- Ты всегда один?
Ко мне подбежала девушка – моя одноклассница. Она была чуть ниже меня, в черной курточке с серой сумкой на руке и в голубых джинсиках. Было видно, что она немного запыхалась, но она была очень красивой даже сейчас. Мне так захотелось потрогать ее, но я остановил себя.
Что мне ответить? Лил дождь, не то чтобы очень сильный, но без зонта быстро промокнешь. Она взяла меня за локоть и смотрела точно в глаза. Я быстро переложил в левую руку зонт, чтоб тоже ее укрыть. Что мне ответить? Ее серо-голубые глаза били метко. Всегда ли я один? Ну, сейчас же нет.
- Уже нет. – Улыбнулся я ей.
Дальше мы шли к метро молча, я прекрасно знал, где она живет, она не знала где я. Я прекрасно знал, что она скажет, когда мы дойдем до вестибюля, она нет. Мы довольно разные, хоть внешне похожи. Я уже проверял наши гороскопы – абсолютная несовместимость, но что-то продолжало во мне жить, робкая надежда. Надежда, Надя – хорошее имя, доброе. Но как не прискорбно говорить это абсолютно субъективная оценка.
«Что такое хорошо, что такое плохо». Бред. Это можно понять на одном единственном примере: на перекрестке загорелся красный, это плохо для тех, кто ехал по главной дороге и хорошо для тех, кто едет по второстепенной. А для пешехода… А, знаете, кому как, для одних хорошо, скоро будет им зеленый, а для других плохо – еще не зеленый! Подумав об этом, я нарушил молчание.
- Надь, а если, допустим, на перекрестке светофор показывал главной дороге зеленый, потом красный и когда загорелся красный главным, то второстепенным загорелся зеленый, и если бы ты была пешеходом, и тебе надо было бы перейти этот перекресток, а им загорается зеленый после второстепенных, ты бы подумала: «Эх, еще не зеленый» или «О, скоро зеленый».
- Чего? Не поняла. Если мне загорится зеленый? Черт, я половину прослушала, пыталась понять.
- Для тебя стакан на половину пуст или на половину полон.
- А это то тут причем, ты же спрашивал про светофор?
- Ну, ответь.
- Пуст, я бы хотела выпить полный стакан.
- А если ты уже отпила эту половину?
- Значит, я напилась. – Ее губы растянулись в улыбке.
Как всегда, когда разговариваешь с женщинами, девушками, девочками, начинаешь с одного, заканчиваешь совсем другим. Хорошо, что хоть бабушки поумнее будут. Нет, я не говорю, что женщины глупые, вовсе нет, просто мужчинам с ними приходится трудно. Хотя, возможно, женщины тоже так думают.
Об этом не думают только счастливые люди. Я про себя усмехнулся. Кто-то говорит, что женская логика… дословно: «такая тупая», я не согласен, не бывает тупой логики, впрочем, как и женской. Логика, она одна, либо она есть, либо – нет. А вот склад ума женский есть, впрочем, он у каждого разный.
- Спасибо, что проводил, Ярик. А то, я бы сильно промокла. – Я словно прочитал ее мысли, знал все наперед. Хотя, она сама по себе очень оригинальная, хоть и блондинка, довольная сообразительная, а еще она хорошо шутит. – Ладно, удачи тебе. – И она скрылась за эскалатором.
Только сейчас понял, что ничего ей не ответил. Черт. А я чертовски груб с ней. И почему я такой злой и холодный, на что я обижен? Мы не встречались, не ссорились, просто нам по пути и я провожаю ее каждый день до этой станции метро.
Идя домой, я встретил моих знакомых. Жаль, не очень хороших. Было бы весело затеять драку и наподдать двоим, но тут стояло человек семь, не меньше. Я свернул зонт. Холодный дождь бил по лицу, он был косой. Хорошо я был в кроссовках, а не в туфлях.
- Здорова! – Крикнул я им, будто издеваясь.
- Это он. Навались! – послышались звуки.
Я улыбнулся. Сто метров… девяносто… семьдесят… пятьдесят. «Поехали» шепнул мне инстинкт самосохранения. Я посмотрел вниз. Около ноги валялась мокрая палка. «Это значит, она не сломается» вновь возникло у меня в голове. Я взял ее, рванул в сторону дома напротив, спрятался за угол.
Подождал секунд двадцать – послышались шлепки кроссовок о мокрый асфальт.
Два пути на выбор – драться ради веселья, бежать ради благополучия. Пять лет бегаю. Пора драться.
