Алка последнее время все чаще стала смотреться в зеркало на комоде. Оно, как будто, знало и хранило ее тайну – тайну наливающегося девичьего тела...
Комод был накрыт кружевной, белоснежной, туго накрахмаленной скатеркой. Поверх нее, наискосок была постелена салфетка в форме дорожки из белой, плотной ткани, она была вышита по центру и в уголках декоративной гладью, где были узоры из желтых колосков, зеленых листиков, вышитых разными оттенками зеленых ниток мулине и ярких васильков, которые были искусно вышиты разными оттенками голубых и синих ниток. Алка помнила, когда мама вышивала эту дорожку на пяльцах, как продергивала нитки по краям салфетки, потом делала мережку столбиками и вручную подшивала салфетку. Это было настоящее чудо! Мама научилась вышивать в детстве и владела всеми видами вышивки, чему старалась научить и дочерей.
Зеркало было небольшим. Оно стояло по центру комода, ближе к стене, опираясь на металлическую ножку. На комоде всегда был стерильный порядок, который поддерживался строгой мамой. Так что прийти и запросто в него любоваться своим отражением не позволялось. Для этого нужно было спрашивать разрешение у мамы. Теперь Алка старалась выискивать небольшие промежутки времени, чтобы остаться наедине с этим единственным в доме зеркалом, стоящем в родительской комнате на уютном, чистеньком комоде.
Алка видела по-прежнему только лицо, а воображение дорисовывало все тело, увиденное в банном зеркале. Она внимательно вглядывалась в свое лицо. Раньше она смотрелась только для того, чтобы проверить – нет ли «петухов» или «дорожек» на волосах от заплетенной вслепую косы. Теперь ее интересовало все в ее лице. Лицо у Алки овальное, хорошо очерчено. Она разглядывала большущие карие глаза, обрамленные темными ресничками. Глаза ее вполне устраивали, но вот реснички хотелось подкрасить, чтобы они казались гуще и длиннее. Брови после летнего солнышка слегка выгорели, их тоже не мешало бы подтемнить. Нос немного вздернутый, но аккуратный. Губы пухлые, яркие, с ними все в порядке. Уши маленькие, аккуратные, плотно прилегающие к голове. Кожа гладкая, чистая, на щеках легкий румянец.
Алка знала, что мама никогда не пользовалась косметикой. Только иногда, в особых случаях она проходилась пудрой по крыльям носа и «душилась» духами. Туши для ресниц и бровей не было в мамином арсенале косметических средств никогда. На комоде, справа от зеркала были аккуратно расставлены несколько коробочек с духами и одеколоном. Мама очень любила духи, и папа всегда дарил ей разные коробочки на День рождения и восьмое марта. Алка начала открывать одна за другой все эти коробочки и нюхать духи. Там были «Красный мак», «Красная Москва», «Кремль», «Ландыш серебристый».
Запахи были разные, какие-то сладковатые, но больше других Алке понравились духи «Кремль». Это был набор из двух круглых продолговатых коробок. В большой был одеколон, он был не таким ароматным и резковатым. А вот духи были нежные.У них даже бутылочки были в форме Московской кремлевской башни. Это были не духи, а какое-то волшебство!
Алка открыла флакон и, смочив палец, слегка помазала за ушами, так всегда делала мама. Еще на комоде была коробочка с пудрой, называлась «Красная Москва». Алка открыла коробочку, там поверх пудры лежала ватка. Запах пудры был приятный и напомнил уже знакомый запах духов «Красная Москва». Алка припудрила нос, он стал матовым и каким-то чужим. Алка сбегала к умывальнику и умыла лицо. Вот теперь все в порядке, только чувствовался запах духов. Надо будет подальше держаться от мамы, а то отругает за то, что взяла без разрешения.
По левую сторону от зеркала стояла бутылочка папиного «Шипра» и лежал тюбик крема «После бритья» с витамином «F». Папа всегда брился опасной бритвой, которую правил с помощью старого армейского ремня. Ремень висел, закрепленный за спинку родительской кровати. Алка припомнила случаи, когда этот ремень использовался в воспитательных целях, но не папой, а мамой. Она его отстегивала для того, чтобы припугнуть расшалившихся или провинившихся, по ее понятиям, дочерей, но никогда не пускала в ход. Папа всегда после бритья смазывал этим кремом свое лицо, а мама иногда пропитывала этим же кремом руки. Поэтому в ящике комода всегда лежал небольшой запас тюбиков этого крема.
Алка открутила колпачок тюбика, понюхала. Запах был приятным. Она выдавила на ладошку немного крема и смазала руки, которые стали бархатистыми, приятный холодок освежил ладошки. Алке очень понравилось это ощущение свежести и легкости. Она выдавила еще чуточку крема и нанесла на лицо. Удивительное чувство теперь ощущалось и в лице: освежившаяся кожа задышала как-то по-особому, бровки и реснички стали темнее. В зеркале отразилось какое-то новое Алкино лицо, оно было довольно собой и улыбалось Алке, Алка улыбалась в ответ.
Алка взяла из ящика новый тюбик и утащила в свою комнату. Она приняла решение о том, что пока она будет пользоваться папиным кремом после бритья и смотреться в свое маленькое, ручное зеркальце, но при первой же возможности она признается папе и маме в том, что пользуется их кремом и попросит, чтобы в доме появилось если не трюмо, то, по крайней мере, зеркало побольше. А еще ей хотелось, чтобы у нее появились свои, а не папины или мамины косметические средства.
Теперь у Алки было несколько девичьих тайн, связанных с зеркалами...