиль, а также пронзительно-черные глаза, от одного взгляда в которые пробивал холодок. Ясно было, что мужчина зол. Не просто зол, а в безудержном гневе. Его пальцы с такой яростью сжимали хлыст, что казалось, будто еще мгновение – и тот рассыплется в прах. Желваки ходили, и можно было бы слышать скрип зубов, если бы не странные звуки, доносившиеся из кареты.
Вопли и завывания, раздававшиеся в карете, мало напоминали женский плач, но тем не менее это стенала мисс Делайт Вингз – единственная дочь сэра Френсиса. Истерика длилась уже два часа, и все попытки прекратить её были исчерпаны. Рыдания и причитания чередовались с проклятиями в адрес некоего негодяя и подлеца, а также высшего общества, с сетованиями на свою несчастную, поломанную жизнь и вопросами к Господу, за что всё это.
Сама барышня представляла собой жалкое зрелище: молодая, лет семнадцати, пышечка с красным носом, опухшими глазами и растрёпанными прядями волос, выбивающимися из-под уродливой шляпки. На противоположной скамье, сложив руки на коленях, чопорно сидела почтенная дама, леди Юджиния Шеридан, старшая сестра виконта. Тетушка уже закончила с нотациями и молчала, поджав тонкие губы. Она была возмущена поведением племянницы, точнее, проявлением её страданий. Леди до мозга костей, она была уверена, что девушкам их круга полагается страдать красиво, заламывая руки, изредка прикладывая платочек к глазам. А этот кошачий концерт был выше её понимания. Низкая облачность и вой ветра довершали и без того мрачную, безрадостную картину.
В течение следующего часа плач становился всё тише, пока не прекратился вовсе. Остаток пути никто не проронил ни слова. Глубоко за полночь карета наконец остановилась у крыльца двухэтажного особняка с большими французскими окнами, эркерами и колоннами по всему фронтону.
Дом встретил молодую хозяйку полной темнотой и молчанием. Возница чуть не вышиб дверь, пока достучался до дворецкого. Перепуганный старик открыл дверь, застёгивая на ходу сюртук и пытаясь что-то сказать кучеру. С возгласами «О Боже!» выбежала немногочисленная челядь. Но молодой человек, не слушая никого, бережно взял на руки обессиленную истерикой юную леди и быстрым шагом понёс её наверх, отдавая приказы горничной:
– Мари, срочно приготовь горячую успокоительную ванну и чай госпоже.
Оставив Делайт на попечение девушки, он устало спустился вниз. Экономка миссис Бригс протянула ему стаканчик бренди.
– Билл, что теперь будет?
– Ничего. Она отдохнёт, успокоится, и всё пойдет своим чередом. Не смертельно. Я этого негодяя из-под земли достану. Убью. А вы откуда всё уже знаете?
Миссис Бригс уставилась на него, не понимая, о чём идёт речь.
– ???
Дворецкий сделал шаг вперёд, удивляясь:
– Вас-то кто известил? Гонца ведь мы только в полдень послали, – и, помолчав, добавил: – Горе-то какое!
Билл почувствовал неладное:
– Джил, старина, по-моему, мы говорим о разных вещах... Выкладывай, что тут у вас?
Губы старика затряслись, и слёзы побежали тонкими ручейками по морщинистым щекам. Миссис Бригс попыталась прийти ему на помощь, но, не успев сказать ни слова, зарыдала, уткнувшись в накрахмаленный передник. Билл поднял тяжёлый взгляд на кухарку Дорис, которая, сколько он помнил её, никогда не проявляла бурно свои чувства ни в радости, ни в горе.
– Мальчик, – начала она медленно, стараясь сохранить самообладание. – Сегодня около полудня прибыл гонец из порта со страшной вестью. Корабль, на котором виконт Вингз плыл в Индию, попал в шторм и затонул. Все пассажиры погибли, но подробности ещё не известны.
Билл подскочил как ошпаренный и снова рухнул на диван, проглотил залпом бренди, но не почувствовал его вкуса.
– Воистину, беда не приходит одна, – прошептал он. – Надо сообщить Деле.
– Может, завтра утром? – слабо возразил Джил.
– Нет, – Билл решительно встал. – В Лондоне много чего случилось. Она сейчас в таком состоянии, что боль будет несколько притуплена.
– Да, немедленно, – добавил он, как будто убеждая себя, и твёрдым шагом направился в комнату девушки.