Первый удар палкой пришелся на лоб бежавшего спереди. Это был Леня. Тоже мой одноклассник, видать прогуливал уроки, считай это небольшая месть за родителей, которые верят тебе. «Сыночек мой, куплю тебе все, только учись»! Он отшатнулся. Посмотрел на меня ошалелыми глазами. «Неужели переборщил»?
Секунда – в него врезался бежавший за ним. Я рассмеялся. Кого они из себя строят? Мафию? Детишки хотят поиграть? Сразу вспомнил, как они сидели в моем доме на лестничном пролете…
- Слыхал, теперь Миха батя.
- Че?
- Тот, который над тобой живет.
- А… Ну, хорошо.
Они рассмеялись. Какой я тогда был трус, я быстро закрыл за собой дверь…
Зонтик, который висел на рюкзаке сзади, упал. Нет времени его поднимать. Пятеро. Двое без сознания. Двое валяются в крови. Один убежал. Осталось еще двое. Моя палка на удивление еще не сломалась. Мужчина, который имел счастье наблюдать, как мальчики «играют», в панике убежал. Нет, хоть разнять бы нас и скорую вызвать пострадавшим.
А идущая нам навстречу женщина незамедлительно повернула в другую сторону. Кому какое дело, что твориться с чужими детьми.
Ага, нож, вот это уже интереснее… Ножичек вылетел из руки. Парень взялся за окровавленную руку и сел на корточки. Последний.
- Ты чего? Нет, я не дерусь. – Испугался последний. Видать, он был уверен, что если плачущий на корточках мальчик покажет мне нож, я успокоюсь.
- Ты с ними?! – Это звучало даже как утверждение, нежели вопрос.
- Да, но…
- Ты с ними? – я повысил голос.
Он заплакал. Сколько им лет? Столько же, сколько и мне. А плакал ли я, когда они надо мной издевались? Неа, даже и не думал, ссылаясь на то, что с идиотами нет смысла разговаривать. Но, теперь я понял, что самый лучший способ образумить человека, дать понять, что он не пуп земли, что он не может управлять человеческими судьбами, что не имеет права издеваться над кем-либо.
- Почему ты плачешь? – Спросил я, более снисходительным голосом.
- Ты сейчас меня будешь бить… - С полной уверенность в словах, сказал этот паренек.
- Нет.
- Почему? – он посмотрел на меня удивленными глазами.
Что мне ответить? Почему я не хочу его бить? Может потому, что он единственный, кто не бросил своих в беде, но и не напал на меня, может потому, что он пытался их отговорить, но не получилось, может… не может. Я знаю. Он такой же, как я. Он не стал меня бить потому, что я его не ударил, я его не знал, он меня тоже. Зачем драться? Он, как я. Таких мало. Я так думаю.
- А ты не очень любишь делать то, что делают все вокруг. – Фраза получилась ломаная, просто потому, что я не знал, как по-другому выразить смысл. Зачем идти в лес, если ты хочешь в поле? Зачем идти за всеми в лес, если ты хочешь в поле. Будешь ли ты один? Нет. Найдется еще один человек, который пойдет за тобой, затем еще, еще, еще… и вскоре у тебя будет толпа.
Если исходить из такого мышления то все люди делятся на ведущих и ведомых, сильных и слабых. Как бы не разрушительно было это утверждение, но на этом строится весь мир. Плевать, что там говорил Достоевский, он хотел, что бы все было иначе, и написал протест, а получился неплохой детектив с преступником в главной роли. А думаете, не преступники нами руководят, когда за поджоги в государственном учреждении сидят адекватные люди, они те, кто видят и не могут смотреть.
- Уходи отсюда. - Парень мне так ничего и не сказал. Я взял инициативу в свои руки. Вообще-то, я ее давно уже взял, когда поднял палку.
Я осмотрелся вокруг. Боже мой. Что я натворил. Достоевский был прав. Желание быть сильным приводит к преступлению. С другой стороны, они «были сильными» несколько раз на дню. Я убежал, подобрав из лужи зонт.
Я весь промок до нитки, дождь лил не переставая, и, наконец, я добрался до дома. Следующие два часа я отмокал в ванне. Места, в которые мне пришлись несколько ударов, не были серьезными, но ныли не переставая. Я натер их мазью, что бы быстрее зажили.
Через пол часа, проведенных на диване в раздумьях, наконец, зазвонил телефон.
- Ало?
- Привет, как жизнь?
- Привет Вов. Жизнь всегда хороша, только главное понимать это.
- А без философствования?
- Я избил четверых ребят…
- Что? Мелких чтоль?
- Нет, ровесников.
- Шутишь?
- На полном серьезе.
- Хочешь выпить?
- Нет.
- А ко мне в гости?
