2013 год. В Лейпциге
Московское время на Лейпцигском вокзале означало, что наступила глубокая ночь, было уже два часа ночи. Но по времени местному было только двенадцать часов. Ровно полночь. На вокзале всех встречал руководитель своего оттого коллектива, который из аэропорта уехал сразу же в Лейпциг.
- Как вы могли столько ехать? – спросил он удивленно.
- Такое приключение неожиданное.
- Никто здесь, с кем я успел встретиться, не мог понять, где вы все находитесь и как вы едете?
- Мы ехали с пересадками.
- Но не так долго.
- Этого теперь не забыть, так все происходило. Главное, что теперь у цели.
Центральный зал вокзала больше напоминал стадион, так он был огромен и свободен. Не только тысяча человек, но можно было и несколько тысяч человек разместить на таком пространстве, без всякого труда. Казалось, что все подготовлено для приема воинских частей. Для их построения и строевой подготовки. Для парадов. Для приема на огромные ярмарки. А, может быть, для встречи почти всем городом особенных гостей. Объем и легкость, вот что было в этом вокзале.
Все уже было закрыто, все киоски, все магазины, все ресторанчики, все закрыто, кроме Макдональдса, в который все устремились, чтобы утолить жажду и голод.
- Только там не долго.
- Возьмем еду в пакетах, чтобы было быстрее.
Вокзал Лейпцига отличался от многоэтажного главного вокзала Берлина. В берлинском вокзале взгляд не мог охватить пространства, которое было отделено от всего остального некоторым замкнутым контуром. Все переплеталось, стекло, бетон, металл и все было приправлено большим количеством вывесок и рекламы. Потоки людей на лестницах, как в метро скользящих дорожек, не позволяли даже запомнить место, с которого ты отходил, а потом мог его найти только по указателям, что щедро были вывешены на вокзале. Здесь же на Лейпцигском вокзале было единое пространство. Высокое. Объемное, и охватывалось оно все одновременно.
- Кто-нибудь читал, когда это вокзал построен? – спросила Катерина.
- До первой мировой войны начали строить, а открыли во время войны, - ответила Ирина.
- Это ведь Саксония, она была за Наполеона, - заметил Павел Павлович, который, как Катерина и Ирина не пошел за водой и соками, что все хотели купить.
- Кроме нас здесь на вокзале нет никого.
- Так это была последняя электричка.
- Она нас спасла.
- А у нас в Подмосковье электрички заканчивают ходить в два часа ночи, а начинают движение в четыре, вот так, - заметила Катерина.
По высоте в центре вокзала можно было судить о том, что выше есть еще этажи, но свет был уже притушен, таким серо-голубоватым, туманным. И все контуры были мягкими, цвета приглушенными, и оттого, даже при таких просторах и отсутствии пассажиров вокзал оказывался уютным и добрым.
- Все собрались. Теперь остался маленький кусочек пути. До гостиницы.
- Согласны и пешком пройти.
- Зачем так резко, уже достаточно были в пути.
Но высокая стеклянная дверь, что вела на площадь перед вокзалом, была уже закрыта, оттого пришлось вернуться в зал и выйти на улицу, что шла вдоль другой стены вокзала. Тут же появились машины такси, которые останавливались только у определенных знаков стоянки. Все благополучно расселись.
- Вюрцнер штрассе, 4.
- Нужно запомнить всем улицу и дом.
Через несколько минут машины остановились у здания в четыре этажа на узкой улице, которая была перегорожена щитами, значит, здесь велись какие-то работы. На улице почти вдавленные в асфальт, виднелись железные рельсы трамвая. Потом и сам появился трамвай, сделав остановку у дома, уехал дальше за поворот. Улица казалась узкой, дома примыкали друг к другу близко, света в окнах не было. Фасады домов были видны тускло, и отличить жилые дома от тех, в которых нет жителей, было невозможно.
В холле гостиницы приезжих встретил хозяин, началась суета с ключами, но усталость уже не давала времени на эмоции, да и все уже знали, кто в каком номер будет, так что распределение произошло быстро.
В окно, низкое и широкое, было видно кусочек улицы, что просвечивала через листочки растений, стоявших в больших горшках у окна. Маленький комнатный садик был неподвижен. Растений в этом садике не касался ветерок, что был теплым и мягким на улице, которая оставалась близко, но уже и далеко. Было три часа тридцать минут ночи по московскому времени.