Там, где истин нет – бежать не стоит ложь искать,
Даже когда безмолвие пытается сказать…
Осень. Клонившийся к завершению день дозаписывал в блокнот уходящие в лета события. Посеребренный дождём асфальт искрился утренней росою. Лёгкий ветерок кружил в вальсе парами опавшую листву, окрашенную в лимонные тона.
Последние строки вечера были занесены в книгу жизни ровно в полночь, окутав городок сновидениями. И лишь в единственном окошке дома, располагавшемся на самой узкой улочке, продолжался час бодрствования.
Полумрак рисовал тени на стенах комнаты, играя в прятки со светом. Из приоткрытой двери с периодичностью доносился шум ночной тишины. Дымчатый котёнок, неразличимый с расстояния в пару шагов, удобно расположившись в кресле-качалке, с неподдельным любопытством наблюдал за хозяином.
Мужчина средних лет, с едва появившимися паутинками в прядях волос мерными шагами пересекал комнату. Временами раздававшийся жалобный скрип половицы заставлял его прервать на мгновение, казалось бы, бесцельное шествие. – Выражение глаз переставало утопать в туманной дымке над рекою, улетучиваясь вместе с запахом сигарет в приоткрытое окно. Он тут же садился за стол, быстрым почерком предавая белым листам бумаги новую тональность.
«Мы – не куклы, но нами иногда играют, на струнах души и чувствах, саркастически улыбаясь в ответ на боль. Весь Мир не умещается в понятие Театр, но люди каждый день исполняют тысячи ролей, скрывая под защитной маской своё хрупкое «Я».
Грусть… холодным ветерком скользнула по его сердцу. Грусть, в которой растворяется и тонет сознание, и, кажется, что не от кого ждать помощи, спасательного круга.
«Нет… это – не театр, где можно быть героем и злодеем, можно повзрослеть или окунуться с головой в детство. Это – судьба…»
Надрыв и надлом, смятение, раскол в душе и её плач, омывающий потоком слёз кровавые раны. Боль душила, рвала на части бешено колотящееся сердце, заставляя топить обиды и горечь в вине.
«Уже давно нет «мы», но память перемещает сознание в дни, наполненные радостью от ощущения рядом дорогого человека, с появлением которого ушло одиночество, покинула тоска. Уже нет тех дней – солнечных и радужных, они затерялись в быстротечности времени, оставшись в прошлом, к которому есть только один путь, лежащий чрез шаткий мост, всё ещё связывающий «вчера» и «сегодня».
Аккуратно отложив на край стола ручку, мужчина бегло прочёл только что написанные строки. Короткая вспышка гнева, ослепив своим заревом, почти заставила его уничтожить слова, сформированные мыслями. Поспешно встав из-за стола, он подошёл к окну. Прикосновение холодного стекла уняло пожар в душе. Закрыв глаза, он слушал тишину и струящийся потоком дождь. И никто не видел, с какой лёгкостью горькие и солёные слёзы текли по его щекам. Лишь маленькое пушистое существо с проникновенностью смотрело на хозяина и не решалось предложить ему своё тепло.
«Можно спорить до скончания века о том, существует ли вообще Судьба, но она, либо жизнь, либо наше отношение к ней нередко преподносят сюрпризы, троянским конём проскакавшими по взращенным нами с любовью посевам. Судьба насмешлива и ей не стыдно за это, а попросту всё равно. И всё ж, порой это чувство добирается до глубины её сердца, тогда-то она и дарит кроху радости на десерт… но что делать, если ты уже сыт, и чувство голода посетит тебя весьма нескоро?!»
Рука мужчины, сжимавшая ручку, застыла в воздухе. На лице его плясали блики настольной лампы. В душе вновь разгорался почти затлевший пожар. За окном по-прежнему шёл дождь, омывая чистой водой природу. По левую сторону от мужчины всё так же стоял полупустой бокал с красным вином и пепельница с непотушенной сигаретой.
«Истина в вине… Так ли это? И какой знак препинания ставить в конце изречения: вопрос, восклицание? Неужели за столько лет ты не понял, что счастье нельзя найти, ибо оно в нас самих, но его можно потерять – всё вторит и вторит мне сердце, а пытливый разум по-прежнему продолжает искать то, что безвозвратно ушло и то, что пока меня и вовсе не посещало…»
Потянувшись за бокалом вина, мужчина вдруг резко обернулся. Только что мяукнувший котёнок голубовато-дымчатыми глазками смотрел в душу хозяина, в то время как красное пятно на бежевом ворсе ковра с каждой секундой самоутверждалось. Слегка улыбнувшись, мужчина вновь стал выводить на белой бумаге строки беглым почерком.
«Истина в самой жизни, в струнах души. Пусть даже порой мелодии овеяны грустью.
А вино подобно времени, которое не может быть панацеей от боли, ибо не способно лечить; оно и безмятежно, и быстротечно, а мы либо замечаем его бег, ход, ползки, либо живём вне системы его координат.
Когда будет выпита последняя капля «Бордо», выкурена последняя сигарета – на дне бокала чётко обрисуется пустота, а пепел седой горкой опадёт в пепельницу, как прах на гулкое дно погребальной урны. Но истины нет в пустоте, ровно как нет её и в смерти».