- Всегда.
- Приходи, как сможешь.
На языке Вовы «как сможешь» означало «сейчас». Я, не долго думая, переоделся, взял другой зонт и выбежал из дома. К счастью, идти пришлось недолго, «живет мой друг недалеко и найти его легко, дом девятый корпус первый, он в квартире тридцать первой, на седьмом он этаже, пиво ждет тебя уже».
Мы сидели долго. Разговаривали обо всем. Кроме меня, там было еще несколько человек. Всех я знал, но не имеет смысла вам рассказывать, что это за люди. И речь зашла о девушках. Конечно, в нашей компании они были, но мы говорили не о них. Стали разговаривать о той, с которой мы бы хотели, пардон, переспать. Назывались имена, «преимущества». Наступила моя очередь.
- Ни с кем.
- Чеееееееееееее??? – спросили все хором.
- Я не хочу ни с кем переспать.
- Гей чтоль?
- Нет.
- А в чем проблема, может, ты не хочешь нам говорить?
- Хочу, поэтому я ответил, что ни с кем, если бы я не хотел говорить, я бы ответил: «с той то, той то».
- Хм, логично. И в чем причина твоего девственного поведения?
Я ухмыльнулся, смотря на свою неоткрытую бутылку пива. Что мне ответить? Почему я злюсь на Надю, почему я такой?
- Любовь? – Спросил я.
Они посмеялись. Конечно, что же еще.
- Мне кажется, нет. – Начал Володя. – Может, ты просто боишься секса?
- Нет.
- Не уверен в себе?
- Нет.
- Думаешь, девушка от тебя забеременеет? – Спросила сквозь смех сидевшая рядом девочка.
- Нет.
- Тогда не понимаю.
Я промолчал.
- Знаешь, тебе нужно ухватиться за какую ни будь простушку или глупышку и не отпускать, жениться на ней, детей нарожать. Ты, такой простой.
- Хм. Не хочу я так. Мне не нравятся глупые девушки, да и простые тоже не в моем вкусе.
- А что же вы изволите?
- Надя.
Они снова засмеялись. Я почувствовал, что один. Из группы собравшейся вокруг, на меня стала наезжать девушка:
- Ты много хочешь, не слишком ли для тебя?
- В самый раз.
- Глупый мальчик, что у тебя есть? Ты не страстен, не элегантен, ты за здоровый образ жизни… - Посмеялась она. - У тебя нет пирсинга, у тебя было всего две девушки, с которыми ты не спал. Ты не богат, не пишешь стихи, не рисуешь, не снимаешься в фильмах, ты не мускулист. Ведешь себя скромно и толерантно. Кому ты такой нужен? Жалкий и ничтожный, что ты можешь сделать.
Моя очередь смеяться. Я смеялся громко, долго. Пронзая тишину, этот смех буквально раздирал уши слушателей, их охватывал страх, страх. Тот самый, родной страх, когда тебе угрожают ножом, когда падаешь со стометровой высоты, когда не знаешь, что за углом в темном переулке. Страх перед человеком, который смеется один. Никто не смеялся. Они смотрели на меня, как на безумца, глупца, идиота.
Они судят меня. Меня. Что бы судить человека, проживи-ка ты сначала его жизнь, и вот тогда твое мнение будет что-то значить. Скромный и толерантный. А что у ТЕБЯ есть? Здоровый организм, ясный разум? Гениальные познания, творческие способности? ТЫ пишешь стихи? ТЫ снимаешься в фильмах? ТВОЙ парень красивый и умный? ТЫ говоришь, обо мне, как будто понимаешь меня! Нет, это неправда. ТЫ не поймешь меня никогда. Неужели девушек привлекает только мускулистые, горячие парни? Не хочу в это верить. А что меня останавливает? Почему я не пью? Почему я не хочу курить? Почему я толерантен? Почему я не остановился тогда? Но не стал бить того паренька? И внутри у меня пробирался ответ. Самый обычный ответ, это то, что должно быть у каждого, и навязывается государством, церковью, обществом. Но безуспешно, их попытки превращают людей в зомби. У меня есть то, что не отнять, то, что нет у них. Я смеялся, все громче и громче. И резко остановился, зло взглянув в глаза этой девчонки.
- Ах. Глупая девочка. Мне тебя жаль. Пускай ты опытнее меня в «этих делах» в несколько раз, ты потеряла кое-что главное, без чего нельзя нормально жить. Прощайте.
Я встал и ушел, больше ничего не сказав.
Мы сидели с Надей у меня дома, пили кофе, смотрели в окно на рассвет.
- Что это?
- Совесть.
Дмитрий 2011год